Экономия средств снизила надёжность возводимых укреплений. Толщина их стен была уменьшена почти вдвое – так, что они могли устоять только против шестидюймовых снарядов. Кто-то из начальства глубокомысленно заметил, что на вооружении азиатских армий нет орудий большего калибра.
Для обороны дальних подступов к Порт-Артуру особое значение имел перешеек Кинчжоу. (В позднейшей литературе его стали называть Цзиньчжоу – но обе транскрипции далеки от подлинного китайского звучания, так что лучше, наверно, употреблять то название, которое использовали защитники крепости.) Это самое узкое место Квантунского полуострова, и здесь, имея хорошие укрепления, можно надолго остановить неприятеля. Но перед войной на перешейке ничего не было сделано. Остались лишь старые обвалившиеся окопы и полуразрушенные укрепления, наскоро развёрнутые в 1900 году, во время восстания ихэтуаней («боксёров»).
Дальний почти не укреплялся, и некоторые военные говорили, что в случае войны он станет главной базой неприятельских войск, действующих в Маньчжурии. Развёртывая сразу два города на арендованном полуострове, видимо, не посчитались с состоянием государственных финансов.
И наконец, – гора Высокая, с северо-запада нависающая над Порт-Артуром. Впоследствии, во время осады, когда каждый обыватель стал стратегом, артурцы показывали друг другу на эту гору: «Плохо нам будет, если японец на неё сядет». По проекту на Высокой надо было построить форт литера Д. Но его почему-то не включили в первую очередь. Адмирал Алексеев, получив полномочия наместника, в особой записке потребовал ускорения строительства крепости, причём указал и на форт литера Д. В 1903 году Порт-Артур посетил военный министр генерал-адъютант А. Н. Куропаткин. Он вынес благоприятное впечатление о состоянии крепости. В докладе царю он писал, что «мы ныне можем быть спокойны за судьбу Порт-Артура». Предложение о постройке форта литера Д министр не одобрил.[212] Потом все удивлялись, как же так получилось, что до войны на Высокой ничего не построили.
Каждый защищал порученное ему дело: Витте – банки и заводы, Алексеев – Порт-Артур (пока, правда, в бюрократических окопах, но тоже неудачно), у Куропаткина голова была занята массой других проблем, казавшихся ему поважнее Высокой. Не было лишь человека, способного скоординировать все эти интересы, вывести общее направление государственной политики. Николай II на эту роль явно не годился.
Ответственность за дальневосточные неудачи обычно сваливают на Е. И. Алексеева. В действительности это была яркая и многосторонняя личность, отнюдь не злонамеренная.
Евгений Иванович Алексеев считался внебрачным сыном Александра П. Кое-кто сомневался в этом, тем более что у адмирала был восточный тип лица (чёрные волосы, чёрные глаза и большой нос). Но среди великих князей и при дворе он, по-видимому, считался своим человеком. Дружба с генерал-адмиралом великим князем Алексеем Александровичем обеспечила Алексееву быструю карьеру в морском ведомстве. Как говорили, у него были даже общие с великим князем амурные похождения.
Вместе с тем Алексеев был опытным и знающим моряком, разбирался в сложных технических вопросах. В своё время окончил курс Морской академии. В политических вопросах адмирал был очень осторожен. Потому и был он назначен наместником на Дальнем Востоке, что в Петербурге были уверены: Алексеев не наломает дров, не допустит авантюр, будет вести дело к примирению с Японией.
В должности наместника, пользуясь своими связями в столице, Алексеев сумел пробить решение ряда дел, застрявших в петербургских канцеляриях. В Порт-Артуре были пополнены склады боеприпасов и продовольствия. Но ускорить строительство укреплений не удалось и ему.
Те, кто лично знал Алексеева, вспоминают о нём как об обаятельном и интересном собеседнике, начитанном и бывалом. Пышущий здоровьем толстяк с круглой бородой умел объединить и развеселить собравшееся у него общество. Однако Алексеев не был таким фанатиком служебного долга, как, скажем, Дубасов. Большой любитель хорошо пожить и хорошо провести время, он не без приватного интереса мог заглянуть в казённый карман. В своё время поспешно замяли, не расследовав, тёмное дело с поставкой угля для Тихоокеанской эскадры, в пору командования ею Алексеевым. Не чуждый сам этой неизвинительной слабости, Алексеев был снисходителен и к проделкам своих подчинённых, а попытки разоблачения пресекал под тем предлогом, что это уронит престиж власти.
С 1899 года правой рукой Алексеева в морских делах был начальник его штаба контр-адмирал Вильгельм Карлович Витгефт, очень знающий, доброжелательный человек, безукоризненно честный. Образцовый службист, он не считал себя вправе в чём-то подменять собой своего начальника. Свою задачу он видел в том, чтобы проводить в жизнь его директивы, сглаживая и устраняя отдельные их резкости и шероховатости.
Алексеев мало кого хорошо знал из генералитета, и неизвестно, кто подсунул ему генерал-адъютанта А. М. Стесселя, оказавшегося на Дальнем Востоке во время международной экспедиции против китайских «боксёров». До этого Стессель участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов и стал даже георгиевским кавалером, хотя для близких сослуживцев его трусость не составляла секрета. На многих, однако, производили впечатление внушительная фигура Стесселя, его громкий голос, умение говорить с апломбом, как бы неумышленно попадая в тон начальству. В августе 1903 года Стессель был назначен комендантом Порт-Артура, а в марте 1904 года, когда уже шла война, – начальником Квантунского укреплённого района.
Стессель принадлежал к числу тех военных и бюрократических светил, которые всегда повёрнуты к начальству одной стороной, а к подчинённым – другой. С подвластными ему людьми он вёл себя надменно и грубо, вплоть до хамства. Эти качества вызывали тем большее раздражение и презрение, что мало кому не были известны тайны семейной жизни грозного начальника. В домашней обстановке Стессель утрачивал весь гонор, совершенно теряясь перед своей властной супругой Верой Алексеевной, женщиной «малоразвитой, злой и алчной», как характеризовал её портартурец В. А. Мустафин.[213] Видимо, в основном её стараниями Стессели накопили немалое состояние. Капитан 2-го ранга М. Бубнов сообщал, что у Стесселя в Артуре было больше имущества, чем у всех офицеров гарнизона вместе взятых.[214] А затем, уже во время осады, когда потребовалось «облагородить» свой образ, Стессели усыновили нескольких сирот. К такому приёму часто прибегают особо выдающиеся казнокрады и хапуги.
Истоки русско-японского конфликта в Маньчжурии восходят к японо-китайской войне 1894–1895 годов и к восстанию ихэтуаней в Китае в 1899 году. Восстание было направлено против вторжения иностранцев в Китай и введения иностранных новшеств, разрушавших традиционный уклад китайской жизни. Повстанцы громили иностранные религиозные миссии, разрушали железнодорожные и телеграфные линии. Сильно тогда пострадала строящаяся КВЖД.
В ответ на это в 1900 году Англия, США, Япония, Франция, Россия, Италия, Германия и Австро-Венгрия организовали карательную экспедицию. Русские войска заняли Маньчжурию и участвовали во взятии Пекина. Из китайской столицы они вскоре были отозваны, но в Маньчжурии остались.
В марте 1902 года между Россией и Китаем было подписано соглашение о поэтапной эвакуации русских войск в течение 18 месяцев. Прошло шесть месяцев, и русские войска оставили Южную Маньчжурию. Затем, однако, возник вопрос, недостаточно проработанный при заключении соглашения 1902 года – о гарантиях безопасности КВЖД. Русские власти захотели быть более надёжно застрахованными от недружественных действий китайского правительства или местных его властей, иностранных держав и разбойничьих шаек, орудующих в Северном Китае. Нарушение движения по КВЖД угрожало безопасности не только Порт-Артура, но и Владивостока, поскольку Амурская дорога по территории России ещё не была проложена.
