В жажде сказочных чудес,

В тихой жажде снов таинственных,

     Я пришел в полночный лес,

     Я раздвинул ткань завес

В храме Гениев единственных.

     В храме Гениев Мечты

Слышу возгласы несмелые,

     То—обеты чистоты,

     То—нездешние цветы,

Все цветы воздушно-белые.

Я тревожный призрак, я стихийный гений,

В мире сновидений жить мне суждено,

Быть среди дыханья сказочных растений,

Видеть, как безмолвно спит морское дно.

Только вспыхнет Веспер, только Месяц глянет,

Только ночь настанет раннею весной,—

Сердце жаждет чуда, ночь его обманет,

Сердце умирает с гаснущей Луной.

Вновь белеет утро, тает рой видений,

Каждый вздох растений шепчет для меня:

«О, мятежный призрак, о, стихийный гений,

Будем жаждать чуда, ждать кончины дня!»

В глубине души рожденные,

Чутким словом пробужденные,

Мимолетные мечты,

Еле вспыхнув, улыбаются,

Пылью светлой осыпаются,

Точно снежные цветы,—

Безмятежные, свободные,

Миру чуждые, холодные

Звезды призрачных Небес,

Тех, что светят над пустынями,

Тех, что властвуют святынями

В царстве сказок и чудес.

Я когда-то был сыном Земли,

Для меня маргаритки цвели,

Я во всем был похож на других,

Был в цепях заблуждений людских.

Но, земную печаль разлюбив,

Разлучен я с колосьями нив,

Я ушел от родимой межи,

За пределы—и правды, и лжи.

И в душе не возникнет упрек,

Я постиг в мимолетном намек,

Я услышал таинственный зов,

Бесконечность немых голосов.

Мне открылось, что Времени нет,

Что недвижны узоры планет,

Что Бессмертие к Смерти ведет,

Что за Смертью Бессмертие ждет.

Ожиданьем утомленный, одинокий, оскорбленный,

Над пустыней полусонной умирающих морей,

Непохож на человека, а блуждаю век от века,

Век от века вижу волны, вижу брызги янтарей.

Ускользающая пена… Поминутная измена…

Жажда вырваться из плена, вновь изведать гнет оков.

И в туманности далекой, оскорбленный, одинокий,

Ищет гений светлоокий неизвестных берегов.

Слышит крики: «Светлый гений!.. Возвратись на стон

                                          мучений…

Для прозрачных сновидений… К мирным храмам…

                                         К очагу…»

Но за далью небосклона гаснет звук родного звона,

Человеческого стона полюбить я не могу.

Мне странно видеть лицо людское,

Я вижу взоры существ иных,

Со мною ветер, и все морское,

Все то, что чуждо для дум земных.

Со мною тени, за мною тени,

Я слышу сказку морских глубин,

Я царь над царством живых видений,

Всегда свободный, всегда один.

Я слышу бурю, удары грома,

Пожары молний горят вдали,

Я вижу Остров, где все знакомо,

Где я — владыка моей земли.

В душе холодной мечты безмолвны,

Я слышу сердцем полет времен,

Со мною волны, за мною волны,

Я вижу вечный—все тот же—Сон.

Я вольный ветер, я вечно вею,

Волную волны, ласкаю ивы,

В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,

Лелею травы, лелею нивы.

Весною светлой, как вестник Мая,

Целую ландыш, в мечту влюбленный,

И внемлет ветру Лазурь немая,—

Я вею, млею, воздушный, сонный.

В любви неверный, расту циклоном,

Взметаю тучи, взрываю Море,

Промчусь в равнинах протяжным стоном,

И гром проснется в немом просторе.

Но снова легкий, всегда счастливый,

Нежней, чем фея ласкает фею,

Я льну к деревьям, дышу над нивой,

И, вечно вольный, забвеньем вею.

Прекрасен лик звезды с прозрачным взором,

Когда она, не рдея, не скорбя,

И зная только Небо и себя,

Струит лучи нетающим узором,

Средь дальних звезд, поющих светлым хором.

Но как она светлей самой себя,

Когда, воспламененным метеором,

Огни лучей стремительно дробя,

Горит—пред смертью, падает—любя!

Золотая звезда над Землею в пространстве летела,

И с Лазури на сонную Землю упасть захотела.

Обольстилась она голубыми земными цветами,

Изумрудной травой и шуршащими в полночь листами.

И, раскинувши путь золотой по Лазури бездонной,

Полетела как ангел—как ангел преступно-влюбленный.

Чем быстрей улетала она, тем блистала яснее,

И горела, сгорала, в восторге любви пламенея.

И, зардевшись блаженством, она уступила бессилью,

И, Земли не коснувшись, рассыпалась яркою пылью.

Как цветок я хочу расцвести

И угаснуть без слова упрека,

И в душе я сумею найти

Бесконечный расцвет златоока.

     Я как ландыш, бледнея, цвету

     Для мечтательных, нежных, влюбленных,

     И в лесу создаю красоту

     Для сердец, красотой утомленных.

Полюбив молодую Весну,

В поцелуях сплетенные тени,

Я порою всю ночь не усну

И мечтаю как ветка сирени.

     И, узнавши из пения птиц,

     Что окончились празднества Мая,

     Я при свете полночных зарниц

     Расцвету как гвоздика лесная.

И когда, разлюбивши мечты,

Я забудусь в могильной постели,

Надо мной, в торжестве Красоты,

Навсегда расцветут иммортели.

Точно из легкого камня изсечены,

В воду глядят лепестки белоснежные.

Собственным образом пристально встречены,

Вглубь заглянули цветы безмятежные.

     Мягкое млеет на них трепетание,

     Двойственно-бледны, растут очертания.

     Вглубь заглянули немые цветы,—

     Поняли, поняли свет Красоты!

Сердце, багряной чертой окаймленное,

Тайно хранит золотые признания.

Только в себя невозвратно-влюбленное,

Стынет, бледнеет, в мечтах без названия.

     С чистою грезой цветок обручается,

     Грезу любя, он со Смертью венчается.

     Миг,— и от счастия гаснут цветы,—

     Как они поняли свет Красоты!