— Ах да… Извини. Мне показалось, что вернулись старые добрые времена.

— Ничего. Всё нормально.

Наверное, надо было убрать непогрешимую категоричность из тона. Но в данном случае растерянность ненаигранна, потому что в сознании фрау Клозе был ясно ощутим дребезг, который можно сымитировать только одним способом: растеряться по-настоящему.

— У тебя есть версии?

— Только две. Шоковое состояние, хотя в его способность довести до амнезии верится слабо, потому что фрау Клозе выглядит женщиной вполне спокойной и здравомыслящей. А второе, что, может быть, это гипноз.

— Кто-то отвёл ей глаза, — задумчиво завершил мою мысль Берг.

— Именно.

А вот говорить, что дверь хлопнула два раза, я герру старшему инспектору не буду. Во-первых, не имею права разглашать данную информацию, поскольку она получена неофициальным и крайне нечестным путём, а во-вторых, очень может быть, что свидетельница ошиблась, поскольку налицо явная дезориентация во времени и проблемы с памятью.

— Я попрошу Хедерсхоф ею заняться, — подытожил обмен мнениями герр старший инспектор.

— Было бы неплохо.

— Но в любом случае не сейчас. Фрау должна хоть немного успокоиться после твоих вопросов.

— Извини, я был не слишком корректен.

— Да уж! — усмехнулся Берг. — Чуток передавил, но за границы не вышел. И мне почему-то кажется, что наедине ты разговорил бы её быстрее и успешнее.

Э нет уж! И сегодняшнее взятое мной интервью не приложишь к делу, а если женщина узнает, кто её допрашивал… Скандал будет громким. Очень.

— Может быть.

— Тебе, наверное, легче вести допрос, чем обычному полицейскому?

— С чего ты взял?

— Ну… — Герр старший инспектор смутился, как мальчишка. — Ты же можешь узнавать, о чём думает тот, кого ты допрашиваешь.

Ну что за наивность! Могу, конечно, но допрос тем и характерен, что у следователя в сознании должна разворачиваться схема собственных действий, поэтому внимание уделяется вопросам и ответам, а копаться в это время ещё и в чужой голове… Увольте. Только выборочно и только в редкие свободные моменты. А кроме того, эти самые моменты должны быть очень тщательно подготовлены. Ведь не было никакого смысла читать мысли фрау Клозе до того, как она осознала неправильность происходящего.

Но если бы у меня был грамотный напарник, на которого можно переложить собственно беседу… Правда, тогда мы должны были бы уметь понимать друг друга с одного взгляда.

— Я старался этого не делать, Йоаким.

— Лучше бы ты ответил, что не делал этого, Джек. Чувствуешь разницу?

Ещё бы. Но не хочу врать старому приятелю.

— Всё равно. Что бы я ни прочитал в голове живого человека, это нельзя занести в протокол дознания.

— Да ты и с мёртвой не напрягался. — Герр старший инспектор снова взял в руки листок с моим личным экспертным заключением.

— Всё, что смог сделать, я сделал.

— Верю. Но картина получается странная, как ты считаешь?

— Более чем странная. Кстати, свет на лестнице горел?

— Да. Его вообще не выключают, система какая-то экономичная, так что расход электричества небольшой.

— Я так и думал. А фройляйн Лойфель почему-то была уверена, что вокруг темно. Или, по крайней мере, ничего не видно.

— У тебя есть объяснение?

— Ни намёка.

Берг снова вздохнул и обрушил всё скопившееся недовольство на распахнувшего дверь курьера:

— В чём дело? Мы работаем.

— Отчёт от трасолога и медиков! — На стол плюхнулась папка, с одного края заляпанная чем-то подозрительно бурым, а гонец с первого этажа поспешил убраться подальше от начальственных громов и молний.

— И что пишут? — полюбопытствовал я.

— Не так уж много, но занятно, — признал герр старший инспектор, переворачивая листки. — Причин смерти может быть две, и обе связаны с сердцем, но только одна из них убила фройляйн Лойфель. Проникающее ранение и остановка.

— Они произошли одновременно или что-то раньше другого?

Берг разочарованно цыкнул зубом:

— Слишком короткий временной промежуток. Нельзя установить точно.

— Но если у неё случился сердечный приступ, зачем было наносить удар? Чтобы добить? Обычно непредвиденное течение событий, наоборот, останавливает убийцу, если только он не профессионал.

— Логично, — подтвердил герр старший инспектор.

— И если всё же ударил, значит, не понимал, что происходит. Аффект?

— Весьма вероятно.

Аффект всегда идёт вразрез с тщательным планированием преступлений, и, принимая в расчёт этот факт, можно предположить, что убийцей был человек в галошах. Ворвался в подъезд следом за Дорой, на втором этаже догнал и… ударил.

Нет, не стыкуется. До была женщиной вёрткой, к тому же с подозрением относящейся к любому незнакомцу, и не позволила бы кому-то не то что ткнуть ножиком в свою сторону, а и приблизиться на расстояние удара. Следы борьбы уж точно должны были остаться. И тем не менее реальность выглядит совершенно иначе. Фройляйн Лойфель всего лишь беспомощно переминалась с ноги на ногу, словно кто-то заставил её покорно ждать приближения убийцы.

На роль кукловода имеется только один кандидат. Человек в бахилах. Но как он мог это проделать? С помощью пистолета, например. Хотя уверен, До предпочла бы получить пулю, а не подставлять себя, как агнца на заклание, под нож. Загадок всё больше и больше…

— А что говорит трасолог?

— Направление удара идёт снизу вверх, но похоже, что убийца выше жертвы сантиметров на тридцать.

То есть примерно моего роста. Хорошо, уже что-то.

— Оружие?

— В ране найдены частички инструментальной стали. Мелкая стружка, видимо оставшаяся на лезвии после заточки.

— Что-то определённое?

— Всё что угодно, начиная от обычных стамесок.

М-да, негусто.

— Форма лезвия?

— Трудно сказать, но скорее всего не плоское. Вообще, судя по отчёту патов, орудие убийства имело разную форму на разных участках длины, потому что на коже и в верхних слоях тканей отверстие почти круглое, а ближе к сердцу и на нём самом наблюдается что-то похожее на треугольный разрез.

Короткое «патов» царапнуло слух, и мне подобилось несколько секунд, чтобы найти в записной книжке памяти страницу в расшифровкой профессиональных сокращений. Паты. Они же — патолоанатомы. И прошло-то всего несколько лет, а важные детали начали забываться… Ну ничего, зато подвернулся удачный повод многое вспомнить.

— С такими уликами трудно будет поймать убийцу.

— Ещё бы не трудно! — буркнул герр старший инспектор. — Всё, что мы знаем, это его рост и то, что он пользовался каким-то инструментом, а не обычным ножом.

И ходил в галошах. Подведём итоги? Можно сказать, у нас нет ни-че-го.

— И ещё мы знаем, что это шестое убийство в серии, — с нажимом добавил женский голос.

Мы с Бергом обернулись одновременно, но если я при виде незнакомки всего лишь рассеянно приподнял бровь, то герр старший инспектор скривился так, будто откусил кусочек ядрёного лимона. Впрочем, когда новоприбывшая дама представилась, моё удивление по поводу возникновения на лице старого приятеля странной гримасы получило исчерпывающее объяснение.

— Инспектор федерального управления Эрика Шофф.

Короткое каре пронзительно рыжего цвета, глубоко посаженные карие глаза, чёткая линия губ широкого рта, крепко сбитая фигурка, внушающая уважение даже в брючном костюме свободного покроя. Довольно симпатичный женский вариант офицера полиции. Характер, конечно, вряд ли сахарный, но вполне возможно, дама ведёт себя сурово, чтобы заранее выстроить защитную стену, ведь не секрет, что городская полиция ненавидит, когда в её дела вмешиваются федералы.

— Чем могу быть полезен? — процедил Берг, стараясь сохранять в голосе вежливые нотки.

— Дело об убийстве Доры Генриетты Лойфель переходит под юрисдикцию федеральной полиции. В моём лице.

— По какой причине?

— Я её только что изложила. — Эрика Шофф села на свободный стул, не дожидаясь приглашения. — Это убийство — серийное.