– Я пришел сюда совсем с другой целью, Грания, – холодно остановил он их порыв, в глубине души сожалея, что холодность его только показная. – Нам надо поговорить наедине. – Он исподлобья бросил на заложницу недовольный взгляд, и та с удивлением увидела, как в ту же секунду Грания привычным жестом положила руку на широкое плечо бородача.
– Если ты ищешь уединения, то давай пройдемся по маленькой оранжерее. Почки яблонь набухли и вот-вот распустятся, – и, не глядя больше на Линет, о существовании которой она, казалось, просто забыла, Грания вышла с бородачом, плотно прикрыв за собою двери.
Какое-то время они шли молча, Оувейн бездумно, а Грания – мечтательно глядя куда-то за горизонт, но как только пара оказалась в оранжерее – единственном, пожалуй, месте, избежавшем мстительного поджога Ллойда, – Оувейн решительно приступил к делу:
– Стыдно тебе до сих пор укорять Райса за то, в чем он не виноват – у него не было выбора!
Таких речей Грания ожидала меньше всего, и, поскольку тема эта обсуждалась уже много раз, она поняла, что настоящая причина разговора крылась совсем в другом.
– Он знал, знал о смерти отца и все же предпочел не возвращаться! Какой толк говорить о предмете, в котором, ты знаешь, мы никогда не сойдемся? – Умиротворение, столь редкое в жизни Грании за последние годы и сейчас на минуты восстановленное тихой кротостью пленницы, разом оставило ее.
– А такой, что Райс поклялся своей честью в том, что не получал этого известия, и я единственный, кто может заставить тебя в это поверить.
– Но как я могу верить? Как, когда своими собственными глазами видела и письмо, и отправившегося с ним гонца! Неужели ты думаешь, что я вру? – Голос Грании звенел от гнева, и, уперев руки в бедра, она преградила Оувейну дорогу.
– Нет, я знаю, что ты не лжешь, – тихо прошептал тот и, неожиданно для своих огромных рук, ласково погладил ее узкие плечи. – Но ведь это никак не опровергает истинность клятв Райса, правда? Может быть, с гонцом что-нибудь случилось и он не добрался до Нормандии…
– Значит, ты утверждаешь, что рассказ Ивайса о собственноручном вручении послания Райсу – ложь? – На последних словах голос женщины дрогнул, и она опустила голову, уставившись в грязную землю. Все поблекло вокруг, и то, что Оувейн искал ее общества лишь для такого банального разговора, вызвало на ее глазах слезы, о существовании которых она не вспоминала со смерти отца и которые были готовы вот-вот пролиться.
– Ивайс? Ивайс был тем гонцом, которого отправили в Нормандию?!
Тревога в голосе Оувейна заставила Гранию поднять голову, но, не желая говорить дрожащим от слез голосом, она лишь молча кивнула.
До сих пор Оувейн не знал имени человека, отправленного его отцом с важным сообщением, и это открытие теперь давало возможность раскрыть роковую загадку, но рядом стояла страдающая Грания, – а такого зрелища бородач вынести не мог, тем более что сам отчасти являлся его виновником.
– Не думай больше об этом, – прошептал он и, взяв в большие ладони ее лицо, большими пальцами смахнул дрожащие на ресницах слезы. – Я докопаюсь до правды во что бы то ни стало и все расскажу тебе. А до тех пор, молю тебя, не беспокойся, не позволяй черным мыслям омрачать твои дни и тревожить ночи!
Грания опустила голову так, что ее лоб коснулся выпуклой груди Оувейна.
– Причина моей печали не в этом.
Слова эти были произнесены едва слышно, но Оувейн, ждавший их, все понял и не сумел удержаться, чтобы не прижаться щекой к ее иссиня-черным волосам.
– Но если твою душу грызет не разлад с Райсом, то что же?
– Ты. Я думала, ты хочешь просто побыть со мной, а выясняется, что тебя интересуют интриги между Райсом и твоим отцом. – Не отрывая лба от его груди, Грания медленно покачала головой. – А мне казалось – я нужна тебе для другого…
– В этом-то и загвоздка, – гулко зарокотало у Грании под щекой. – Я слишком хочу тебя.
Вздох облегчения вырвался у сестры принца при этом признании, о котором она мечтала почти с детства, и теперь, откинув приличия и стыд, она прижалась к Оувейну, оплетая его руками и отдавая поцелуям жадный истосковавшийся рот. Оувейн на секунду замер на пороге столь грешного деяния, но соблазн был так велик! Только один, один проникающий до дна поцелуй!
Затем бородач решительно отвел руки обнимавшей его женщины, стараясь не слышать ее требовательного стона, и, покачав косматой головой, тихо ответил:
– Вот почему я с радостью покорился отцовскому решению забрать тебя на жительство в Абергель, а не оставлять со мной в Ньювид-Фарм. Вот почему я навещаю тебя так редко. – Синие глаза Оувейна блеснули безжалостным холодом. – И вот почему, когда ты после его смерти все же решила перебраться в Ньювид, я так редко бываю в своем собственном доме.
– Но… – И в этом коротеньком слове прозвучали и боль, и сожаление, и бессилие.
Когда Грания и Оувейн столь поспешно удалились, Линет некоторое время еще неподвижно стояла рядом с креслом Орла, обложенным подушками, и в руках у нее застыло мокрое полотенце. Затем, придя в себя от неожиданного превращения Грании при виде бородача в настоящую красавицу, согретую изнутри каким-то теплым светом, девушка тихо улыбнулась и порадовалась возможному счастью бедняжки, перенесшей такие горести, как лишение земель и смерть мужа и отца. Вдовство вряд ли давало Грании возможность выйти в ближайшее время замуж еще раз, но все-таки вид счастливой пары привел Линет в радостное и легкое состояние духа, которое она тут же обратила на приготовление всего необходимого для первого урока кулинарии.
Что ж, если Юнид действительно настолько сведуща в тайнах приготовления пищи, как говорил в Ньювид-Фарм Райс и что подтвердила и Грания, то в кухне должно быть достаточно утвари и запасов. Значит, первым делом следует все это найти, разложить на столе в надлежащем порядке и спокойно ждать, когда Грания вернется, а Оувейн уйдет.
Девушка решительно направилась к полкам, прибитым к стене над столом. Соль, масло и вино она, конечно, найдет без труда, об этом и думать не стоит. Так, теперь яблоки, они тоже скоро нашлись, пусть и плохо сохранившиеся и гниловатые. Это вкуса фазана не испортит. Отобрав три самых крупных и положив их на край стола, Линет снова пустилась на поиски и выловила целый мешок овса.
Отсыпав в миску, сколько, по ее мнению, требовалось для такой крупной птицы, девушка предприняла уже не столь легкую попытку – надо было найти травы. Конечно, их насушили еще в прошлом году – если, конечно, насушили. Обшарив безуспешно все емкости, начиная от крохотных кружечек и заканчивая чудовищных размеров кубами, девушка почти отчаялась, но все же не сдалась и в конце концов на дне какой-то корзины обнаружила глиняную коробочку. Вероятно, Юнид очень дорожила своим запасом специй, зимой немыслимо поднимающихся в цене, ибо коробочка была в корзинке, а корзинка была засунута в самые отдаленные глубины буфета.
Исследуя обнаруженные травки, Линет горько посетовала на то, что стоит еще ранняя весна и у нее нет никакой возможности положить в кушанье свежую приправу – тимьян и базилик, которые чем свежей, тем ароматней. Впрочем, розмарин для сегодняшнего рецепта подходит лучше всего, особенно если растереть его в порошок. Найдя маленькую каменную миску, Линет живо принялась за работу и вскоре зеленоватые листочки превратились почти в пыль.
Неожиданно девушка поняла, что в доме она совсем одна, чего не бывало с первого дня заточения. Слегка удивившись, почему не послан сторожить ее разговорчивый Пайвел, она тут же быстро сообразила, что, очевидно, Грания была настолько поглощена предстоявшим свиданием, что совсем позабыла про возможность побега. Но, признаться честно, Линет и в самом деле не помышляла об этом.
Выглянув в полуприкрытое окно, девушка убедилась, что угловатая фигура ее стража по-прежнему возлежит под раскидистым деревом, чьи ветви защищали пространство внизу от частых дождей, превращающих землю в жидкую грязь. Пайвел развалился, прижавшись спиной к мощному стволу, и Линет даже показалось, что юноша задремал. Впрочем, надзор над нею давно уже стал формальностью. Вокруг непроходимой стеной стояли леса, а самое главное, отсутствие брата делало даже мысль о побеге совершенно нелепой. Никогда она не оставит брата в чужих руках!
