Однако самые серьезные ошибки были допущены в сфере религии. Было запрещено обучение исламу, осквернены многие минареты и мечети, по приказу X. Амина физически уничтожено большое количество мулл.
В сложившейся обстановке советское руководство вынуждено было в июле 1979 года направить в Афганистан батальон десантников под командованием подполковника В.И. Ломакина (1-й парашютно-десантный батальон 345-го гв. опдп, дислоцировался в Фергане). Задачей батальона, прибывшего на аэродром Баграм, являлось "обеспечение безопасности при возможной эвакуации советских граждан в случае дальнейшего обострения обстановки в стране" [323], а также охрана аэродрома, на который прибыла эскадрилья транспортных самолетов Ан -12 с советскими экипажами. Эта эскадрилья была, предоставлена афганской стороне для "выполнения воздушных перевозок в интересах Афганистана". Спустя почти пять месяцев сюда же, на аэродром Баграм, стали прибывать и первые советские воинские формирования.
Важным мотивом, подтолкнувшим советское руководство к принятию силового решения в афганском кризисе, стали разведывательные данные, поступавшие в Москву как из Афганистана, так и из США.
Рисунок 29
Генерал-лейтенант Л.Н. Горелов в "учебной" дивизии, г. Николаев, 1981 год
Как выяснилось позже, многие из них были инспирированы западными спецслужбами с целью дестабилизировать ситуацию в Афганистане и граничащих с ним советских республиках и усилить этот процесс, втянув СССР в кровопролитную войну.
А.Н. Яковлев – один из лидеров горбачевской эпохи, в своих воспоминаниях пишет, что "имелось огромное количество материалов, показывающих, как работала американская разведка, готовя нам ловушку в Афганистане. В КГБ были переданы горы дезинформации" [324]. Так, из Кабула по линии КГБ почти ежедневно поступала информация о том, что Амин "без охраны в нарушение дипломатического этикета" регулярно посещает резидентуру ЦРУ в американском посольстве, что он "давно вошел в контакт с американской разведкой". Представитель КГБ в Афганистане Б.С. Иванов докладывал, что Амин во время учебы в США состоял в руководстве землячества афганских студентов, а оно функционировало под контролем ЦРУ [325]. Сейчас же он "тайно обсуждает варианты военной поддержки Америкой своего режима, вплоть до ввода под благовидным предлогом оккупационных войск". Более того, "абсолютно достоверные данные" говорили о "согласии Амина разрешить размещение в приграничных с СССР провинциях Афганистана американских средств технической разведки – вместо частично сокращаемых установок в Пакистане и Турции".
В октябре – ноябре 1979 года стали поступать данные по линии КГБ СССР о том, что X. Амин ищет пути сближения с Пакистаном и Ираном. Из Кабула поступила информация по линии военной разведки о том, что между Амином и Зия-уль-Хаком достигнута договоренность о приеме X. Амином в конце декабря 1979 года в Кабуле личного представителя главы пакистанской администрации [326].
Вызывала опасение Кремля и активизировавшаяся в Афганистане деятельность западных спецслужб. В частности, участившиеся начиная с апреля 1979 года встречи работников американского внешнеполитического ведомства с лидерами афганской вооруженной оппозиции. И, наконец, убедительным фактом усиления американского влияния в Афганистане стала "случайно" добытая резидентами ГРУ в Вашингтоне копия секретной директивы Белого дома о "помощи внутренним врагам промосковского режима в Кабуле". Автор документа, помощник президента США Збигнев Бжезинский позже признавал, что в июле 1979 года ему "с большим трудом" удалось убедить Дж. Картера подписать эту дезинформирующую директиву с грифом "Совершенно секретно".
Рисунок 30
Советские руководители
Смысл этой акции, по словам Бжезинского, заключался в том, чтобы "как можно глубже вовлечь СССР в гибельную трясину афганской политики и тем самым победить Советы в холодной войне" [327].
Одновременно резиденты в Вашингтоне сообщали, что США в случае ввода советских войск в Афганистан займут нейтральную позицию. Более того, Америка будет считать такой шаг "внутренним делом Москвы".
Все эти факторы сыграли определенную роль в принятии решения о вводе советских войск. Здесь уместно процитировать члена-корреспондента АН СССР Анатолия Громыко – сына Председателя Президиума Верховного Совета СССР А.А. Громыко. В интервью, опубликованном в "Литературной газете" в сентябре 1989 года, он приводит высказывания отца, отчасти раскрывающие причины этого решения.
"Решение о военной помощи Советского Союза Афганистану принималось 10 лет тому назад под влиянием как объективных, и они были основными, так и субъективных обстоятельств. Объективные были следующие. Стремление правительства США дестабилизировать обстановку на южном фланге советской границы и создать угрозу нашей безопасности. После потери шахского Ирана и вывода оттуда оружия, нацеленного на СССР, стали реальными намерения замены Ирана Пакистаном и, если бы это стало возможным, Афганистаном. Что касается Пакистана, то так и произошло. Он стал военно-политическим союзником США и стремился свергнуть законное правительство Афганистана. Вторым важным обстоятельством, повлиявшим на наше решение, стало убийство в Кабуле заговорщиками во главе с Амином лидера Апрельской революции Тараки. Оно также было расценено в Политбюро как попытка контрреволюционного переворота в этой стране, который мог быть использован США и Пакистаном в своих целях против СССР.
Нам были известны их стратегические, внешнеполитические установки того времени, вынашивавшиеся в правительстве США планы дестабилизации дружественных нам прогрессивных режимов. Эти планы в арсенале западной политики дипломатии остаются на вооружении и теперь. Не видеть их было бы наивно. Более того, сейчас действия по их осуществлению даже усилились" [328].
О заинтересованности в делах Афганистана американцев писала и западная пресса.
Так, французская газета "Фигаро" от 3 июля 1979 года отмечала: "Нет никаких оснований полагать, что США, потерпев провал в Иране, откажутся от действий в этом регионе. США хотят воспользоваться событиями в Афганистане как рычагом для того, чтобы перетянуть во вражеский Советскому Союзу лагерь государства и партии. Такова их цель. Чтобы достичь ее, США, несомненно, оказывают всевозможное содействие этому мятежу. Для этого необходимо договориться с Пакистаном. Условия в этом отношении сложились благоприятные".
К субъективным же факторам Анатолий Громыко относит личное отношение Л.И. Бежнева к Hyp М. Тараки. По его словам, Брежнев был просто потрясен убийством афганского лидера, который незадолго до этого был его гостем.
Как стало известно в последние годы, решение о временном вводе ограниченного советского воинского контингента было принято "келейно" группой высших руководителей СССР: Л.И. Брежневым, Ю.В. Андроповым, М.А. Сусловым, Д.Ф. Устиновым и А.А. Громыко. Тем не менее Председатель КГБ Юрий Андропов до последнего момента доказывал, что "войти можно легко, но сложнее будет уйти". Андрей Громыко до конца своих дней корил себя за то, что единственный раз отошел от "золотого правила", поддержав военную силу в ущерб дипломатии. Профессионально оценивали события и многие военные руководители страны. Маршал Огарков, генерал армии С.Ф. Ахромеев делали упор на малую эффективность предстоящей "контрпартизанской войны". По их мнению, Советский Союз мог втянуться в бесперспективную и разрушительную для экономики войну и тем самым "сыграть на руку" американцам. О том, что во вводе наших войск в Афганистан нет необходимости, докладывал министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Д.Ф. Устинову и главнокомандующий советскими Сухопутными войсками генерал армии И.Г. Павловский. Однако его соображения не были приняты во внимание, так же как и мнение представителей ГРУ и КГБ СССР. О возможных негативных последствиях ввода советских войск в Афганистан высказался и Институт экономики мировой социалистической системы АН СССР.
