Пришло время, и Финн решил взять себе жену. Много прекрасных девушек с радостью согласились бы стать женой Финна Мак Хумала, но он хотел выбрать ту, которая славилась бы не только красотой, но и сообразительностью и мудростью. Чтобы проверить ум будущей жены, Финн придумал шесть вопросов и, когда шел к ней в гости, задавал их. Та, которая ответит на все шесть вопросов, и будет его женой, объявил он. Так вот, у славного воина Уллина была дочь, звали ее Грэйн, и красотой своей она славилась на всю округу. Стройная, темноволосая, с живыми прекрасными глазами. Именно она нашла ответы на все шесть вопросов, когда Финн пришел в гости к ее отцу.

— Чего больше, чем травинок на земле? — спросил ее Финн.

— Капель росы, — ответила Грэйн, — ведь на каждой травинке не одна, а много росинок.

— А что белее снега? — спросил Финн.

— Истина, — ответила Грэйн.

— А что чернее воронова крыла? — спросил он.

— Смерть, — отвечала она.

— А что краснее крови?

— Лицо достойного человека, когда ему нечем угостить нежданного гостя.

— А что острее меча?

— Упрек врага в трусости.

— А что быстрее ветра?

— Мысли женщины, что летят от одного мужчины к другому.

Так отвечала Грэйн, ни секунды не задумываясь. И Финн взял ее обе руки в свои и сказал:

— Воистину, Грэйн, красота твоя ослепляет, а ум пронзает сердце. Никто не сравнится с тобой. Ты согласна стать моей женой?

— Стать женой Финна Мак Хумала для меня честь, — ответила она.

И в большом зале Уллинского дома стали готовить пышную свадьбу. Все девять тысяч героев славного Воинства Фьанов пришли, чтобы повеселиться на свадьбе их славного предводителя. Стропила дома дрожали от раскатов их громового смеха, стены сотрясались от звона их кубков. Пир длился семь дней.

Среди девяти тысяч воинов был Дирмед, племянник Финна. После самого Финна и его сына Осгара Дирмед был третьим в могучем Воинстве Фьанов. Но красотой светловолосый герой превосходил всех. На левой щеке его, у глаза, было родимое пятно, которое он всегда прикрывал прядью волос. То было не простое родимое пятно, а метка любви. Стоило женщине бросить взгляд на эту метку, и тут же в ее сердце зажигалась любовь к Дирмеду.

Так вот, в самый разгар пира две белых гончих невесты Грэйн, лежавших у ее кресла, сцепились из-за кости, которая упала под стол. Первым вскочил Дирмед, чтобы разнять их. Пустяк, и, однако, с этого пустяка начались все его бедствия в тот день. А все потому, что, когда он опустился на колени, чтобы разнять собак, прядь волос, закрывавшая метку любви, упала, и Грэйн увидела ее, а увидев, тут же воспылала любовью к Дирмеду.

«Финн, отважный предводитель Воинства Фьанов, оказал мне великую честь, предложив стать его женой. Но Дирмед самый красивый юноша, какого я видела, и в глазах его горит сама молодость. Нет, я люблю Дирмеда», — сказала она сама себе.

И позднее, когда Финн отяжелел от выпитого вина и задремал, склонив голову на грудь, Грэйн наклонилась к Дирмеду и призналась ему в любви.

— Убежим отсюда вместе! — попросила она Дирмеда. — Увези меня прямо сейчас, и мы спрячемся так, что Финн нас никогда не найдет.

Красота Грэйн оказалась не слабее метки любви на щеке Дирмеда, и она покорила его сердце. Ее слова вызвали у него сильное искушение, он готов был увезти Грэйн, но разве мог он предать своего друга и предводителя фьанов, которому поклялся в вечной верности?

— Неужели ты хочешь, чтобы меня назвали самым бесчестным среди фьанов? — спросил он Грэйн.

— А я накладываю на тебя гисан, и отныне ты не можешь со мной расстаться, — ответила она.

Услышав это, Дирмед тяжело вздохнул, потому что в те далекие-далекие времена существовал закон: если женщина накладывает на мужчину гисан, то есть обет послушания, он должен выполнять все ее желания. Дирмед задумался, как бы ему, не обижая Грэйн, все-таки не нарушить слова верности Финну, и сказал:

— О, любовь моя Грэйн, тяжела ноша, которую ты хочешь возложить на меня. Но я исполню твое желание и увезу тебя отсюда. Только при условиях, какие сам назначу. Я увезу тебя не из дома и не со двора. Ты же явишься ко мне не верхом на коне и не пешком. Если тебе удастся выполнить эти условия, мы уедем.

С этими словами Дирмед встал из-за стола и ушел из пиршественного зала дома Уллина в соседний дом, где и остался на ночь.

А утром Грэйн явилась к нему с двумя белыми гончими и сказала:

— Пойдем, Дирмед. Видишь, я выполнила все твои условия.

Дирмед вышел к ней и убедился, как ловко она выполнила их: она явилась к нему не верхом на коне и не пешком, а верхом на козле. И остановилась не на улице и не в доме, а на пороге.

— Воистину Финн был прав, найдя тебя самой сообразительной и самой прекрасной из женщин! — воскликнул Дирмед. — Что ж, нам пора ехать. И все-таки тревога не покидает меня. Боюсь, куда бы мы ни уехали, Финн всюду нас найдет. Знаешь почему? Потому что стоит ему приложить указательный палец левой руки к зубу мудрости, и ему тут же станет известно, где мы. И тогда ярость обуяет его, он не успокоится, пока не отомстит нам.

Грэйн слезла с козла, и в сопровождении белых тончих они поспешили уйти и не давали отдых ногам, пока не пересекли множество зеленых холмов и долин, лежавших между домом Уллина и гостеприимными лесами Кинтейла на полуострове Кинтайр. Однако хотя летели они, как птицы, погоня оказалась проворней. Как только Финну стало известно, что Дирмед сбежал с его невестой, он дотронулся пальцем до заветного зуба, и тут же узнал, что беглецы укрылись в Кинтейлском лесу. Тогда он вместе со всем Воинством Фьанов покинул дом Уллина и отправился туда, а гнев и ярость подгоняли их.

— Вот никогда не думал, что Дирмед, радость сердца моего, так низко, вероломно обманет меня, — товорил Финн, и толстые вены вздувались на его шее от гнева.

Фьаны очень быстро достигли вершины самого высокого холма, с которого неохватные леса Кинтейла были видны как на ладони. Тут Финн отстегнул свой охотничий рог и громко затрубил. Трубные звуки разнеслись по всему полуострову с юга на север и с запада на восток.

А надо вам сказать, что среди Воинства Фьанов было правило, когда звучит фогхед, то есть охотничий призыв Финна, каждый должен на него ответить. Услышав фогхед, Дирмед понял, что должен подчиниться непреложному закону фьанов.

— Ничего не поделаешь, любовь моя, — сказал он Грэйн. — Долг повелевает мне ответить на фогхед. Я должен предстать перед Финном.

Увидев, что Дирмед собрался идти, Грэйн сказала:

— Я иду с тобой, любимый. И если Финн готовит тебе смерть, я встречу ее вместе с тобой.

И они поднялись на вершину холма и встретились там с Финном, с его сыновьями Осгаром и Осианом и с другими героями Воинства. Когда Финн увидел Дирмеда и Грэйн, рука об руку приближавшихся к нему, гнев чуть смягчился в его сердце.

«Дирмед еще так молод, рано ему умирать», — подумал он. Но тут он вспомнил, что племянник обманул его, и ярость с новой силой охватила его. «Нет, он должен умереть», — решил Финн.

Но он содрогнулся от мысли, что Дирмед падет от его руки, и придумал иной план, как отомстить Дирмеду.

В Кинтейлском лесу жила старуха по имени Мейла Лли, что означает «Седая Бровь». Она держала стадо свиней, вожаком у них был свирепый кабан, прямо дикий вепрь. Уже много героев охотились на него, но ни один не вернулся назад живым. Этот вепрь умел нападать и защищаться. Вот Финну и пришло на ум послать Дирмеда охотиться на кабана. Так племянник его будет обречен на смерть, а сам он будет отомщен, решил Финн.

Он встретил Дирмеда и приказал ему пойти в лес и убить кабана. Понимая, что его ждет неминуемая гибель, Дирмед попрощался с Осгаром и Осианом, своими двоюродными братьями и друзьями молодости, и с тяжким сердцем покинул фьанов.