Вася тут же пошел учить уроки. Он закрылся в своей комнате, то есть в кабинете.
Но кому придет в голову сразу садиться за уроки? Вася отодвигал эту неприятную минуту разными ухищрениями.
Для умственного развития он стал читать газету «Пионерская правда». На третьей странице газеты пионеры писали о личной жизни, в основном неудавшейся.
«Дорогая редакция, мне 13 лет, я одинока…»
«Дорогая редакция, мне 10 лет, у меня нет друзей…»
«Дорогая редакция! У меня мой лучший друг украл кошку, после этого я в нем разочаровалась».
«Дорогая редакция, я совершила ошибку в жизни, посоветуйте, как мне быть…»
Кошка особенно расстроила Васю. Как она сейчас живет у друга, кормит ли он ее?
Конечно, вся страна откликнется на письма страдающих пионеров. Вася очень любил читать отклики, советы, пожелания и особенно приглашения в гости.
Вася размечтался: хорошо бы и его кто-нибудь позвал в гости, например, с далекой Камчатки или Сахалина. «Дорогой Вася, приезжай, мы ждем тебя с нетерпением». Подпись: семья Гусевых или Соловьевых.
И вот Вася собирает рюкзак, родители счастливы. Ребенок едет на край света, они об этом в детстве и мечтать не могли. Семья Гусевых или Соловьевых становится его вторым домом.
Но для того, чтоб осуществить свою мечту, надо написать письмо в редакцию. А почему бы и нет? У него тоже есть ошибки в жизни, ему тоже нужна помощь.
На Васю нашло вдохновение. Он достал заветные тетрадки, где описывал свою жизнь, полистал их. Кое-что годилось для «Пионерской правды».
Итак, он сел за стол и начал писать.
«Дорогая редакция! Мне скоро 12 лет, я учусь в 5 «Б» классе. Зовут меня Вася Кочкин. Я из простой семьи. Родители все делают, чтоб вырастить из меня человека. Но это им не удается. Папа из-за меня раньше времени поседел, у мамы появились морщины. Все дело в том, что я совершаю легкомысленные поступки. Я их насовершал столько, что если буду описывать, то это займет целую страницу. Но никому в голову не придет, как я переживаю. Учителя ко мне относятся правильно, беседуют со мной, но все впустую. Воспитывать меня очень трудно. У меня один путь — в свинопасы. Однажды мне подарили поросенка. Он жил у нас в квартире и понимал меня с полуслова. Неужели такого поросенка можно съесть? Я вообще не ем мясо, потому что люблю животных. Дорогая редакция! Очень жаль, если я пропаду ни за что ни про что. Неужели я безнадежен, товарищи читатели? Жду ответа, как соловей лета».
Вася подумал и зачеркнул «как соловей лета». Все-таки письмо в газету, а не бабушке.
Он тут же запечатал письмо в конверт и побежал на улицу искать почтовый ящик.
Ящик висел на заборе, недалеко от дома. Вася даже подумал: «Может, он не настоящий?» Как-то странно опускать письмо у какого-то забора. Но опустил.
— Ты куда бегал? — спросила мама. Она подтирала пол, тетя фиса уже ушла.
— Письмо отправил. В Москву написал.
— Какое еще письмо?
— В газету «Пионерская правда».
— Ты что, серьезно? — мама смотрела на него с сомнением: выдумывает или правду говорит?
— Еще как серьезно! Всю свою жизнь описал.
— А что тебе описывать? — мама уже начала волноваться. — Как из пионеров выбыл?
— Все описал, — уклончиво ответил Вася. — И про тебя тоже. Как ты из-за меня страдаешь.
Мама бросила тряпку в ведро так, что брызги полетели.
— Дурак! Я тебе, дураку, покажу, как письма в газету писать!
— Дураки, что ли, пишут?
— Они-то не дураки, а ты дурак! Я уж по твоей физиономии вижу, какую белиберду ты там наплел! Да я сейчас тебя тряпкой! Мало из-за тебя неприятностей!
— Много. Я во всем признался в письме.
— Кошка скребет на свой хребет! — мама вдруг сморщилась, и по щекам у нее побежали слезы.
Вася растерялся. Виновато боднул маму в плечо. Она обняла его мокрой рукой. И отчего-то ему тоскливо стало. И глупым показалось так весело написанное письмо.
Яблоко от яблони…
В актовом зале стояла тишина. Дети, родители и учителя сидели не шелохнувшись. Лейтенант МВД инспектор по делам несовершеннолетних Зинаида Федоровна Шишкина рассказывала о правонарушениях. Грабежи среди белого дня, убийства, разбойные нападения. Во всех этих страшных историях были замешаны подростки — дети безответственных отцов и матерей.
Родители не смотрели друг другу в глаза, они чувствовали: именно к ним относится призыв Зинаиды Федоровны:
— Подумайте о своих детях! Вы их губите! Остановитесь, пока не поздно!
— В нашем 5 «Б» классе нет родителей-пьяниц, — наконец произнесла в тишине мама Али Соломиной. — Иначе мы бы с ними провели работу.
— К сожалению, и у вас есть такие, — сказала инспектор по делам несовершеннолетних. — Не буду пока называть фамилию… Мы индивидуально побеседуем.
Родители стали подозрительно смотреть друг на друга. Все папы приосанились, выпрямили плечи, каждый показывал своим видом, что ничего общего с пьяницами он не имеет.
Только Васин папа сидел, опустив голову. Он был смущен, все это видели. И поняли, в чей огород брошен камушек. Мама Али Соломиной покачала головой. А Светлана Ивановна тихо произнесла:
— Вот так-то…
Но Васин папа услышал ее скорбные слова. И Вася тоже услышал. Хорошо, еще мамы не было, а то бы она со стыда сгорела.
После собрания Светлана Ивановна попросила Кочкина-отца задержаться. Вася тоже был задержан.
Разговор состоялся серьезный. Инспектор по делам несовершеннолетних Зинаида Федоровна произнесла:
— Яблоко от яблони недалеко падает! — и замолчала, видимо, обдумывая дальнейшую речь.
Светлана Ивановна тоже молчала. На ней были черные изящные туфельки, она сидела и качала ногой. Васин папа все смотрел на ее ногу, просто так, бессмысленно смотрел, думая о сыне Васе, а совсем не о ноге учительницы.
Но инспектор Шишкина заметила его взгляд и нахмурилась. Она не любила легкомысленных людей. Они ей надоели.
— Так вот, — сказала она, — вашего сына Василия Кочкина мы поставим на учет в детскую комнату милиции. Я вижу, какой из вас воспитатель! У меня глаз наметан!
— Ваську? На учет? — тут Кочкин словно проснулся. — За что? — вскричал он.
— Потише, потише! Какие буйные! — Зинаида Федоровна буйных тоже не любила. С буйными хуже всего. Они детей заиками делают.
— Ты мне объясни, — повернулся папа Кочкин к сыну. — За что тебя на учет?
Вася пожал плечами:
— Пусть поставят. Я хочу, чтоб меня учитывали.
— Вот-вот, — с жалостью произнесла Зинаида Федоровна. — Сегодня — детская комната милиции, завтра — спецшкола, потом — прямой путь в колонию. А из колонии вернется бандитом!
Вся Васина судьба была расписана как по нотам. Видимо, за свою долгую службу Зинаида Федоровна нагляделась и натерпелась. И вот еще один перед ней…
Светлана Ивановна перестала качать ногой. Мрачное будущее Васи Кочкина ее встревожило. Она стала уговаривать инспектора Шишкину дать Васе отсрочку. Ну, если еще одно хулиганство… Она выразительно посмотрела на Васиного папу. Ей хотелось, чтоб он тоже попросил, покаялся, пообещал. Но лицо старшего Кочкина было непреклонно. Он ничего не просил и ни в чем не каялся. Даже Вася удивился: он впервые видел отца таким твердым. Стоит, подбородок вперед, руки за спиной, словно говорят ему: «Отрекись!» А он: «Не отрекусь!»
— Ваше дело, — сказала инспектор Светлане Ивановне. — От вас поступила жалоба, я среагировала. Берете его на поруки?
— Беру, — согласилась Светлана Ивановна.
— Не надо нам порук, — сказал старший Кочкин. — Мы как-нибудь без порук… Без порук как-нибудь воспитаем гражданина!
— Вот именно, как-нибудь, — заметила инспектор.
— Да вас самих нужно воспитывать, — сказала учительница.
— Еще неизвестно, кому кого надо воспитывать, — тихо, но твердо произнес папа. — Может быть, вот он, Васька, всех нас воспитывает.
