— Спасибо Господу, что есть такой человек. Спасибо, что Он к нему нас привёл, — перекрестилась женщина, что рассказывала о своей Анюте.

— А вы знаете, я в прошлом году у него остеохондроз лечила, — говорила какая-то пожилая женщина с белыми, седыми волосами. — А в этом году тяжесть подняла и спину снова сорвала. Да так прихватило, что две ночи не спала, ничего не хотелось. Одна только сверлящая боль… Так или в обморок упала, или совсем из сил выбилась, но только отключилась вечером вовсе. И снится мне как будто наш костоправ подошёл ко мне, погладил по голове и говорит: «Не бойся, сейчас станет легче, а завтра езжай ко мне. Всё будет хорошо». Так что вы думаете, я встала утром совершенно другая, даже боль слегка попустила. Сейчас уже третий сеанс принимаю, совсем уже ожила. А то ж места себе не находила… Но что странно, во сне у лекаря волосы были до плеч, как у ангела, и глаза такие добрые-добрые…

— Да, волосы у него необычные, такой белокурый цвет редко встречается.

— И что б мы без него делали? Действительно, наверное, Бог нам ангела прислал.

После этих слов дряхлая-дряхлая старушка, до сих пор дремавшая на краю скамейки, неожиданно для всех проскрипела своим голосом:

— Не ангела, а архангела.

И вновь погрузилась в свою дремоту. Это несказанно удивило всю толпу… Тут какой-то шахтёр, судя по чёрной каёмке вокруг глаз, не выдержал и сказал:

— Не знаю, какой он ангел или архангел, но мужик он классный! Он меня на ноги поставил, хотя в Бога я не верю.

— Я тоже не верил, — вставил крепкий дедок. — Тридцать лет с партбилетом проходил, а теперь вот, — он вынул из-под одежды крестик на нитке и показал, — с крестом хожу. А всё после одного случая. Такое вовек не забудешь… Я то на заводе работаю, у домны стою. В тот памятный день надо было идти на смену. А ночью мне перед этим приснился наш Михалыч и говорит: «Завтра обязательно будь у мня, не иди на работу. Пойдешь на неё — не вернёшься». Ну до этого я у него лечился, а тогда у меня, значит, перерыв был в лечении. Встаю утром, спина побаливает. Ну, думаю, она, наверное, и ночью болела, вот он и приснился. Собрался уже идти на работу. А потом подумал, ну что идти, сейчас тяжести нужно тягать, куда мне. Там ведь пока пробу возьмешь, все себе посрываешь. Ну и решил поехать к костоправу. Отпросился с работы. Так представляете, у нас в тот день взрыв был на домне, почти всю мою бригаду положило. А если бы тогда и я был, я же возле горной стою… Вот как это всё понять простому смертному… Я хотел сказать об этом Михалычу, а он палец к губам приложил, мол молчи. И всё… И как после этого в Бога не поверить.

— Ой, а вы знаете, у нашего соседа тоже подобный случай был, — подключилась к разговору женщина лет тридцати. — Он мне, кстати, и дал адрес костоправа. Он у него когда-то лечился. Так в прошлом году сосед под завал попал. Помните, кто местный, тот взрыв на шахте? Так вот, его засыпало тогда где-то под стойкой. Он рассказывал: «Лежу один в темноте, засыпанный породой. Страх нашел неописуемый быть заживо погребенным. Уже с жизнью прощался, со всеми близкими… Вижу перед глазами, как будто из тумана образ нашего костоправа появляется и так спокойно своим мелодичным голосом и говорит: «Не бойся, не бойся. Рано тебе ещё умирать. Я с тобой побуду, пока тебя не спасут…» А когда очнулся, говорит, его уже спасатели вытаскивали. Так он один со всего звена и выжил. После этого случая мужик совсем изменился. Пить бросил, в Бога уверовал, жена им вместе с детьми не нарадуется. Мировой мужик стал!

В это время очередь впереди зашевелилась. И из неё, перед расступившейся толпой, вышел в белом халате… У меня от неожиданности чуть сумка из рук не вывалилась.

— Сэнсэй, — тихо прошептала я, и уже в следующее мгновенье заорала во всё горло. — Сэнс… ой, Игорь Михайлович!!!

Сэнсэй обернулся и, увидев меня, дал знак, чтобы подошла. Я еле протиснулась через очередь. Сердце так и колотилось в груди. Поприветствовав меня, он спросил:

— А ты чего здесь? Что-то случилось?

— Да маму сильно спина прихватила…

Мы отошли с ним в какой-то закуточек, где Игорь Михайлович закурил сигарету.

— Нам папин генерал этот адрес дал, — выдала я на одном дыхании все «тайны государства». — Даже вон свою «Волгу» выделил.

Сэнсэй глянул в ту сторону, где стояли машины.

— А, Александр Васильевич… Как его здоровье?

— Ну, как он рассказывал папе, он уже два года бегает без проблем.

— Хорошо. А у мамы что случилось?

Я начала в подробностях рассказывать всё, что знала, усиленно жестикулируя руками от волнения. Выслушав меня, Сэнсэй произнес:

— Так, бери маму, пройдете вместе со мной.

Я на радостях побежала к матери и сказала, что Игорь Михайлович примет нас без очереди. Мама, конечно, обрадовалась, но и удивлению её не было предела. С трудом поднявшись, мы пошли с ней к возвращающемуся костоправу.

— Это мой Сэнсэй, Игорь Михайлович, — с неописуемой гордостью представила я его маме.

Мы прошли вглубь дома, заполненного ожидающими людьми. В приёмной комнате стоял топчан, а в углу была небольшая иконка с зажженной лампадкой. Я помогла маме раздеться до пояса и лечь на топчан. И, выходя из комнаты, увидела, как Игорь Михайлович склонился над маминой спиной, прощупывая её позвоночник рукой. Уже находясь за шторкой, в соседней комнате, я услышала голос Сэнсэя:

— Да, вы знаете, у вас тут серьёзная проблема, дорсолатеральное пролабирование до 7 мм в сегменте L4—L5, вызывающее стеноз межпозвонкового отверстия, вследствие чего происходит сдавление спинномозгового корешка.

— А по-простому это как?

— Проще говоря, это грыжа диска. Вследствие разрушения диска, его секвестры, то есть кусочки этого диска выпали в позвоночный канал в сторону позвоночного отверстия и давят на спинномозговой корешок. Вот это и вызвало эти боли… Это, конечно, серьёзно, но поправимо.

За плотной шторкой послышалось легкое похрустывание позвоночника и несколько необычных по звуку хлопков. Через некоторое время Сэнсэй позвал меня, чтобы я помогла маме одеться. Договорившись о следующем сеансе, мы попрощались и медленно пошли к машине.

— Ну как? — спросила я маму.

— Терпимо, — ответила она.

Когда мы ехали назад, я всю дорогу не могла успокоиться, думая о Сэнсэе. Я считала его кем угодно: физиком, химиком, философом, историком, востоковедом, физиологом. Но простым костоправом — это было уж слишком! Ну, пусть даже не простым, а весьма известным… И всё-таки, с его-то невероятным потенциалом знаний, с его-то феноменальными способностями и, в конце концов, с такой необыкновенной чистой человеческой моралью он мог быть выдающимся учёным, политиком… Да кем угодно, занимая по своему уровню знаний высшие ниши общества… На что он растрачивает свой потенциал?! И если бы не аргумент в пользу моей мамы, мой мозг ещё бы достаточно долго продолжал возмущаться.

В это время, выезжая какими-то объездными дорогами из этой глухомани, мы проехали мимо ветхой, полуразрушенной церквушки, видимо ещё дореволюционной постройки. Мои мысли переключились на размышление о вечном, о Боге, о вере, о Великих. И тут меня осенило: «Сэнсэй же действительно реально помогает людям! Ведь он своими руками излечивает тысячи измученных болью тел, искалеченных муками душ, возвращая людям здоровье, веру и радость жизни… Боже, да так же поступали все Великие! Ведь каждый из них шёл к людям с открытой душой и творил добро. Да и Сэнсэй когда-то упоминал об… Неужели и Он… Вот это да!»

Я лихорадочно начала вспоминать все моменты, подтверждающие мои догадки. А приехав домой, перечитала весь свой дневник, где касалось личности Сэнсэя. Да, тот факт, что он костоправ, дополнял основное пропущенное звено в моей логической цепочке доказательств для моего же разума. «Ведь самое главное — он излечивает тело и душу разных людей. А следовательно, общаясь с таким огромным количеством народа, за каждым из которых стояла конкретная судьба, проблема, человеческая боль, он лучше всех политиков знает настроение людей, их отношение к жизни, а также духовный уровень развития. Ведь лучшую профессию для земной жизни Бодхисатвы и придумать невозможно». От таких открытий у меня аж мурашки по коже стали бегать, а солнечное сплетение защекотало своими переливами каких-то поспиральных волн.