Дронго повернулся и пошел к лифту. Человек сидевший за его спиной, чуть шевельнулся. Если бы Дронго вышел на террасу, он бы увидел глаза убийцы. Дронго вошел в кабину лифта со смутным ощущением вины и ненависти, ударивший его в голову. Замысливший убийство уже заранее ненавидит не только того, кого он собирается убить, но и всех остальных, словно виноватых в его преступлении. Убийца положил руки на столик. Дронго поднялся на третий этаж и вышел в коридор. Здесь никого не было. Он достал ключ и пошел к своему номеру. Убийца поднялся и вошел в холл. Один из охранников стоявших у отеля, увидел отражение фигуры с глубине холла. Отсюда невозможно было увидеть, кто там проходил – мужчина или женщина. Но охранник не стал приглядываться. Здесь много лет ничего не случалось. В Алворе даже пропажа курицы была чрезвычайным событием. И, зевнув, охранник пошел дальше.

Спускаться к утреннему завтраку он не любил. Среди его постоянных привычек было неприятие плотных завтраков по утрам. Обычно он ограничивался чашкой чая с небольшим бисквитом или сухим шотландским печеньем. Приняв душ и тщательно побрившись, он спустился вниз к одиннадцати часам, когда многие гости уже выходили после завтрака. Дронго обратил внимание, что на лужайке перед двумя открытыми автомобилями уже собираются игроки в гольф. Погода была ясная, сухая, и любители этой аристократической игры собирались продолжить вчерашнюю игру. Среди мужчин стоявших на лужайке он разглядел Мануэля Сильву, хозяина отеля, Джеймса Фармера, невозмутимого и внешне холодного, адвоката Карнейро. Его удивило присутствие на лужайке Сарычева и Мурашенкова. Очевидно, русские гости решили присоединиться сегодня к игравшим вчера игрокам.

Дронго вышел на террасу и попросил официанта принести ему чашку чая, наблюдая за игроками. Карнейро рассказывал какую-то смешную историю на английском, и все улыбались. Все, кроме Фармера.

Фармер несколько раз посмотрел в сторону отеля. И в этот момент из здания вышел пан Тадеуш Шокальский, одетый в серые мягкие брюки и темный пуловер. Очевидно, он тоже должен был принять участие в этой игре.

– Брюлей сказал вчера, что они должны провести свое совещание утром, – вспомнил Дронго, – наверно они собрались специально, чтобы обсудить свои вопросы за игрой в гольф. Или это игра будет только прелюдией к серьезному разговору?

Все шестеро мужчин прошли к автомобилям, разместившись в обоих машинах, которые тронулись в сторону зеленных полей. Дронго проводил их взглядом и услышал, как на террасу выходят Кэтрин Фармер и ее молодой супруг. Актриса была в темной длинной юбке, в серой блузке и в приталенном черном пиджаке.

– Так нельзя, Кэтрин, – успокаивал свою жену Энрико, – если мы сегодня уедем, это будет настоящий скандал. Твой дядя обидится. Он ведь позвонил вчера вечером и попросил тебя задержаться.

– Я не хочу оставаться с этой дрянью в отеле ни одной секунды, – в сердцах заявила Кэтрин, – она меня ненавидит. Сильвия заставит Джеймса переписать завещание, вот увидишь, что все этим и кончится.

– Не нужно так громко, – обернулся на Дронго Вилари, – успокойся и не нервничай. Скоро день рождения твоего дяди. У него никого нет, кроме тебя...

– Поэтому он позволяет своей жене меня оскорблять? – снова повысила голос Кэтрин.

– Мне тоже не нравится эта дрянь, – в сердцах заявил Энрико. – Ты знаешь, как больна моя мать, и я хотел бы быстрее вернуться в Италию. Но нужно потерпеть.

– Он перепишет все свои деньги на нее, – зло пообещала Кэтрин, – и я посмотрю, что ты тогда скажешь.

– Не кричи, – снова одернул ее муж, оглядываясь на «Дронго». Кэтрин обернулась и увидела наконец, кто сидит рядом с ними.

– Ах, это снова вы, – сказала она недобрым голосом, не слушавшим ничего хорошего, – вы опять оказались случайно рядом, мистер детектив.

– Вы детектив? – нахмурился Вилари.

– Нет, – ответил Дронго, – я всего лишь частный эксперт по вопросам преступности...

– Это одно и то же, – перебила его Кэтрин. Несмотря на утро, она выглядела достаточно ухоженной. Волосы были красиво уложены, глаза подведены. «Наверно она взяла с собой собственную визажистку», – подумал Дронго.

– Нет, – мягко возразил Дронго, – не совсем. И не нужно так нервничать. Я сидел на террасе еще до вашего прихода и не мог знать, что вы выйдете именно сюда.

От него не ускользнуло, что Вилари явно смутился? услышав о его профессии. Было очевидно, что ему неприятно узнать о прибытии в отель детектива или частного эксперта. После слов Дронго Кэтрин взглянула на мужа, затем снова на Дронго.

– Мы хотели уехать на побережье, а вышли сюда, – пробормотала она, – действительно глупо. Вы не могли знать, что мы здесь появимся. Извините меня. Кажется, я так глупо сорвалась.

Одно из самых важных качеств умного человека умение признавать собственные ошибки. Но когда свою неправоту признает красивая женщина, такой жест ценнее вдвойне. Если вообще возможен. Когда извиняется такая известная актриса, как Кэтрин Фармер, это почти чудо. Ничто так не развращает людей, как слава и деньги. Дронго оценил ее тактичность.

– Ничего, – сказал он, – все в порядке. Я всегда восхищался вашим мастерством, миссис Фармер.

– Мы поедем? – мрачно спросил Энрико. Он не скрывал своего негативного отношения к незнакомцу и не хотел даже разговаривать с ним, – мне еще нужно забрать наши куртки. Здесь бывает прохладно по вечерам.

– Поедем, – кивнула Кэтрин. Она посмотрела на Дронго и улыбнулась, словно извиняясь еще раз. Женщина оценила вовремя сказанный комплимент. Энрико ушел следом за женой, даже не попрощавшись. Дронго увидел как на террасу выходит, тяжело ступая, комиссар Брюлей.

– Куда отправились эти типы? – прохрипел Брюлей.

– Доброе утро, комиссар, – улыбнулся Дронго, – они уехали играть в гольф. Кажется, на дальней площадке. Если я понимаю что-то в этой игре, то постепенно они должны будут подходить к нам, чтобы завершить свое соперничество.

Комиссар посмотрел в сторону дальней площадки.

– И мне нужно туда тащиться, – презрительно спросил он, – или этот адвокат думает, что я буду бегать за ним с его клюшками, как это делают их помощники?

– Окна вашего балкона выходят на юг, – напомнил Дронго, – вы можете подняться наверх и следить оттуда за игрой.

– Надеюсь, они не перебьют друг друга, пока я выпью свой кофе, – пробормотал комиссар, – утром я проверил, как все разместились. Два больших сюита на втором этаже занимают Джеймс Фармер с супругой и его племянница с мужем. На втором этаже поселили и русских гостей в двух номерах, находящихся рядом друг с другом. На третьем этаже в двух сюитах живут хозяин отеля и этот адвокат. И еще поляки, номера которых находятся рядом с твоим номером. Забыл еще сказать, что около сюита Кэтрин Фармер живет ее визажистка. Ее зовут Луиза и она француженка. Мы уже успели мило побеседовать.

– Сколько ей лет?

– Лет пятьдесят. Я думаю, Кэтрин в столь опасном возрасте, что не захотела бы иметь рядом с собой молодую и красивую визажистку.

– Она даст сто очков вперед любой молодой красотке, – возразил Дронго.

– Ты думаешь? – с сомнением спросил Брюей.

– Уверен. Она потрясающе выглядит.

– Тебе виднее, – пробормотал комиссар, – иногда я думаю, что эту часть жизни я как-то пропустил. Ты знаешь меня никогда не интересовали молодые кокотки или стареющие актрисы. Я всегда занимался своим делом. Или, может, потому, что я знал слишком много о человеческой породе и о женщинах, с которыми сталкивался во время своих расследований. Хотя ты тоже много знаешь об этих женщинах, тем не менее они тебе нравятся. Или ты скажешь, что раньше было другое время?

– Время всегда другое, – ответил Дронго, – но я думаю, не поэтому. У вас была любимая работа и была цель. И была страна, которой вы служили по мере своих сил. А у меня всего этого нет. Вот в чем наша разница, мой дорогой Брюлей. У меня масса свободного времени, и я принадлежу только самому себе в отличии от вас. Вы всегда были на государственной службе.