Они сидели за накрахмаленной белоснежной скатертью, на которой стояли домашняя ветчина, индейка, дымящаяся кукуруза, бобы и сладкий картофель. Комната, в которой накрыли стол, видимо, служила гостиной, но Энни подумала, что она больше напоминает холл, разделяющий дом на две части. Потолок был очень высокий, а пол и стены – из темного мореного дерева. На стенах висели живописные картинки: индейцы гонятся за стадом бизонов, и множество старых фотографий: мужчины с длинными усами и скромно одетые женщины с серьезными лицами. В углу шла вверх винтовая лестница, заканчивающаяся огороженной площадкой, нависавшей над комнатой.

Войдя в дом, Энни сразу смутилась, поняв, что, пока она помогала в загоне, другие женщины готовили обед. Но никто, по-видимому, не обратил на это внимания. Дайана, которая до этого дня не проявляла к Энни особенного расположения, тепло ее приветствовала и даже предложила переодеться. Видя, что никто из мужчин не меняет пропыленную одежду, Энни поблагодарила хозяйку дома за любезное предложение и отказалась.

Дети уселись рядом и трещали без умолку, так что сидевшим на противоположном конце стола взрослым приходилось повышать голос, чтобы хоть что-то расслышать. Дайана иногда прикрикивала на детей, но особого впечатления это не производило, а вскоре благодаря Фрэнку и Хэнку, сидевшим по обе стороны от Энни, гвалт за столом стал всеобщим. Грейс сидела рядом с Джо. Энни слышала, что она рассказывает мальчику про Нью-Йорк – про то, как на одного ее друга напали в метро и сняли с него новые кроссовки. Джо слушал ее с открытым ртом.

Том сидел напротив Энни между сестрой Рози и матерью. Те только сегодня днем приехали из Грейт-Фоллз вместе с дочками Рози, одной из которых было пять, а другой – шесть лет. Эллен Букер была приветливой хрупкой женщиной с абсолютно седыми волосами и такими же ярко-синими глазами, как у Тома. Она мало говорила, больше слушала и улыбалась всему, что происходило вокруг. Том был к ней очень внимателен и подробно рассказывал обо всем, что происходило на ранчо. По тому, как Эллен смотрела на сына, Энни догадалась, что Том – ее любимец.

– Так, значит, Энни, ты напишешь о нас большую статью в свой журнал? – спросил Хэнк.

– Непременно, Хэнк. С твоим портретом во всю страницу.

Хэнк довольно загоготал.

Энни спросила у Фрэнка, как появилось это ранчо. Оказывается, их семья перебралась сюда, когда они с Томом были еще мальчишками. Он отвел ее от стола и стал показывать старые фотографии, объясняя, кто есть кто. В череде этих сменяющих друг друга сосредоточенных лиц было что-то очень трогательное. Даже то, что они выжили в этом суровом краю, было равносильно подвигу. Слушая историю их деда, Энни случайно поймала на себе взгляд Тома. Тот приветливо ей улыбнулся.

Когда они с Фрэнком вновь уселись за стол, Джо как раз рассказывал Грейс о женщине-хиппи, которая живет в горах. Она купила нескольких мустангов и отпустила их на волю. У них родились жеребята, и теперь в горах целое стадо диких лошадей.

– У нее самой много малышей, и они бегают там совсем голые. Папа зовет ее Гранола.[3] Они приехали сюда из Лос-Анджелеса.

– Начинается калифорнизация, – протянул Хэнк. Все засмеялись.

– Да хватит тебе, Хэнк, – сказала Дайана.

Позже, за десертом, когда все приступили к пирогу с тыквой и самодельному вишневому мороженому, Фрэнк сказал:

– Знаешь что, Том? Пока ты работаешь с конем, Энни и Грейс могли бы жить в речном доме. Это же безумие – мотаться постоянно туда и обратно.

От Энни не ускользнул взгляд, который Дайана метнула в сторону мужа. Этот вопрос явно раньше не поднимался. Том посмотрел на Энни.

– А что? – сказал он. – Прекрасная мысль.

– Очень мило с вашей стороны, но…

– Да знаю я, черт подери, этот ваш дом в Шото. Совсем прогнил и вот-вот обрушится вам на головы.

– Фрэнк, речной дом – тоже не дворец. И кроме того, Энни, возможно, хочет чувствовать себя более независимо.

Энни не успела еще ничего сказать, как Фрэнк обернулся к детям:

– А ты что думаешь, Грейс?

Грейс вопросительно взглянула на Энни, но лицо ее говорило само за себя. Фрэнк именно на это и рассчитывал.

– Значит, договорились.

Дайана резко поднялась со своего места.

– Пойду сварю кофе, – сказала она.

Когда Том вышел из дверей ранчо на крыльцо, месяц цвета слоновой кости еще не покинул предрассветное небо. Том постоял на крыльце, натягивая перчатки и ощущая кожей утренний холодок. Все вокруг сверкало инеем – ни ветерка, – даже пар от дыхания не колыхался. Собаки выбежали приветствовать хозяина, виляя не только хвостом, но и всем телом. Том приласкал их и кивком приказал бежать к загонам; те мгновенно помчались, покусывая и сбивая друг друга на бегу, оставляя четкий след в заиндевелой траве. Том поднял воротник своей куртки и, спустившись с крыльца, последовал за собаками.

Желтые шторы на окнах верхнего этажа речного домика были еще задернуты – Энни и Грейс, должно быть, спали. Вчера во второй половине дня Том перевез их, а все утро у них с Дайаной ушло на наведение порядка. За все это время невестка не проронила ни слова, но плотно сжатые губы и то, как она яростно водила по полу пылесосом и заправляла кровати, говорило само за себя. Энни отвели основную спальню, окна которой выходили на речку. В этой комнате была раньше спальня Дайаны и Фрэнка, а еще раньше – его и Рейчел. Грейс предназначалась бывшая спальня Джо, расположенная в глубине дома.

– Сколько они здесь пробудут? – спросила Дайана, приготовив кровать для Энни.

– Не знаю. Смотря как пойдут дела у коня.

Дайана ничего не сказала, только с такой силой двинула коленями кровать на прежнее место, что раздался громкий стук спинки о стенку.

– Но если ты против, то…

– Кто сказал, что я против? Ничего подобного. – Она, громко топая, вышла на лестницу, чтобы взять с перил оставленные там полотенца. – Надеюсь, эта дамочка умеет хоть что-то стряпать.

Когда Энни и Грейс приехали, Дайана уже удалилась. Том помог им выгрузить вещи и отнести все наверх. Среди прочих вещей он с радостью углядел две большие коробки с продуктами. Косые лучи проникали сквозь большое окно в гостиную, создавая ощущение простора. Энни не преминула сказать, что отсюда очень красивый вид на реку. Она попросила позволить ей придвинуть обеденный стол к окну, чтобы, работая, поглядывать между делом на речку и загоны. Они вдвоем передвинули стол на новое место, после чего Том поставил на него компьютеры, факс и еще какие-то электронные штучки, о назначении которых даже не догадывался.