Расслоение общества существовало всегда, как учит нас история: в древности, в средние века, в эпоху зарождения капитализма, и будет существовать, продвигается ли мир вперёд по спирали развития или деградирует. Ничего не поделаешь. И чертовски правы те, кто предупреждает об опасности углубляющегося разделения на богатых и бедных, только меня больше пугает не имущественная разница, а разница сознаний.
Человеческий ум очень легко и очень быстро привыкает к комфорту окружающей обстановки, гораздо быстрее, к примеру, чем тело учится выносливости. И если не происходит постоянной смены условий существования, привычка жить сыто и красиво намертво впечатывается в подсознание, то бишь выходит из-под контроля разума, а это чревато большими проблемами при кардинальном изменении ситуации. Да, потеряв высокое положение в обществе, мало кто умирает физически, но морально… Вокруг всегда полно таких живых мертвецов, нужно только приглядеться повнимательнее.
Конечно, можно научиться довольствоваться малым. Можно превратить себя в аскета и альтруиста. Но обычно результат оказывается слишком невзрачен, чтобы добиваться его упорным трудом. Проще и удобнее жить прошлым, воспоминаниями о коротком полёте и завистливой ненавистью к тем, кто удержался в вышине.
Чего греха таить, я тоже не святой. Да, согласие на эксперимент по большей части было дано под влиянием искреннего намерения принести пользу обществу, но, положа руку на сердце, признаю: хотелось и самому как личности стать сильнее, значительнее, замечательнее, в конце концов. Да, в самой глубине души, но хотелось. Это стало понятно, как только мои надежды столкнулись с реальностью, признали поражение и безоговорочно капитулировали. Впрочем, аскета из меня не получилось, и я по-прежнему с удовольствием пользуюсь благами цивилизации, научно-технического прогресса, а также пенсионного обеспечения, позволяющего не заботиться о пропитании. Касательно же альтруизма затруднюсь с ответом, взять хотя бы факт моего присутствия на этом званом вечере. Выгода для меня имеется? Вряд ли. Зато налицо выгода для семейства Кёне и трата моего свободного времени. Но разве я альтруист? Повстречай меня Гельмут в другом расположении духа, никакой договорённости не состоялось бы, так что границы моей жертвенности заканчиваются аккурат в том милейшем месте, где живут мои личные потребности. Но если в качестве точки отсчёта по шкале альтруизма взять здешнее общество, то пора начинать ощупывать спину на предмет прорастающих ангельских крыльев.
Нужно посочувствовать господам, затянувшим горло «бабочками», и дамам, влезшим в тесные корсеты, чтобы создать подобие приличной фигуры: они тратят не свободное время и не с целью оказать кому-то любезность. Они работают. На своё благополучие и своё будущее. Самая мерзкая работа, кстати, ведь её нельзя бросить, иначе бурное течение бизнеса выбросит тебя на берег и оставит не у дел. В этом смысле я почти безгранично свободен, утром переступая порог салона, а вечером пораньше сбегая домой. А всё почему? Потому что не задумываюсь о будущем.
В самом деле, о чём задумываться-то? Единственное, что время от времени волнует моё воображение, это семья. Когда-нибудь она должна возникнуть, разве нет? Уютный дом, любимая жена, здоровые и счастливые дети. Я даже обещаю быть не особенно придирчивым при выборе потенциальной супруги, потому что смогу ужиться с любой, ведь мне ничего не стоит узнать её мысли и предвосхитить желания, главное, захотеть это сделать. А для хотения нужно совсем немного, совсем чуточку. Чтобы она, глядя на меня, думала обо мне.
Невозможно представить, насколько кристальная ясность мыслей завораживает, если не испытал этого на собственной шкуре. Пожалуй, в чём-то чистота похуже любого наркотика, потому что, раз прикоснувшись к ней, ищешь повторений в каждом из сознаний, попадающихся на пути, а не найдя, разочарованно отворачиваешься и идёшь дальше, но твои шаги постепенно теряют стремительность. Впрочем, и к лучшему: чем медленнее двигаешься, тем больше шанс разглядеть окружающий пейзаж в подробностях. Но кто бы мог подумать, что самая обыкновенная парикмахерская… Или, быть может, вовсе не обыкновенная?
Коварная соблазнительница, прячущая за стёклами очков заплаканные глаза, не подозревала, что меня можно взять в плен всего лишь несколькими небрежно обронёнными мыслями. Хотя… А если знала, причём наверняка? Я боюсь новой встречи и всё же хочу вновь испытать восторг, от которого перехватывает дыхание. Да, во многих сторонах жизни медиумы сильнее нормальных людей, но сфера чувств…
Кто мы? Гурманы? Эстеты? Снобы? Всего понемножку. Но невозможно довольствоваться жалкими копиями, если знаешь о существовании великолепного оригинала. И в этом я до одури похож на богачей, презрительно фыркающих над теми, у кого жемчуг мелок.
Кстати о жемчуге, в том числе и дарёном. Как дела у моей юной леди?
Ага, вижу. Вымученно улыбается, следуя за своей школьной начальницей, как собачка на поводке, от одной немногочисленной группы шикарно одетых людей к другой. Конечно, никто не даст школьнице вставить и слова, она прекрасно это знает, но зачем всем своим видом изображать жажду участвовать в беседе? Наши желания обычно исполняются, но очень часто, пройдя через призму скептического взгляда Провидения, искажаются так, что становятся карой, а не наградой. Не желай того, с чем не сможешь справиться, Агата, это опасно…
Скрипичная мелодия взлетела вверх, к самому потолку, и оборвалась нарочито торжественной нотой, заставившей всех присутствующих прекратить разговоры и повернуться в сторону лестницы, на широкой площадке которой появилась светловолосая женщина, мгновенно завладевшая вниманием… публики? Да, именно так. По осанке, уверенным жестам и походке создавалось впечатление человека, умеющего работать с аудиторией, а когда прозвучали первые слова, отпали любые сомнения. Она или общественный деятель, или учительница, причём скорее первое, нежели второе, хотя серебристо-серый костюм выглядит вызывающе строгим. Но, может быть, такова и была задумка: выделиться из радуги райских птичек, остаться одной-единственной, неповторимой и неповторенной? Если да, то женщина весьма успешно претворила свой план в жизнь.
— Дамы и господа! От имени Фонда опеки учебных заведений приветствую всех вас на этом скромном вечере, устроенном в честь фрау Хелены фон Дорнштадт, оказавшей неоценимую поддержку нашей организации и по итогам года признанной первой среди равных. И пусть участие фонда в жизни школьных воспитанников не заявляет о себе громогласно на всю страну, но разве есть дело более благородное и возвышенное, чем забота о подрастающем поколении? И мы, как добрые христиане, не будем требовать славы и почёта, будем столь же скромны, как фрау фон Дорнштадт, без устали тратящая свои силы на благо детей… Дорогая моя, прошу вас!
Дородная пожилая женщина с лицом, мягко говоря, не свидетельствующим о принадлежности к аристократическому роду, выбралась из толпы и поднялась к оратору. Затем последовала проникновенная речь, перенасыщенная благодарностями, по которой можно было заключить: объявленная местным «благотворителем года» скорее всего получила претенциозную фамилию, выйдя замуж, и теперь старается укрепить завоёванное в обществе положение своими личными заслугами. Или толщиной кошелька, пожертвованного на благотворительные мероприятия.
Всё тот же мелкий жемчуг, будь он неладен… Интересно, живут ли на свете люди, способные делать благие дела инкогнито? Или всем нам, как капризным кошкам, хочется услышать в свой адрес доброе слово? Впрочем, метод поощрений работал всегда, и пока что нет причин сомневаться в его эффективности. Важно только пустить первый камень по склону, а лавина не заставит себя ждать. Пусть эта богачка начала тратить деньги на школы, только чтобы заставить говорить о себе, но, раз похваленная и одобренная, она, вкусив яд временного возвышения, будет вновь и вновь стремиться подняться на пьедестал почёта. Да, простейшая психологическая манипуляция. Но она приносит обществу пользу, а «жертве» удовлетворение, схожее по ощущениям с интимным, и все довольны. Что ещё можно сказать? Браво!
