— Любой, — ответил Шанс.

Маленький экран заслонил собой шумные улицы. Но тут шофер резко затормозил, отчего боль в ноге стала нестерпимой, и все поплыло в голове у Шанса. Затем его сознание погасло, как телевизор, который выключили из сети. Он очнулся в залитой солнечным светом комнате и понял, что лежит на огромной кровати, а Йе-Йе стоит у ее изголовья.

— Мистер Сэдовник, — сказала она, — вы потеряли сознание. Но мы уже дома.

В дверь постучались, и в комнату вошел человек в белом халате. На носу у него были темные очки в черной оправе, а в руке он нес пухлый саквояж.

— Я — ваш доктор, а вы, очевидно, мистер Сэдовник, задавленный и похищенный нашей прелестной хозяйкой, — сказал он.

Шанс кивнул. Доктор продолжал шутить:

— Очень симпатичная жертва. Сейчас мы посмотрим, что с ней, так что вам лучше оставить нас, миссис Ренд.

Прежде чем Йе-Йе ушла, доктор сказал ей, что мистер Ренд заснул и его лучше пока не тревожить.

Прикосновения к ноге были болезненными; огромный кровоподтек покрывал уже почти всю лодыжку.

Доктор достал из кармана шприц и сказал:

— Боюсь, мне придется сделать укол, иначе я не смогу осмотреть ногу, не причиняя вам боли.

Пока он наполнял шприц жидкостью. Шанс вспомнил, что в телевизоре людям, которым делали уколы, было больно. Он стал думать, как объяснить доктору, что ему страшно.

Доктор, очевидно, заметил волнение Шанса и сказал:

— Спокойно, спокойно. У вас всего лишь небольшой шок, сэр, не думаю, чтобы была сломана кость. Сейчас посмотрим.

Укол оказался на удивление безболезненным. После недолгого осмотра доктор сообщил, что кость цела.

— Вам необходимо оставаться в постели только до вечера, — сказал он. Вечером можно будет встать и поужинать. Главное, не нагружайте больную ногу. Я поручу медсестре делать вам уколы каждые три часа, и принимайте за едой эти таблетки. На всякий случай сделаем завтра рентген. А теперь желаю вам хорошо отдохнуть, сэр.

И доктор ушел.

Шанс устал, ему хотелось спать. Но тут вошла Йе-Йе, и пришлось снова открыть глаза.

Главное, чтобы другие люди видели тебя и общались с тобой. Пока они это делают — ты в безопасности. Любой твой поступок будет истолкован в том же ключе, в котором ты толкуешь поступки других людей. Никто не в силах узнать о тебе больше того, что ты знаешь о других.

— Миссис Ренд, — сказал Шанс, — я уже почти спал.

— Простите, что тревожу вас, но я сейчас беседовала с доктором. Он сказал мне, что вам нужен покой. Но, мистер Сэдовник, — с этими словами миссис Ренд присела на стул у изголовья кровати, — я просто обязана еще раз извиниться перед вами за это происшествие. Надеюсь, оно не доставит вам слишком много страданий.

— Ради бога, не беспокойтесь, — ответил Шанс. — Я очень признателен вам за помощь. Я не… я совсем не…

— Это самое малое, что мы могли для вас сделать. Хотите известить кого-нибудь о том, где вы находитесь? Жену? Близких?

— У меня нет ни жены, ни близких.

— Может, ваших партнеров по бизнесу? Пользуйтесь нашим телефоном и телексом, не стесняйтесь. Может быть, вам прислать секретаршу? Мой муж так давно болен, что его служащие все равно почти без работы…

— Нет, спасибо. Мне ничего не нужно.

— Но ведь вам наверняка хочется с кем-нибудь поговорить?.. Надеюсь, вы не…

— Я ни с кем не хочу говорить.

— Тогда, мистер Сэдовник, — и, прошу вас, не считайте это пустой любезностью, — если у вас нет срочных дел, вы можете оставаться в нашем доме до полного выздоровления. Было бы бесчеловечно не позаботиться о вас в таком состоянии. У нас много свободных комнат и медицинский персонал лучше, чем в любой больнице. Надеюсь, вы не откажетесь от моего предложения.

Шанс кивнул в знак согласия. Йе-Йе горячо поблагодарила его. Засыпая, он слышал, как миссис Ренд говорит слугам:

— Распакуйте чемодан мистера Сэдовника.

Шанс проснулся от луча яркого света, пробившегося в щель между плотными гардинами. Близился вечер. Голова у Шанса слегка кружилась, нога ныла, и он не вполне понимал, где находится. Затем он вспомнил все, что с ним случилось: уличное происшествие, женщину, салон лимузина и доктора с пухлым саквояжем. Рядом с кроватью, на расстоянии протянутой руки, стоял телевизор. Шанс включил его и стал смотреть на мелькающие картинки. Привычное занятие успокоило его, и он совсем уже было собрался встать и раздвинуть шторы, как зазвонил телефон. Звонила Йе-Йе. Она спросила Шанса, как поживает его нога, и сказала, что сейчас принесут чай и бутерброды. А также попросила разрешения навестить больного.

Вошла горничная с подносом и поставила его на кровать. Медленно и аккуратно Шанс съел бутерброды с деликатесами. Такую еду он уже видел в телевизоре.

Откинувшись на подушки, Шанс смотрел телевизор, когда пришла Йе-Йе и села в кресло у изголовья кровати. Шанс нехотя оторвался от телевизора и выключил его. Миссис Ренд начала расспрашивать о состоянии ноги. Шанс сказал, что нога болит не так сильно. Тогда миссис Ренд позвонила доктору и сообщила, что пациент чувствует себя лучше.

Она также рассказала Шансу, что мистер Ренд намного старше ее и что ему уже далеко за семьдесят. До болезни он был очень крепким мужчиной для своих лет и даже сейчас, тяжело больной, руководит своим делом и принимает важные решения. К ее огромному сожалению, у них с мистером Рендом нет детей, а с первой женой и взрослым сыном от первого брака мистер Ренд разорвал всякие отношения. Йе-Йе сказала, что чувствует себя виноватой в этом разрыве, потому что мистер Ренд расстался с первой семьей для того, чтобы жениться на ней.

Шанс почувствовал, что обязан проявить интерес к рассказу Йе-Йе, и стал повторять за ней, как эхо, ее собственные слова. Он видел, что так делают люди в телевизоре. Это воодушевило Йе-Йе. Стоило Шансу повторить что-нибудь вслед за Йе-Йе, ее лицо светлело и она продолжала свой рассказ в еще более доверительном тоне. Она даже время от времени трогала Шанса то за руку, то за плечо. Слова плыли у Шанса в голове, и он смотрел на Йе-Йе с тем же вниманием, как обычно на экран телевизора. Но тут в дверь постучали, и Йе-Йе пришлось прервать свой рассказ на полуслове.