Вскоре пожаловала тетушка, заставшая Марису в постели с холодным компрессом на лбу. Поджав губы, Эдме выпроводила Симмонс и миссис Уиллоуби, чьи хлопоты признала бесполезными, после чего, нависнув над племянницей, обрушилась на нее без всякого снисхождения:

– Чего ты добиваешься, от всех прячась? Согласна, произошло грустное событие, для тебя несчастье узнать о кончине отца, но слезами горю не поможешь. К тому же это случилось уже несколько месяцев тому назад. Думаешь, ему понравился бы твой теперешний вид? Признаться, ты меня разочаровываешь. Не думала, что ты превратишься в такое ничтожество! Да-да, ты просто струсила! Чего ты прячешься? Опомнись: если ты дашь волю хандре и испустишь дух, то твой муженек унаследует все, что тебе теперь принадлежит. Представляю, как обрадуется донья Инес, да и он с ней заодно! Они еще, чего доброго, поженятся, чтобы жить припеваючи на оставшиеся после тебя денежки…

– Нет! – Мариса рывком села. Ее глаза пылали. – Я этого не потерплю! Но вы-то как можете так о нем говорить? Ведь вы в свое время были его любовницей. Или вы ревнуете его к этой Инес, моей мачехе? Кстати, я сделалась его женой не без вашего участия. Или вы забыли об этом?

Эдме слегка побледнела, но глаз не отвела.

– Это правда, но лишь отчасти. Меня привлекло в нем его необузданное дикарство, веявший от него дух опасности. Однако стоило мне уяснить, что это тот самый… Как ты не понимаешь, что я, как и все мы, действовала, преследуя твои же интересы! Точно так же я не отказываюсь от слов, которых наговорила тебе только что. Я знаю, что тебе пришлось перенести, но ты еще молода, у тебя все впереди. Не могу смотреть, как ты безвольно опускаешь руки!

Мариса хранила каменное молчание. Эдме не унималась:

– Я говорю так только потому, что ты мне небезразлична. Если хочешь знать, я явилась только затем, чтобы сообщить о своем намерении уехать на несколько недель в Бат – сама знаешь, каким модным стало это место после того, как о нем одобрительно отозвался сам мистер Браммелл! Целебный воздух, волшебная вода. Мне надо сменить обстановку и уехать из Лондона. Я уже сняла там дом на весь сезон, поэтому ты могла бы составить мне компанию – если сможешь, конечно, оторваться от своих приятелей. Возможно, туда приедет и Филип, если там будешь ты. Хотя мне, конечно, не надо тебе напоминать, что ты теперь богатая и независимая женщина и вольна поступать по своему усмотрению.

Мариса успела как следует поразмыслить и посвятила достаточно времени горю, поэтому тетина отповедь стала для нее холодным душем. Она не могла не видеть ее правоты. Какой смысл безвольно лежать, предаваясь страхам, позволять другим торжествовать над ней, не пытаясь дать сдачи? Слишком долго ею помыкали! Внезапно ей на память пришла ее беседа с герцогом Ройсом, который не раз произнес слово «месть». Она вспомнила, как звучит это слово по-итальянски, и затрепетала от страха и ярости. Вендетта!

Отныне она пойдет этим священным путем, не останавливаясь ни перед чем. Она позаботится, чтобы человек, сделавший так много, чтобы вызвать ее ненависть, был брошен к ее ногам и издох как бешеный пес, зная, что это она наказывает его за содеянное. Она использует кого угодно, лишь бы добиться своего. Зажмурившись, она мысленно произнесла самое страшное цыганское проклятие, не заботясь о том, правильно ли запомнила цыганские слова.

– Мариса! – окликнула ее Эдме.

– Теперь все будет хорошо. – Мариса открыла глаза и улыбнулась. Эдме заметила, как пылает ее лицо, но прежде чем она успела что-либо сказать, Мариса задумчиво проговорила: – Пожалуй, я оденусь и перекушу. Я весь день не ела! Не желаете поужинать со мной? Обсудим поездку в Бат и туалеты, которые мне там понадобятся.

Было решено, что Мариса последует за графиней де Ландри в Бат не позднее чем через неделю, как только будут закончены необходимые приготовления. Предстояло привести в порядок дом, уведомить герцога Ройса и договориться с Филипом.

Тетя, с радостью видя воспрянувшую духом племянницу, воздержалась от лишних вопросов и лишь сказала обеспокоенно:

– Ты ведь едешь не одна? Нельзя давать людям повод для пересудов.

– Не сомневаюсь, что миссис Уиллоуби обрадуется возможности побывать в Бате, – беспечно ответила Мариса, хотя заранее решила, что отошлет Уиллоуби и Симмонс вместе с багажом.

Как только Эдме покинула Лондон, Мариса сообщила Уиллоуби, что отправится в Бат в собственном экипаже вместе с леди Рептон (с ней они заранее обо всем договорились). Миссис Уиллоуби слабо протестовала, но быстро сдалась. В компании должен был находиться мистер Синклер, что лишало ее права возражать виконтессе Стэнбери.

– Итак, ты собираешься сделать Филипа своим любовником? – спросила ее Салли Рептон напрямик, сверкая карими глазами. – А как же бедняга граф? Он не отстает от меня уже который день, умоляя устроить вам новую встречу. Ты просто убегаешь? Как же красавчик шевалье, с которым ты в такой спешке покинула клуб?

Сама любившая приключения, Салли больше всего на свете обожала скандалы и рискованные поступки. Только титул и состояние спасали до поры до времени ее репутацию. Мариса, пребывая в своем новообретенном состоянии непреклонной решимости, отделалась улыбкой, говорившей о многом, хотя ни в чем не стала сознаваться вслух.

– Прошу тебя, не говори графу, куда я улизнула! Если он так безумно в меня влюблен, как клянется, то ему не повредит немного остыть. Что касается шевалье, то это был всего лишь посланец свекра, принесший дурные вести.

Глаза Салли затуманились, и она участливо стиснула подруге руку.

– Как я могла забыть! Твой отец… И все же я бы тебе посоветовала не носить траур. Это производит слишком мрачное впечатление. Раз ты не собираешься сидеть в заточении, то какой в нем смысл? – Салли неожиданно свела брови, словно о чем-то вспомнила. – Кстати, о заточении… Ты ведь, кажется, еще не вдова? Мне не хотелось донимать тебя расспросами, а ты ничего не рассказывала о своем муже. Знала бы ты, какие чудеса о нем рассказывают! Он по крайней мере не калека? Не урод? Ройс как будто с радостью признал тебя своей снохой. Или я болтаю лишнее? Пойми, я умираю от любопытства! Чем объяснить его отсутствие в Англии?