Но по выходе из толпы надо все же проверить еще раз – действительно ли наблюдатели потеряли объект. По любому, по миновании места отрыва от машины останется в худшем случае только один (редко два) пеший наблюдатель. Надо его срисовать и отделаться от него, пока он не подтянул к себе отставшую бригаду. В этом смысле надо обратить внимание на пользующихся мобильными телефонами и прочими радиоприбамбасами. если таковые снабжены гарнитурами скрытого ношения, то человек все равно разговаривает как бы сам с собой или же прячет от окружающих губы. Может быть заметно. Ну и прочие приметы наблюдателя остаются в силе.

По окончании курсов всех привели к присяге. Все, кто служил когда-нибудь в армии, помнят такой трепетный момент, как принятие присяги.

Караваев уже несколько дней маялся в ожидании долгожданного звонка из отдела кадров, который должен был сообщить, ну когда он наконец примет присягу и вольется в славные ряды российской налоговой полиции. И вот он прозвучал. Как и было приказано, Витек прибыл в управление для подписания соответствующих бумаг. Вместе с ним в коридоре маялось несколько таких же ребят, которые готовились стать операми и следователями.

В голове он мысленно представлял, как будет через несколько дней принимать присягу в форме и при оружии, перед строем.

К его удивлению, ему дали маленький листок размером в четвертую часть листа, на котором был написан текст присяги:

"Я (фамилия, имя, отчество), поступив на службу в налоговую полицию, присягаю на верность народам Российской Федерации.

Клянусь соблюдать Конституцию и законы Российской Федерации, права человека и гражданина, добросовестно выполнять приказы начальников.

Клянусь быть честным, мужественным сотрудником, бдительно стоять на страже экономических интересов Родины, строго хранить служебную тайну.

Если же я нарушу принятую мной Присягу, то готов нести ответственность, установленную законами Российской Федерации".

Кадровик грозно спросил: "Прочитал? Раз прочитал, распишись. Все". Караваев был немного шокирован, все его красивые картинки рассыпались. Но самое интересное было впереди. Прошло, наверно, более полугода, как он трудился на ниве пополнения бюджета, и вдруг назначают нового начальника управления.

Он грозно начинает матюгаться и требует пересмотра процедуры принятия присяги.

Отдаются соответствующие приказы, и кадровики в срочном порядке вырывают листки с присягами из личных дел и спускают их в сортир. В назначенный день все сотрудники, пришедшие на службу недавно, вызываются на торжественное принятие присяги. И вот, представьте себе, стоит толпа молодых, оторванных от службы людей, одетых в гражданку, так как на складе нет парадной формы, вообще нет никакой формы. Стоят они перед группой генералов и полковников (одетых в парадную форму при всех регалиях) без оружия и принимают присягу. А теперь представьте, как это выглядит: строй стоит по стойке "смирно" в гражданке, выходят по очереди чеканя шаг, читают текст присяги, расписываются.

А теперь представьте, как отдать честь без головного убора и формы. Я не говорю уже о том, что вместо "Служу отечеству" многие говорили "спасибо", "благодарю" или просто молчали, а также, что присягу принимали второй раз. Вот так в налоговой полиции появились сотрудники, присягавшие дважды.

– Ренаточка, солнце мое, ты мне в кабинет звякни, когда этот урод к тебе придет! Ты на сколько его вызвала? – опер Юрка Волощенко аж приплясывал от нетерпения. – Я ему политику партии быстро растолкую. Привяжем к организации обналички любо-дорого, не соскочит!

Это следователь Рената Любимова вызвала на допрос юношу, организовавшего через подставные фирмы широкую сеть по оказанию специфических финансовых "услуг" торговцам-кавказцам с рынка, горячо любившим наличные, особенно не учтенные государством.

В объяснении оперу сей деятель, по имени Игорь, все отрицал и ненатурально возмущался коварством налоговых полицейских и их неверием в человечество.

– Позвоню, Юрочка, позвоню, – выдохнула дым Рената. – Вот.вот подойти должен, не уходи надолго.

Юрка ушел к себе, а через пару минут в кабинете следователей объявился молодой паренек, махнувший с порога удостоверением.

– Привет, коллега! Я из Северо-Восточного округа, Ефремов, созванивался с вами, мне надо копию обвинительного получить.

Ренатка, поулыбавшись и слегка пококетничав, предложила визитеру присесть и полезла в сейф. Вошел Юра, похоже, чуть остаканенный.

– Игорь? – положил он тяжелую длань на плечо сидевшего опера.

– Игорь! – смущенно улыбнулся тот.

– Ну что, урод, будем ваньку валять? Ты что за хрень пишешь в объяснении? Пойдем ко мне, за жизнь поговорим, недоношенный!

И за шкирку поволок Игоря к выходу. Тот рванулся и получил тычок в грудь.

– Отвали, чума! – Игорь пнул Юру в голень.

Тот, не задумываясь, ударил визави в лоб. И получил ответную плюху. Из кабинета следователей доносились звуки педагогического процесса, больше напоминавшие обструкцию с туфлей Н. С. Хрущева на сессии генеральной ассамблеи ООН.

Через полминуты кабинет был похож на фашистский штаб после налета ковпаковцев. Сломанные стулья, разлетевшаяся бумага и опрокинутый цветочный горшок. Следователь Рената с тоской смотрела на разодранное уголовное дело и со злобой – на потных, тяжело дышавших поединщиков. А подозреваемый в тот день так и не пришел.

Бажанов купил машину. Машину он хотел давно, да только денег не было. На "Жигули", не говоря уже об иномарке, у него и сейчас бы не хватило, но помогла знакомая Баранова. Она работала в автосалоне и предложила Бажанову купить "Оку" по заводской цене. Грех было отказаться. Водительские права, как и у любого офицера, у Бажанова, конечно, были, лейтенантские еще, а вот устойчивых навыков пилотирования не было, не приходилось ему водить машину много лет, да еще в таком бешеном городе, как Москва. Поэтому он попросил коллег помочь ему правильно выбрать машину – дело-то ответственное – и отогнать ее к дому, а там он уже сам потихонечку! С ними увязался Караваев, используя любой повод, чтобы сбежать со службы.

На заводской стоянке, увидев десятки новеньких разноцветных автомобилей, Бажанов мгновенно ощутил себя арабским шейхом, выбирающим очередной "роллс-ройс", и начал страшно ломаться. Он бессистемно бродил между рядами машин, постукивая по капотам и багажникам, как будто выбирал арбуз. Тогда Витек решил упорядочить поиск.

– Бажанов, – сказал он, – определись сначала с цветом, а потом уж мы выберем лучшую из тех, что есть.

Бажанов подумал и начал определяться. Ярко-оранжевые нарядные машины были с негодованием отвергнуты как "слишком кричащие", синие оказались маркими, а серые – тусклыми. После долгих и мучительных колебаний, ясное дело, остановились на белой машине, поскольку благородного, столь любимого военными цвета хаки не было.

Стабильностью технологического процесса на заводе даже и не пахло. Каждая машина таила свои уникальные и загадочные дефекты. Наконец после долгих, изнурительных поисков одну более-менее приличную машину нашли, но у нее не закрывался бардачок. Дефект тут же поправил продавец: он подогрел крышку зажигалкой и ловко подогнул. Машина была куплена.

Следующие две недели Бажанов барражировал во дворах, боясь далеко отъезжать от дома, и учился выполнять "упражнение № 1" – заезжать в гараж, не касаясь зеркалами стенок.

К исходу третьей недели он перестал путать педали и принял безответственное решение – приехать на службу "своим ходом". Как ни странно, добрался он без приключений и, гордый за себя, в конце рабочего дня пригласил всех осмотреть своего боевого коня. Поскольку приехал Бажанов отнюдь не на "порше" и презентации не намечалось, особого интереса народ не проявил, но все-таки положенные ритуальные телодвижения вокруг машины были выполнены, и офицеры с чувством исполненного долга потянулись обратно. И тут Бажанов предложил подвезти желающих до метро.