– Я не сомневалась в твоем ответе! – Голос Тэйлед дал Линет всю ту поддержку, которую она не сумела найти в ее глазах. – Ослик, оставленный Рай-сом, уже ждет тебя, его поводья в руках у Пайвела.

Задним числом Линет неожиданно подумала, что настоятельница могла запросто отказать Пайвелу, отказать, ничего не объясняя ни ему, ни ей самой, но не сделала этого – и не сделала потому, что тоже всем сердцем хотела видеть племянника свободным. И Линет склонилась, целуя руки, которым ее вверили и которые теперь мудро выпускают ее на волю.

– Благодарю вас, матушка, благодарю всей душою…

– С тобой Бог и мои неустанные молитвы.

Улыбнувшись старушке прощальной улыбкой, Линет бегом выскочила на улицу к воротам, около которых уже ждала монахиня, готовая открыть засовы.

– Мы будем молиться за… за благополучное разрешение твоего дела, – тихо, на ломаном английском, напутствовала она юную женщину, покидающую монастырские стены. – И за твое будущее счастье…

Запоры упали, сопровождаемые этими добрыми пожеланиями, и Линет сразу же увидела в волнении ожидающего ее Пайвела с осликом. Юноша был в таком смятении, что даже его природная говорливость уступила место напряженному молчанию на протяжении всего пути по холодному сумрачному лесу. Видимо, Пайвелу нечего было сообщить Линет, и девушка благоразумно решила не волновать юношу лишними и бесполезными вопросами.

Линет покинула дом Райса на рассвете, и в таком же призрачном сиянии следующего дня она в него возвратилась.

Едва успела девушка войти в темный нетопленый дом, как на грудь ей упала Грания, рыдающая как по покойнику.

– Я только завоевала его, и вот он опять украден… Украден! – Грания застонала, а Линет, поддерживая измученную женщину, внезапно сделала для себя удивительное открытие: ее подруга, как и многие сильные натуры, была способна выдерживать долгие и страшные испытания, но терялась перед неожиданными ударами судьбы; она же сама, мало испытавшая жизненных невзгод и смертельно боявшаяся их, при порывистом шквальном ветре почувствовала в себе неколебимую силу. Силу, которой она и поспешила поделиться с ослабевшей Гранией.

– Ничего, мы вернем их обоих. – В голосе Линет звучала такая уверенность, что Грания невольно отступила назад, пристально вглядываясь в спокойные карие глаза.

– Как? – Слезы еще струились из ее воспаленных очей, но слабая надежда уже оживила сестру принца, и она понемногу взяла себя в руки.

– Мы найдем способ. Мы просто обязаны найти дорогу, которая приведет к их освобождению. – Линет твердо поглядела на заплаканную подругу. – У нас обеих слишком много поставлено на карту, чтобы проиграть. – Девушка взяла ледяные руки Грании в свои и подвела ее поближе к еле тлеющему очагу. – Пайвел! – позвала она оставшегося у двери юношу. – Этот холод и вовсе заморозит мозги, которые нужны нам во всей остроте, если мы хотим добиться победы. Не можешь ли ты развести огонь как следует?

Пайвел с поспешностью бросился исполнять просьбу, а Линет усадила Гранию на кресло Райса. Вскоре пляшущие языки огня уже причудливо освещали полумрак зала, в котором стало заметно теплей и уютней.

Тогда Линет принесла сверху меховое одеяло, чтобы укрыть до сих пор дрожащую Гранию, и зажгла все имевшиеся внизу свечи. Зал преобразился, уступив хозяйственному напору юной норманнки.

Наконец хлопоты закончились, и все трое расселись вокруг стола: Пайвел на низкой скамейке, а Линет рядом с подругой, уже восстановившей свою решительную железную волю, но все еще пребывающей в унынии. И девушка, чтобы пришпорить дух Грании, наклонилась к ней поближе и рассказала прямо в маленькое ухо, спрятанное в смоляных кудрях, все последние, столь чудесные новости.

– Аббатисса, твоя тетка Тэйлед, долгие годы не хотела обнародовать факт, который, по ее мнению, покрыл бы тебя позором, но который теперь позволит тебе надеяться на самое лучшее: по церковным законам ты никак не можешь считаться женой Ллойда, то есть вдовой, и преград к браку между тобой и Оувейном просто нет!

Грания резко выпрямилась, и золото заполыхало в ее оживившихся глазах. Впрочем, взгляд ее тут же потух.

– Но как это могло быть? Ведь Ллойд назвал меня женой не просто так, а перед священником, добровольно освятившим наш союз…

– Нет же! – Линет стукнула кулачком по столу. – Это был вовсе не священник, а какой-то неизвестный чужестранец, проходивший через Кимерские земли, зачем-то носивший рясу и тем вводивший всех в заблуждение!

Глаза Грании медленно округлялись.

И тогда Линет слово в слово повторила всю историю, рассказанную ей настоятельницей.

– Матушка Тэйлед сказала, что Ллойд был слишком нетерпелив, что опасался, как бы ты не вышла замуж за другого, и потому решил даже не дожидаться настоящего священника.

Грания прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. Жаркая улыбка тронула ее пунцовые чувственные губы. Ах, если бы она знала это раньше, то не потратила бы впустую столько времени! Однако еще и теперь можно успеть немало.

– Итак, каков же наш первый шаг по возвращении домой наших героев?

– Мы должны придумать что-нибудь сообща, но для начала расскажи мне, что ты знаешь о том, как все это случилось.

Грания с явной неохотой рассказала печальную историю, впрочем мало что добавившую к уже известному Линет.

– К несчастью, как только смысл принесенных известий дошел до моего сознания, я в гневе и отчаянии ни о чем больше не спросила, да и мало чего услышала из подробностей.

Линет, прекрасно понимая состояние подруги в тот момент, ласково тронула ее стиснутые руки, но Грания тут же нашла выход.

– Надо снова вызвать сюда того человека, что принес печальные вести. Это совсем нетрудно, ибо сообщил их мне Тафф, отец Пайвела. – И с этими словами Грания обернулась к юноше, который, не ожидая дальнейших просьб, немедленно выбежал из дома. Вскоре он вернулся, сопровождаемый не только отцом, но и еще несколькими воинами, в числе которых был его старший брат и соседи, собравшиеся в лачуге Таффа и обсуждавшие несчастье, так неожиданно постигшее их любимого принца. Строилось немало отчаянных, но, увы, совершенно невыполнимых планов по его освобождению, и при этом было выпито немало кружек эля.

Тафф, плохо говоривший по-английски, попросил Пайвела перевести для Линет свое повествование о том, как он со своим старшим сыном и еще несколькими вооруженными кимерцами отправился сопровождать Орла на его встречу с принцем Дайфисским.

– Где была назначена встреча? И зачем? – Голос Грании посуровел, ибо подоплекой этого свидания она считала, несомненно, торг между братом и Каудром о ее браке. И Райс посмел взять на эту постыдную сделку Оувейна?! И хуже того – Оувейн, не прошло и суток с их сумасшедшей незабываемой ночи, сам отправился смотреть, как ее сватают за другого!

– Не знаю. – Тафф покачал кудлатой седой головой. – Нам об этом ничего не сказали, да и что бы это изменило! – И только Грания открыла рот, чтобы опротестовать замечание старика, как он рубанул рукой по воздуху, словно призывая не тратить времени на пустые слова. – Оба принца едва поприветствовали друг друга, как окружающий лес буквально закишел вооруженными людьми, и они смяли наш крошечный отряд, отобрав оружие и закинув его подальше в лес.

– Убитые есть? – Лицо Грании потемнело в предчувствии ужасного ответа, которого, впрочем, не последовало.

– Ни одного.

Линет и Грания прикусили языки; вся история выглядела непонятной и неразумной. Почему побежденных пощадили? Почему оружие, столь нужную и дорогую вещь в бесконечно длящихся стычках, не взяли в качестве трофея, а попросту выкинули? Однако, не дав женщинам времени на вопросы, старик бесстрастно продолжал.

– И вот, когда мы, разоруженные, лежали ниц перед норманнами, из чащи неожиданно показался рослый сакс, который вполне сносно говорил по-нашему. – Лицо старика исказила гримаса отвращения. – И пусть я видел его в последний раз много-много лет назад, но тут сразу признал в нем брата жены нашего покойного принца…