Ты — с лесенки,
Я — с башенки!»
Качается, качается,
Шелк вкруг колен курчавится.
Как есть — дитя-проказница
Страх нагоняет, дразнится.
«Что пошатнулся? Ай — струхнул?»
Царевич к ней на шаг ступнул.
«Теперь ко мне — ни шагу!»
Царевич к ней — два шага.
Качается: — помру за грош!
Качается: — и ты помрешь!
Качается: — ан нет, не трожь!
Не след! — Негоже! — И как горсть
Горошин тут жемчужинных —
Из горлышка — смех судорожный!
«Прощай, мой праведник-монах!»
Всё яростней разлет-размах,
«Мой персик-абрикосик!»
Как змеи, свищут косы.
Так разошлась — в глазах рябит!
Так разошлась — луну дробит!
Тут страшным криком нутряным —
Как вскрикнет! тот кольцом стальным
На всем лету — как сдавит!
Как нá ноги поставит!
* * *
Аж пóтом высыпал испуг. —
Она смирней ребенка. —
Стоит, не разжимая рук,
Стоит и дышит громко.
* * *
Тут речи нежные лились:
«Теперь не страшно с башни вниз…»
И — дрожью соловьиной —
Смех легкий, шаловливый.
«Моя исполнилась — вся сласть!
Моя исполнилась — вся страсть!»
Из бахромы курчавой
Глазок глядит лукаво.
«Ты на руках меня держал,
К своей груди меня прижал…
Добилась, — вновь смеется, —
Как твое сердце бьется!
Железом ты в меня впился,
Как огневая полоса
Под красными щипцами —
След твоих рук — на память!
Хотенье женское мое —
Вот всё именьице мое.
Иди!— Теперь уж, друг мой,
Вниз головой не рухну!»
* * *
Ух! — Кто ж это так ухнул вдруг?
Чья кошачья меж зубцов — голова?
То пророчица великих разлук:
Сова-плакальщица, филин-сова.
Охорашивается, чистит клюв.
Глаза желтые — янтарь шаровой!
Красе на ухо шепочет, прильнув:
«За булавочкой к тебе я второй!»
Сотворила тут краса крестный знак,
Сваво гостя дорогого узнав.
«Весь-то слышал я ваш спор боевой,
Всё-то филином-летал я-совой!
Дважды в грудь свою — булавку отправь!
Дважды филину — уста предоставь!»
Крылами pyкy ей с рукой,
А клювом губку ей с губой
Разводит пакостник рябой:
— Ты не противься, рот тугой!
Покорность с бабой родилась!
Льни, тонкоствольная лоза!
Чтоб не увидеть желтых глаз —
Закройтесь, черные глаза!
* * *
Закроешь — и легче!
Пол-зла, пол-обиды…
Обидчика чуешь хотя —
А не видишь!
И легче уж губы
Свой жар отдают.
Не ветер, а певчие
Ровно поют.
Уж разное шепчешь,
Рот жадный ощеря.
Уж грудь — без приказу
Вгребается в перья.
Всё легче — всё крепче —
И вот уж с тобой —
Не филин твой старый,
А лебедь младой!
* * *
Видят сквозь кисейку-дымку
Месяц с ветром-невидимкой:
Ведьма с филином в прижимку!
Ведьма с филином в обнимку!
Месяц — слезку смахнул,
Тот — березкой тряхнул…
А от губ — двойной канавой —
Что за след такой за ржавый?
— Бог спаси нашу державу! —
Клюв у филина кровавый!
Ветер рябь зарябил,
Месяц лик загородил…
ВСТРЕЧА ВТОРАЯ
Солнце в терем грянуло —
Что полк золотой.
Встал Царевич правильный:
Веселый такой!
Хоть не спал, а выспался!
Хоть враз под венец!
Смородина — кислая,
А я — молодец!
Трех быков на вертеле
Сгублю, не щадя!
Поглядим-ка в зеркале,
Каков из себя!
Белый стан с шнуровочкой,
Да красный кушак.
— Что за круг меж бровочек,
Кумашный пятак?
Словно снег пуховочкой
Прошелся вдоль щек.
— Что за круг меж бровочек,
Почетный значок?
Аль пастух полуночный
Здесь жег костер?
Али думу думамши —
Да лоб натер?
* * *
Смелыми руками —
Вдоль перил витых,
Резвыми шажками
С лестничек крутых.
Позабыл иконам
Класть поклон земной,
Не идет с поклоном
К батюшке с женой.
Невдомек, что стража
Ему нá кра — ул,
Белизной лебяжьей
Всех ворон спугнул.
Вся краса платочком
Ему вслед с крылец.
А старухи — дочкам:
«Молодец — малец!»
Чья в окошке темном
Ночь темней зрачка?
Кто к глазам недремным
Жмет два кулачка?
«Хочешь цельным уйти
Да из женских тенёт —
По счетам не плати,
Своди с совестью счет.
Скажет: в море плыви!
Пусть красотка клянет!
Бабы — дрянный народ,
Рыбы — славный народ.
Хочешь цельным уйти
Да из женских тенёт —
Держи сердце в горсти,
Дай челну полный ход…
Погляди, как в волнах
Наш Царевич плывет,
Вровень с морем плывет,
В голос с ветром поет.
Хочешь цельным уйти
Да из женских тенёт —
Надо быстро грести,
Молодой мореход!
Ведь всё то ж тебя ждет
И у жен и у вод:
Грудь — волною встает,
Волна — грудью встает.
Песнопевец, в плечу!
Наша летопись: льну…
Не Царевич к челну —
Лебедь к лебедю льнет.
И опять ни к чему
Тебе вольный полет!
Никому не уйти
Да из женских тенёт!»
* * *
Слушал, слушал гуслярок голоса,
Просветлел, на локоток оперся.
Словно струнки под его пятерней —
В теле жилочки пошли болтовней.
С раззолоченных подушек встает,
Лоб откинувши, а грудку вперед.
Да как вскинет синий взор — вот-те раз! —
Видит: филин-сыч сидит, пучеглаз.
Подошел, да и накрыл с головой:
«Доброй ночи, господин рулевой!
И без ваших ясных глаз обойдусь!»
А рябой из-под полы: — Вот так гусь!
Гусь ты, гусь ты мой, заморский индюк! —
Да как вымахнется — разом — из рук!
Не очнулся гуслярок, как промеж
Двух сапог его — да дядькина плешь!
