На площади Борька остановился у одного из «газиков» с брезентовым верхом и обратился к шоферу:

– Мы к Макарову. Вот командировочное удостоверение.

– А вроде никто не должен был приехать, – удивился шофер.

– Это как? Я с вашими по телефону разговаривал.

– Не передавали мне.

– А чего ты тут стоишь? – спросил Борька.

– Ладно, садитесь, – согласился шофер.

«Газик» со всего ходу врезался в большую лужу в начале улицы, пронесся мимо одноэтажных домишек и церкви и выскочил к пристани. Остановился он чуть подальше от нее, возле отдельного причала.

Над июльским привольем светило солнце. На озере был полный штиль. Вода не морщилась и не плескалась на песок. Сквозь белесую дымку просматривались дальние берега. Правее на косогоре стояли домишки небольшой деревни.

– А теперь куда? – спросил Олег.

– На катере да с ветерком, – отозвался Борька. – Говорил же я тебе про рыбалку.

По скрипучим доскам причала они подошли к выкрашенному черной краской, небольшому катеру. Борька закричал:

– Здравствуйте товарищи краснофлотцы!

Из рубки вышел высокий худощавый мужчина в синей рубашке, подозрительно оглядел их и попросил:

– Командировочные удостоверения, будьте любезны. На бумаги мужчина взглянул мельком и тут же вернул.

Борька спросил:

– А Митя, как его – Рыбкин где? Плавает?

– Списан на берег! – доложил мужчина.

– Вот так всегда! – Борька покачал головой. – Лучших людей теряем! Лучших!

Катер отчалил, пошел вдоль левого берега. Стал огибать островок, заросший еловым лесом и окруженный камышом.

– Ух, щучьи места! – заметил Олег.

– Там и лучше есть. – Борька махнул рукой. – Хочешь по стаканчику для настроения?

– Нет уж. Как вспомню, так вздрогну.

– Ничего не понимаешь в благородных напитках. Впрочем, я тоже не буду. Мы можем сегодня к их главному инженеру попасть. Хотя, вряд ли.

От бетонного причала неширокая асфальтовая дорога вела к лесу. На его опушке стояла будка КПП. Дежурный взял документы, кому-то позвонил и стал спрашивать, есть ли такие в списке.

Дома в поселке стояли вдоль единственной улицы, – по правой стороне трех – и четырехэтажные, из серого кирпича, по левой – деревянные, с большими окнами и террасками. Улица упиралась в широкие ворота предприятия, огороженного бетонным забором.

– А где народ? – удивился Олег.

– Вон, две старушки на лавочке сидят. – Борька показал во двор одного из домов. – А так – все на работе. Только вечером появятся.

Гостиница располагалась в двухэтажном домике у проходной. В небольшой комнате сидела полная женщина в белом халате.

– О, знакомые все лица! – воскликнул Борька. – Опять мы к вам. Помните меня?

– Как ни помнить! – равнодушно ответила женщина. – Были вы тут.

– В этот раз я вот – с товарищем. Но поселить лучше отдельно. Он у нас – большой ученый. По ночам работает. А я храплю. А творчество, сами знаете, какой чувственный процесс.

– Поселю, если тихо себя будете вести, – пообещала женщина.

– Как же иначе! – Мы – люди благообразные. Цветы у вас в этом году чахлые какие-то… – Борька показал на подоконник.

– Разойдутся еще! В начале лета больно жарко было. – Женщина искала ключи в ящике стола.

– А удобряете?

– Не без этого.

– В таком важном деле, как удобрение цветов, надо, прежде всего, опираться на собственные силы.

Женщина что-то разглядывала в ящике стола, ответила:

– Вот, поживете у нас, вам и доверим удобрить. Гостиничный номер был маленьким и светлым, с окном на лес. Еще пахнул недавно выкрашенный охрой дощатый пол. У стены стояли деревянная кровать с низкими спинками и тумбочка, покрытая белой салфеткой. В дверь заглянул Борька и выкрикнул:

– Воды нет горячей! Вот-те на! Пошли в баню! Тут рядом. На улице им встретились два мужичка: один – в очках и серой кепке; другой – седой и чуть прихрамывающий. Борька спросил про баню.

– Не, у вас с баней ничего не получится, – растягивая слова, сказал мужичок в кепке. – Н-да, не получится, не пустят. Сёдня там – женский день.

– А почему ты вот так о них? – Седой с укоризной посмотрел на приятеля. – Ты разве не видишь, какие ребята хорошие!

– Вижу, – ответил первый и поправил кепку. – Замечательные ребята.

– Почему же ты сразу: «Не пустят»? И баста!

– Видно, это я зря! Но обидеть никак не хотел.

– Да, вот их-то, может, и пустят!

– Может, их пустят, – согласился мужичок в кепке.

– В гостинице горячей воды нет, – пояснил Борька.

– Не может быть! – удивился седой. – Я говорю: не может быть, чтобы в бане не было горячей воды.

– Должна быть там в обязательном порядке, – подтвердил мужичок в кепке. – Как же без горячей воды! В крайнем случае, можно в речке помыться. Сейчас тепло. Сегодня двадцать три градуса обещали.

– Это вчера обещали, а сегодня – передумали, – поправил его приятель.

Подбежала маленькая рыжая собачонка. Покрутила хвостом и принялась обнюхивать Борькины ботинки.

– Фу, Тюбаж! – скомандовал седой. – Не надо. Свои! А то я тебя знаю! Возьмешь да насикаешь.

– А пиво у вас тут есть? – спросил Олег.

– Как не быть! Есть! – ответил седой.

– Пиво у нас – необходимый элемент раздумий! – подтвердил мужичок в кепке.

Олег подвел итоги дискуссии:

– Ну, все вроде бы ясно. Народ сосредотачивается. А мы отвлекаем его пустыми разговорами. Народ тут мыслит и изображает масштабно.

Из подъезда соседнего дома вышла женщина в белом халате, поселившая их в гостиницу. Седой крикнул:

– Александра моя Ильинична! Чего ребят с дороги не помыла! Хорошо, мы тут! В баню их пристраиваем. Всем вместе идти договариваемся.

– Открыть надо было краны на стояке, да обождать, – ответила женщина.

– И то, правда! – Борька тронул Олега за рукав. – Пошли!

Олег сидел на кровати с полотенцем на шее и перебирал привезенные из Москвы бумаги. Пришел Борька, спросил:

– Чего? Готов? Нормально помылся? А я, представляешь, только намылился – лампочка перегорела. Стою, тереблю в руках мочалку. Вообрази, не видно, было ни зги!

У дверей технического отдела стояла невысокая молодая женщина в светлом платье.

– Кого я вижу! – вскрикнул Борька.

– Ой, вы! Приехали! Все такой же! – говорила женщина.

– Стараюсь сохранять в себе лирические начала. – Борька внимательно посмотрел на женщину. – А сердце так и бьется! Хоть иди и делать ЭКГ.

Из кабинета напротив вышел невысокий человек с чахлыми остатками шевелюры над ушами, остановился и с удивлением воскликнул:

– Боря! Ты! Какой идиотизм!

Притихли все, даже Мешков.

Человек прокашлялся и сделал рукой витиеватый жест:

– Вот кого не ожидал здесь увидеть, это тебя!

– Сам ты как? – неуверенно, даже с робостью спросил Борька.

– Да что я? Сюда перебрался! Все лучше, чем в Челябинске.

– Ах, а я-то думаю! – воскликнул Борька. – Конечно, здесь лучше. Мы сюда – на неделю. Увидимся. Крепче держите связи с общественностью!

– Но удивительно – ты и тут! – повторил знакомец. За дверью с надписью «Технический отдел» оказался еще один коридор. Женщина шла чуть впереди, и Борька шепнул Олегу:

– Кажется, тому халявщику я в институте проекты рассчитывал. И кажется, за последний он мне ни шиша не заплатил. Калякин! А как зовут, забыл. Большая задница, между прочим. Вместе с Веселовым по комсомольской линии служил.

– Я не понял, а почему он сказал: «Какой идиотизм!»?

– Ну так, от полноты чувств, – объяснил Борька.

В большой комнате стояло несколько длинных старомодных столов с резными ножками и синие несгораемые шкафы.

– Константин Михайлович сейчас в цеху, – объявила Люся. – Скоро придет.

– Вот здесь можно поработать, – Борька прошелся по комнате. – И народу никого. Кроме Люси. – Выглянул в окно и выкрикнул: – Вон! Наши дружки в сквере! Соображают чего-то.

Из окна был виден край площади перед проходной и скамейки возле клумбы. Два мужичка стояли на посыпанной песком дорожке. Возле них крутился рыжий пес.