Следующий случай был не таким катастрофическим по числу жертв, но от того, не менее гнусным. В 20-х числах августа подразделение 61 батальона под командованием майора Михайлюты гнало логистический конвой из Вавилона в Аль-Кут. В составе колонны было 4 БТР-80, «чайка» и один конвоируемый грузовик. На встречу нашей колонне шел довольно длинный польский конвой. Должен сказать, что поляки вообще гоняют колонны с довольно слабым сопровождением. Их основная боевая единица — открытый джип с четырьмя стрелками и водителем и пулеметом ПКМ на турели. Тяжелого вооружения нет. В этом районе дорога на Вавилон представляла собой извилистую трассу, вдоль которой растут довольно густые и большие по площади пальмовые рощи. В глубине этих рощ прячутся одинокие строения. Такие места в Ираке встречаются очень часто, и разумеется используются для организации засад. И вот хвост польского конвоя попал под раздачу по стандартной схеме. Подрыв фугаса и последующий обстрел из стрелкового и РПГ. Задняя машина приняла бой, давая возможность конвою покинуть зону обстрела. Им приходилось очень тяжело. Духи их обстреливали, находясь в глинобитном здании метрах в 200 от дороги. Наши услышали взрыв и стрельбу и встали в метрах трехстах за очередным изгибом дороги. Первая машина поляков выскочила из-за поворота. Поляки, увидев наших бросились к ним за помощью. Но майор Михайлюта вовсе не горел желанием ввязываться в бой. Он был типичным представителем поколения офицеров воспитанных не на тактических учениях и полевых занятиях, а на евроремонтах казарм и рисовании плакатов. В Ираке он занимал одну из штабных должностей, на выезды практически не ездил, короче необстрелянный. В Вавилон он ломанулся за дешевой техникой на рынке и тут такая Ж… Несмотря на то что весь личный состав конвоя во главе с Уокером (командиром второго взвода, обычно командовавшим конвоем) потребовал немедленно оказать помощь союзникам, он повел себя как последний к… Для начала он в течении пяти минут пытался связаться со штабом. Видимо рассчитывал, что штаб не даст разрешения на вмешательство. Поляки увидев что вяжется такая каша, а счет в бою идет на секунды рванули на помощь к своим. Связи как водиться, по закону подлости нет, но когда он все же дозвонился, к его большому огорчению штаб дал «добро». Тогда он сказал:

— Похуй мне твое «добро». Ты там, а я здесь. И отвечать придется мне…

Бой кончился без наших. Поляки потеряли двоих убитыми и еще двоих раненными. Досталось местным арабам, угодившим под разрыв фугаса. Когда наши проезжали через это место они видели как тела убитых грузили на машины. Вдогонку нашим поляки показывали средний палец. Этим жестом в Вавилоне еще долго встречали наши конвои. Вернувшись на базу Уокер рыдал как ребенок. А Михайлюта пытался меня строить, что я ему честь не отдаю. Хер ему в глотку, а не честь…

Это был последний гвоздь в гроб в котором похоронили репутацию 6 бригады в Ираке, которую одни завоевывали кровью, потом и отвагой, а другие, которых было меньшинство, безжалостно топтали, боясь рискнуть не столько жизнью, сколько звездами и карьерой.

Я покидал Ирак со смешанным чувством. Разочарования лежали тяжким камнем на душе. И вместе с тем я отчаянно не хотел уезжать. Никогда мы еще не были так близки к профессиональной армии, чем в Ираке. Достойная зарплата, приличное питание, практически полное отсутствие хозработ. Но не это главное. Здесь в Ираке я впервые почувствовал, что такое настоящая работа для профессионального солдата. Все время в деле. Секреты, засады, патрули, перестрелки, пьянящая острая жизнь, уверенность в своих силах и знаниях, бесшабашная смелость товарищей, готовность идти до конца, чувство локтя тех с кем я делил воду и сухпай и спал по очереди подкладывая под голову бронежилет. Необычная природа, общение с другими нациями, причастность к событиям которые войдут в историю. Я не хотел все это терять. В моей жизни это была одна из самых ярких страниц, которую очень не хотелось, но пришлось перевернуть.