Марина Цветаева
ПЕВИЦА [1]
1
Лопушиный, ромашный
Дом — так мало домашний!
С тем особенным взглядом
Душ — тяжелого весу.
Дом, что к городу — задом
Встал, а пéредом — к лесу.
По-медвежьи — радушен, По-оленьи — рогат.
Из которого души
Во все очи глядят —
Во все окна! С фронтона — Вплоть до вросшего в глину — Чтó окно — то икона,
Чтó лицо — то руина
И арена… За старым
Мне и жизнь и жилье
Заменившим каштаном —
Есть окно и мое.
А рубахи! Как взмахи
Рук — над жизнью разбитой!
О, прорехи! Рубахи!
Точно стенопись битвы!
Бой за су — ще — ство — ванье.
Так и ночью и днем
Всех рубах рукавами
С смертью борется дом.
Не рассевшийся сиднем, И не пахнущий сдобным.
За который не стыдно
Перед злым и бездомным: Не стыдятся же башен
Птицы — ночь переспав.
Дом, который не страшен
В час народных расправ!
В этом доме, ведомом
К …… из pyк,
В этом призраке дома — Жили бабка и внук.
…………………………
…………………………
2
И так как речь — о русских, То будет быль — проста.
Внук был, конечно — грузчик, А бабка, бабка — «ста
Лет — как дождусь — так кончу
Шить…» (жить не подскажи!) У ней на счастье слончик
Стоит, глаза — свежи
И живы, руки — спросу
Ждут, всё-то ей — добро!
У той старушки — косы
Живое серебро!
А щеки — и с морозу
Таких не наживу!
Внук приходил с извозу.
Сажала бабка розу
— В саду — и на канву.
Но всё ж — не будем проще, Чем жизнь — имущим зрак.
Внук был, понятно — возчик, Но непонятно — как,
Им будучи, сверх мóчи
Трудясь за хлебный грош — Был тот чернорабочий
Собой — как день хорош!
Хребтом — как тополь — статен, Зрачком — как цвет — лучист, Платком — как франт — опрятен, Лицом — как месяц — чист, Ну, просто — жить приятней, В калитке повстречав.
И вовсе непонятно:
Кáк этот лебедь — шкаф
Несет?
3
Сидели — парой,
Кот разводил муры.
Сидели, ждали — пара,
А чайник ждал — поры
Своей. Почти что смеркся
День. Кот сидел, как гость.
Вдруг — потолок разверзся
И хлынул в келью — дождь
Нот! За пиджак! за кофту!
Так грянул, так хватил, Что разом и спиртовку, И душу затопил!
На ангельские звуки —
Чтó сделала чета?
Сложила бабка руки,
Внук приоткрыл уста…
И в яме той, в квартире
Посмертной — с дна реки — Воздвигнуто четыре
Молитвенных руки —
Как с пальмами. В предзнаньи
Неотвратимых мук,
С пасхальными глазами
Сидели: бабка, внук —
Покамест лба и лица
Не поглотила тень.
То верхняя жилица
В дом въехавшая в день
Тот…
И стало у них как в церкви
В Светлый праздник, в речной разлив.
Стала бегать старуха к верхней, Внуку — слова не проронив.
— Не наскучу и не нарушу, Только рученьку Вам пожму!
Пойте, пойте! Ласкайте душу
Внуку бедному моему.
В нашей жизни — совсем уж дикой — Вы — родник для него, магнит.
Как с извозу придет — так лику
Не умыв — в потолок глядит!
Да, великое Ваше дело!
За высокое Ваше là —
В ножки кланяюсь старым телом.
Молода была — тоже пела, И — сама молода была!
4
Не ветхой лестницей, где серó От дыма и пахнет ближним — На крыльях голоса своего
Спустилась верхняя — к нижним.
В сие смешение пустыря
Со складом, костра — с затоном, На круглом облаке ниспаря, Как феи во время óно.
С той разницей, что у фей — из рук
Алмазы, для глаз — соблазны.
— «Мой внук любезный, — а это — друг
Заглазный: наш звук алмазный!»
Я знаю: вида читатель ждет.
Читатель, прости за смелость!
Условившись, что и нос и рот, Все, все у нее имелось — Не хуже нашего, это «все»
Смахнем, как с подушки волос.
Зачем певицыно нам лицо, Раз вся она — только голос: Невидимость! Раз видней всего
Нам небо — сквозь слезы градом!
От этого ль иль еще чего — Но так и не поднял взгляда
От — и не óтпитой чашки — внук
Вчерашний, жених навечный.
Как дева в зеркало, в чайный круг
Глядится, как в пруд зловещий
Глядится лебедь, и в нем гроза
Читает
(Немногим легче порой — глаза
На гостя поднять — чем руку!
И многим легче, конечно — шкаф
Дубовый!)
Сухих ли, влажных — Но глаз не поднял и, не подняв, Звезд не показал — алмазных.
5
Ветки тише, птицы тише, Тише снежного куста.
Так стучат, чтоб не услышал
Тот, к кому стучишься (— тa!).
Капли, падающей с крыши, Быть услышанной — испуг.
Так стучат, чтоб не услышан
Был в сем стуке — сердца стук.
Врач — в ключицу,
Грач — в крупицу,
Страх — стучится,
Страсть — стучится…
Стук, дыханья осторожней.
— Дома? — Дома. — Можно?
— Можно.
Торс, виденья неподвижней.
— Это — я: сосед Ваш нижний.
К Вам от бабушки.
— Гвоздики
Жгут — как светоч вознеся: — Ну, и тьма ж у вас! — Входите.
Лампы нет, а свечка — вся.
Первая пройду. Вы — следом.— И наследным, деда — дедом
Вытянутым коридором,
Точно бредом, точно — бором, Точно — бродом, точно — Рода
Сводчатым кровопроводом, Несомненнее, чем глотом
Собственным, без оборота, Без возврата, тьмы — агатом
И базальтом — и гранитом…
В рот — монету
Взяв — за вход подземный — плату —
Душ подземным водоемом
За Вожатою — ведомый.
Ну, а дальше? То ли дернул
Гвоздь за шалевый лохмот, То ли просто коридорным
Ходом оказался грот —
Словом — стали:
Он — из стали
Вылитый, она — но шали
Кроме, да лезгинской тальи…
Поздно встали — всё проспали!
Не застали ничего!
(Если ж, позже, дочь — его
Именем — ее звалася —
Это только в память часа
Полного (Так помнит насыпь — Розами.) Никак не мяса — Белого — иль смуглого!) Губы — мела суше. Грушей
Спелой — пение лилось.
Пела — слушал. Тело — душу
Слушало — и слушалось.
*
Так с тех пор и повелось: Чтó ни ночь — из тьмы наружной: — Дома? — Дома. — Можно? — Нужно.
— Можно? — Можно. (Нежно, нежно…) 1935
