Ведь "раскрыть" пузырь восприятия и "выбраться" из него — это совсем не одно и то же. Если мы вернемся к аналогии с двумя ключами толтекской магии, то можно выразиться следующим образом:
Для "вскрытия" пузыря достаточно одного ключа — технологически-медитативного. Для выхода на свободу — оба.
Хаксли во "Вратах восприятия" назвал нашу нервную систему предохранительным клапаном, не позволяющим сенсорному хаосу, излучаемому бесконечностью, проникнуть в психику и разрушить ее. Однако человеческое любопытство и желание обрести Большой Мир помогло нам найти множество лазеек. И эти лазейки всегда основывались на технологии. Даже путь "растений силы" в его изначально девственном виде технологичен. Ведь он подразумевает отнюдь не глубинные трансформации осознания, а конкретный способ интоксикации мозга, чтобы на фоне искусственной психоделии найти формы сосредоточения психики, выводящие нас в пространство Иного — "мир духов", "астральный план" и т. п. Медитаторы самых разных традиций ведут нас туда же, но без вспомогательных агентов, влияющих на биохимию ЦНС.
Технологически-медитативный путь формирует "щель" в пузыре восприятия, настойчивые усилия искателя в дальнейшем расширяют ее — и, если наше упрямство оказывается сильнее инстинкта самосохранения, пузырь распахивается полностью. Вызванный этим проникновением в Реальность экстаз слияния разрушает существо, как только процесс становится необратимым.
Дорога к этому впечатляющему концу переполнена чувствами, переживаниями космических масштабов. Откровения расширенного восприятия дают богатый материал для вдохновения, и энтузиазм мистика не угасает вплоть до самой смерти. Экстатики и визионеры оставляют нам труды и поучения, которые нередко становятся священными, и вслед за ними устремляются воспламененные их примером верующие.
Но толтекский путь воина настаивает на обязательном использовании обоих ключей — именно потому, что его цель — не слияние с бесконечностью или Абсолютом, а Трансформация — превращение в "воина-путешественника" (по выражению Кастанеды). Толтеки, никогда не страдавшие чрезмерным идеализмом, намеревались измениться, но не исчезнуть. Научиться жить и странствовать в Большом Мире, управлять собственным энергетическим телом, форма которого стала изменчивой и пластичной в соответствии с требованиями больших эманаций, — вот задача нагуа-лизма и его высшая магия. (Следуя известной формулировке, которая называет эманации "командами Орла", можно выразиться следующим образом: Энергетическое тело обычного человека способно выполнять лишь некоторые команды Орла, позволяющие ему с известной стабильностью существовать в одном-единственном мире. Энергетическое тело толтека, достигшего реализации, отвечает бесчисленному множеству таких команд, не разрушаясь, а потому способно странствовать по необозримым полям мироздания.)
С такой задачей может справиться лишь безупречный воин. Медитативных приемов и упражнений по концентрации здесь явно не хватает, поскольку требуется высший контроль за формой энергетического тела. А подобный контроль возможен лишь на фоне радикального изменения самой сути внутреннего, психологического пространства искателя.
Что же такое безупречность? Видимо, это нечто большее, чем совокупность убеждений, ставших особым настроением. Это не просто чувство, хотя включает его в себя. Это не эмоция и не отсутствие эмоций. Когда мы говорим, что безупречность — это отсутствие страха смерти, чувства собственной важности и жалости к себе, мы, хотя и правы формально, но тем не менее сильно упрощаем ситуацию. Вернее было бы сказать, что мы приходим к безупречности, отказавшись от схемы реагирования, которая укладывается в эти три фундаментальных чувства. Но сама безупречность — это, прежде всего, тип самосознания, в определенном смысле — целостный космос, выросший из переживания себя в качестве реального существа, того, чем мы являемся на самом деле — без оценок, пристрастий, отношений и образов. Это специфическое самовосприятие, по природе своей нерасчленимое, поскольку является не чем иным, как смещенной позицией нашей точки сборки. Пока мы стремимся к этой позиции, имеют значение те многочисленные указания, которые разбросаны по книгам Кастанеды, рекомендации и намеки, мысли и даже стихи. Но когда безупречность достигнута, она перестает быть предметом анализа — так же как не является предметом анализа "безмолвие ума" или "чистое созерцание". Это состояние, о котором нечего сказать, — его так же трудно увидеть, как собственные глаза без помощи зеркала. Однако по дороге к безупречности надо прожить и прочувствовать целый ряд специфических настроений и идей, о которых приходится много и глубоко размышлять.
Как всякое состояние перцепции и как всякая позиция точки сборки, безупречность в толтекской дисциплине имеет ясный энергетический смысл. Об этом уже было сказано в предыдущих книгах, так что напомню лишь самое главное. Поскольку проникновение в безупречность возможно только в результате трансформации страха смерти, чувства собственной важности и жалости к себе, то напомню, что перечисленные типы реагирования — не просто социальные привычки, внушенные нашему эго. Это, как я сформулировал в одной из предыдущих работ, — психическая репрезентация эволюционно сложившейся формы энергообмена. Иными словами, те чувства, эмоции и формы реагирования, о которых идет речь, консервируют нашу природу не только психологически, но и энергетически. Они стабилизируют наше восприятие и ограничивают поле опыта единственным диапазоном — тем диапазоном, в котором существование не-безупречных переживаний закономерно и имеет смысл, поскольку обеспечивает биологическое и социальное выживание.
Надо отметить, что эта система "не-безупречности" — очень жесткий каркас нашего существа. Это суть формы энергетического тела, наши ремни и цепи.
Напомню ту аналогию, которую уже однажды использовал, описывая энергетическую функцию безупречности: "Попробуйте представить себе свой энергетический кокон как обыкновенный воздушный шарик. Во время занятий медитацией, аутогенной тренировкой, деланием или неделанием, мы словно бы надавливаем пальцем на свой "воздушный шарик", стремясь изменить его форму. Когда упражнение заканчивается, форма возвращается в свое изначальное состояние. То есть стоит убрать палец — и шарик снова круглый, как ни в чем не бывало. Это — обычная ситуация духовного искателя, возложившего все надежды исключительно на медитативные техники. Личность меняется только в момент исполнения упражнения. Медитация рано или поздно заканчивается, и все возвращается на круги своя.
Но мы с вами немного отличаемся от воздушного шарика. Следуя все той же аналогии, мы как бы способны по собственной воле "менять его плотность", т. е. сознательно снизить стремление формы к сохранению гомеостазиса. Это возможно только в том случае, если мы апеллируем к самым глубинным инстинктам своего существа. Работа кропотливая и сложная, но иного пути, судя по всему, не существует. Победа над страхом смерти, чувством собственной важности, смирение, отрешенность — все это особые формы отказа защищать привычную форму своего энергетического тела. Иными словами, мы готовы погибнуть в своем нынешнем качестве и возродиться в ином. Если же попытка возродиться провалится, то мы готовы бестрепетно уйти. Вот подлинное настроение безупречности. Будучи готовы к смерти, мы в известной степенн "распускаем" слои внутренних эманаций и этим уменьшаем внутреннее давление. Сила фиксации точки сборки естественным образом снижается, а форма энергетического тела уже не так настойчиво стремится в изначальное состояние" ( "После Кастанеды" , с. 304—305).
В процессе практики (если мы движемся в правильном направлении) выясняется, что аналогия с воздушным шариком даже ближе к действительному положению дел, чем кажется поначалу. Поскольку психологические опыты и последовательное самонаблюдение спустя годы ведут к неким общим изменениям, которые из области настроений и установок, пребывающих "в голове", переходят на всю психосоматическую целостность. И тогда мы по-настоящему начинаем чувствовать, что наше энергетическое тело изменилось. (Об этих феноменах еще будет сказано.)
