отстаивал своё имя

22 июня 1963 года разговор стариков в селе Приютном, что в Тоцком районе Оренбургской области не сулил ничего хорошего беглому полковнику ГРУ Федосееву Михаилу Исаевичу. Федосеев жил в доме Дёминой (по фамилии мужа) Анастасии, что умерла в прошлом году. В селе и в новом убежище Михаил Исаевич вел себя осторожно, зная, что любой промах ведет его к смерти. Отпечатков пальцев в жилом помещении полковник не оставлял, позаботился, чтобы в случае обыска обнаружили отпечатки пальцев Ивана Шариповича.

Шпион выдавал себя за деда Лапу, юродивого брата Анастасии, и никто ничего не заподозрил. Никто, кроме старика Дёмина, брата мужа Анастасии!

Стоя у сельского магазина, старикан Дёмин утверждал, что приехавший не похож на Ивана Шариповича. Дескать, Лапа был широкоплеч и могуч, а этот какой-то сгорбленный дохляк. Дёмину отвечали, что война кого хошь изувечит. Федосеев находился в очереди в магазин, слушал разговоры стариков, понимая, что они не сулят ничего хорошего. В приютинский магазин завезли портвейн. По этому редкому случаю, образовалась очередь колхозников за фирменным напитком эпохи социализма.

Помещение магазина было небольшое, основной народ стоял на улице, и, естественно, заволновался, когда группа молодых ребят, что прикатила на четырёх мотоциклах ИЖ-49, начала всех расталкивать, пробиваясь к прилавку. Двадцатилетние рослые, мускулистые парни, числом восемь человек приехали из села Тоцкого, или из села Богдановки, там и сейчас много таких лихих и крутых молодцов.

Очередь сельских баб, хмурых стариков, ворча, расступалась. У двери крутолобые мотоциклисты наткнулись на беглого полковника в личине Ивана Шариповича Иванова. Беглец робко сторонился, уступая дорогу,

– Лапа не дрейфил, некому приютинских защитить, этот не нашей породы!

– услышал полковник зловредный шепот старика Дёмина.

Федосеев решил,

– Покажу селянам деда Лапу!

– Ну-ка дохляк, шевелись, дай пройти!

– изрек один из настырных парней, стараясь отстранить от двери полковника ГРУ,

– А ты дед, заткнись, а то нарвешься,

– добавил второй, обращаясь к старику Дёмину.

Дёмин молча отступил на шаг назад.

– Я в очереди нахожусь, мил-друг человек,

– ответил Федосеев агрессивному молодому парубку. Шпион-дохляк, выпрямился и не сдвинулся с места.

– Щас на мазарках, будешь лежать!

– схватив полковника за плечо, ответил парень. И не понял, как кувыркнувшись, очутился на земле.

Очередь замерла, не ожидав такого поворота. Второй добрый молодец, повторив «подвиг» первого, оказался у крыльца магазина в горизонтальном положении. Байкеры с удивлением поднимались, отряхивая с лиц и одежды оренбургскую пыль Тоцкого атомного района. Восемь парней, осознав опасность, образовали полукруг. В руках нападавших тускло блеснули, распространенные в то время среди агрессивной молодежи, кастеты и свинчатки,

– А ну дед, выходи на чистое место!

Фронтовику Федосееву приходилось переходить линию фронта, чтобы добыть языка. Приходилось биться в рукопашной схватке во вражеской траншее с превосходящими по численности фашистами, биться всеми подручными средствами. Однажды Михаил за линией фронта финкой в блиндаже вырезал десяток спящих фрицев, причём четверо проснулись, с ними пришлось повозиться в страшной смертельной схватке.

После войны разведчик Федосеев сражался на смерть с «куклами», с профессиональными бойцами. То, что увидели селяне, напоминало голливудский боевик.

Семеро парней с выкрутасами врезались головой в плетни, в завалинки, в свои мотоциклы, оставаясь оглушенными лежать на земле. Восьмому полковник показал фирменный удар кистью, «лапой» в шею, отчего тот, сделав несколько шагов назад, рухнул навзничь в грязную лужу, всплеском воды распугав гусей.

Наступила тишина. Громкий голос старика Дёмина разрушил безмолвие. Приютинские старики после слов Дёмина заговорили, бабы заулюлюкали на драчунов-неудачников. Колхозники уважительно поглядывали на Федосеева. Дёмин, как на колхозном собрании, торжественно провозгласил,

– Мужики, селяне, это дед Лапа!

Под гогот приютинских гусаков мотоциклисты покинули неприветливое село.

Учения

Снежок

Кто путешествовал по Оренбургской области, тот знает Тоцкий район, что расположен на Меловом сырте, меж реками Бузулук и Самара. За рекой Самара находится знаменитый Тоцкий полигон. 14 сентября 1954 года Министерство обороны СССР на этом полигоне проводило учения Снежок. Близ села Тоцкого взорвали атомную бомбу мощностью в две Хиросимы. От Тоцкого, до точки взрыва, такое же расстояние, как от Вулкана Везувий до города Помпеи. С 1954 года космический холод недоверия к московской власти, исходит от жителей Оренбургской области.

Километрах в тридцати трёх, к югу, к юго-западу от эпицентра взрыва, встречаются две речушки. Кермешка, которые местные жители называют Новотоцкой, и речка Сорока. Сороку аборигены зовут Сорочкой. Речки эти мелкие, всегда богаты рыбой. Речка Сорока впадает в реку Самару, а река Самара, в реку Волгу.

Там, где Самара сливается с Волгой, построен город. Во времена советской власти город на Самаре именовали Куйбышевым. Атомный взрыв был произведен над речкой Самарой, в двухстах километрах от города Куйбышева. Радиоактивные нуклиды в советском городе появились через неделю после взрыва. Об этом неприятном факте умные работники КГБ и глупые сотрудницы ГРУ подопытному населению не докладывали.

Село Приютное находится в 37 километрах от возникшего ядерного взрыва. Пострадало село меньше, чем город Куйбышев. Речка Сорока течёт от Приютного в сторону Тоцкого. Лихой ветер пронёс смертельное радиоактивное облако мимо Приютного, прямиком на Старую Белогорку, крепость, которую описал А.С.Пушкин в произведении «Капитанская дочка».

24 июля 1963 года, самоутвержденный дед Лапа рыбачил в двух километрах к северу от села Приютного, у слияния двух рек, Новотоцкой и Сорочки. Полковник ГРУ знал, что девятилетней давности радиоактивное облако пошло на юго-восток и задело лишь город Сорочинск. В Сорочинске кое-кто от радиации помер, но приютинский радиационный фон был в норме. Приютинское кладбище, где были захоронены предки деда Лапы, принимало древних старух и стариков. Молодых, умерших от радиации не было.

– Экологически чистый район,

– усмехаясь в душе, думал разведчик.

Книжки в сумце,

хер на думце!

Михаил Исаевич был уроженцем Смоленской земли, 1920 года рождения. Этот год войной был выбит. Войну 1941—1945 годов поколение Михаила испытало сполна. Друзей и одноклассников у него не осталось, погибли на фронтах этой чудовищной мясорубки.

В декабре 1941 года командиром пехотного взвода, безусым лейтенантом Михаил начал воевать. Закончил войну седым майором. Взвод Федосеева гнал фашистов от Москвы до Берлина. Завершил войну Михаил, командиром полка, Героем Советского союза, у озера Балатон, в 1945 году. Видно много белой краски у войны, если головы двадцатипятилетних майоров – седые. Звезду Героя Михаил не носил. Из боевых наград ценил медаль за Будапешт. Его полк сыграл не последнюю роль при взятии этой крепости. Вернувшись домой в деревню Ляхово, Глинковского района, Михаил не нашел ни семьи, ни родной хаты. Обнаружил заросший травой бугорок – могилку жены своей, Прасковьи. До самой смерти Михаил Исаевич так и не женился.

Одинокого молодого майора, который за время войны освоил немецкий язык, заметили советские спецслужбы. Под шумок освоения языка врага, Федосеев выучил и английский. Успешного майора, всего лишь с легкими ранениями за всю войну, заметила внешняя разведка СССР. Федосеева направили в разведшколу. Благодаря способностям, за время учебы Михаил овладел французским и турецким языками.

В высшей школе разведки жизнь его вывернули наизнанку. Заставили вспомнить все неприятные грехи за прожитые годы. Особенно раздражали преподавательницы из психологического отдела. Женщин интересовали сведения его интимной жизни, с какого возраста он стал заниматься половой жизнью, с кем и как, занимался ли онанизмом и тому подобной мастурбацией.