— А следы галош? Где они заканчиваются?

— На второй площадке. Субъект не поднимался выше.

— И это не следы того, кто обнаружил тело?

— Нет. Дама, которая позвонила в полицию, носит совсем другую обувь.

Вошёл, поднялся, дошёл до остывающего тела или ещё живой Доры, немного постоял и ушёл. И он тоже мог быть убийцей. Два варианта, каждый из которых интересен по-своему.

Человек, в дождь надевающий галоши, ведёт себя вполне обычно, спору нет. А вот тот, кто заранее и нарочно заботится о том, чтобы не оставлять следов, причём следов особых, предназначенных исключительно для нюха сьюпов, субъект по определению опасный. Хотя бы тем, что стремится скрыть свои намерения.

Так кто же? Первый? Второй?

— В котором часу произошло убийство?

— Примерно в четверть третьего, плюс-минус пять минут.

— За точность экспертизы ручаешься?

Берг обиженно надулся:

— Как за себя самого.

Хорошо. А вот я бы за себя, к примеру, не стал ручаться.

Четверть третьего, значит? Из лавки Аньяри лично я ушёл без пятнадцати два, в половине третьего добрался до салона и занялся собственным туалетом, а в три уже позвонил герр старший инспектор. Оперативно работает полиция, ничего не скажешь.

— Во сколько обнаружили труп?

— В два тридцать пять. Фрау Клозе, работающая в бюро на втором этаже, как раз возвращалась с обеденного перерыва.

Любопытно. Насколько мне известно, люди, работающие с чертежами, обычно аккуратны и пунктуальны. Хотя встречаются и ужасающие исключения, но буду надеяться, что сегодня удача улыбнётся мне хотя бы разок.

— Можно с ней поговорить?

— Конечно, почему бы и нет.

Берг послал первого же подвернувшегося под руку полицейского за единственной свидетельницей происшествия, и, судя по тому, насколько охотно герр старший инспектор откликнулся на мою просьбу, что-то во всём этом деле было нечисто.

Фрау Марта Клозе оказалась женщиной средних лет и средней внешности, немного напоминающей школьную учительницу, но с блеском в слегка близоруких глазах. Видимо, корпение над электронным аналогом кульмана приносило ей больше внутреннего удовлетворения, чем, например, общение с людьми.

Тряхнём стариной, инспектор Стоун? Возражений со стороны коллеги не наблюдается, стало быть, моим намерениям дан зелёный свет. Давненько я не проводил опрос свидетелей, давненько… Только в моём случае служба в полиции настырнее езды на велосипеде. Не забывается. Никак не позволяет забыть.

— Вы давно работаете в этом бюро?

— Да, уже три года.

— И всё это время бюро располагается на Альтербрауерштрассе?

— Да.

— Значит, вы были немного знакомы с фройляйн Лойфель?

— Угрюмой женщиной сверху? — невольно уточнила свидетельница. — Если это можно назвать знакомством. Она не жаловала людей.

— И вы тоже не стремились наладить отношения?

— Зачем? Если человек не хочет, чтобы кто-то вмешивался в его жизнь, зачем с этим спорить?

Логично. Но лучше бы ты призналась, что нелюдима настолько же, насколько таковой была Дора. Право, это было бы честнее.

— Но вы знали свою соседку?

— Да.

— Поэтому вы сразу поняли, что это она, когда увидели?

— Конечно. Только эта женщина могла надеть плащ такого отвратительного цвета.

А мне лично нравится зелёный. Хотя мрачные тона армейского камуфляжа, любимые Дорой, на меня тоже навевают скуку, и, пожалуй, понимаю искреннее возмущение фрау Клозе, гардероб которой подобран в пастельных тонах поздней весны.

— Она была уже мертва, когда вы её увидели?

— Думаю, да. Она сидела, не двигалась и ничего не ответила, когда я её окликнула.

— Но вы не уверены?

На меня посмотрели с искренним удивлением:

— Я же не врач.

— Итак, состояние фройляйн Лойфель обеспокоило вас?

— Разумеется.

— И вы… Вызвали «скорую»?

Фрау Клозе открыла рот, чтобы ответить, но вдруг запнулась и беспомощно перевела растерянный взгляд на сложенные на коленях руки:

— Почему вы спросили о «скорой»?

— А разве не логично обратиться к врачу, если видишь, что человек плохо себя чувствует?

— Но ведь она уже была мёртвой! — с каким-то странным отчаянием чуть ли не выкрикнула Марта.

Забавная уверенность. При всём при том женщина открещивается от знаний в области медицины. Две взаимоисключающие линии поведения? Психическое расстройство? В принципе, после пережитого шока, насколько бы слабым он ни был, возможно всё. Но почему мне так не нравится надрывная пылкость последней сказанной фразы?

— Постойте. Только что вы сказали, что не имеете медицинского образования, а теперь утверждаете, что женщина была уже мертва, когда вы её обнаружили. Вам самой не кажется это странным? Я, например, хотя и знаю, какими признаками характеризуется наступление смерти, решил бы, что фройляйн Лойфель потеряла сознание, поскольку на виду не было ни раны, ни прочих явных следов насильственной смерти.

— Я… Я не понимаю, о чём вы говорите.

Она не кокетничала и не пыталась что-то скрывать. Фрау Клозе была растеряна по-настоящему.

— Давайте вспомним ещё раз весь ход событий. Вы согласны?

Женщина покорно кивнула.

— Вы возвращались с обеденного перерыва. Сколько времени он обычно длится?

— С половины второго до половины третьего.

— Вы часто опаздываете?

Фрау Клозе возмущённо возразила:

— Никогда! Я, наоборот, стараюсь прийти за пять — десять минут до официального начала работы.

— И сегодня вы тоже…

— Я подошла к дому примерно в два семнадцать.

— Подняться на второй этаж занимает немного времени, не так ли?

— Пару минут.

— Итак, вы поднимались по лестнице и… Сразу увидели фройляйн Лойфель?

— Э-э-э… Да.

Заметно помедлила с ответом? Странно.

— И сразу подумали, что она мертва?

— И думать было нечего! Я просто посмотрела и поняла.

Ещё страннее.

— И сразу же позвонили в полицию?

— Разумеется!

— Звонок зафиксирован в два тридцать пять. Итак, в два семнадцать вы вошли в подъезд. В два девятнадцать или два двадцать поднялись на лестничную площадку и увидели труп. А что вы делали следующие пятнадцать минут перед тем, как позвонить в полицию? Заметали следы преступления?

Из глаз свидетельницы брызнули слёзы праведного негодования.

— Да как вы можете такое говорить! Я сразу же, слышите? Сразу же позвонила!

— А факты утверждают обратное. Ваши часы идут точно, часы в полицейском управлении тоже. Но примерно пятнадцать минут куда-то потерялись. У вас есть предположения? Может быть, вы упали в обморок, увидев труп?

Я, конечно, знаю, что это не так, потому что следов не осталось ни на площадке, ни на одежде фрау Клозе. А что думает она сама?

«Я же сразу достала из сумочки телефон… Ещё внизу в этот момент хлопнула дверь. Кто-то ушёл? Наверное. Это и был убийца?! Но тогда я должна была его видеть! Но я ничего не помню!.. Только хлопок двери. Раз, другой…»

Кратковременный провал в памяти. Результат шока? Или, может быть, гипноза? Чувствую, расспрашивать эту даму дальше пока нет никакого смысла.

— Вы разволновались, фрау, вам необходимо успокоиться. Сейчас вас проводят в комнату отдыха, где вы сможете прийти в себя, прежде чем отправитесь домой. Большое спасибо за помощь!

Она машинально кивнула, поднимаясь со стула, а когда покинула кабинет, Берг разочарованно выдохнул:

— А всё-таки жаль, что ты больше не работаешь в полиции.

— Почему?

— Ты ловко поймал её на временны́х расхождениях.

— Ну, ловкость тут ни при чём… Я просто предположил, что она, как человек, занимающийся техническим проектированием, строго следит за временем.

— И попал в точку!

— Ага. Но что-то всё-таки происходило в эти пятнадцать минут, выпавшие из памяти фрау.

— Думаешь, она не врёт, когда говорит, что не понимает, что случилось?

— Я не думаю, герр старший инспектор. Я знаю.

Он вздрогнул, словно только сейчас вспомнив, с кем имеет дело.