Позицию же американцев, пытавшихся наладить контакты с китайскими коммунистами – их идеологическими противниками, охарактеризовал Государственный секретарь Д. Ачесон. В марте 1950 года, выступая в сенатской комиссии по иностранным делам конгресса США, он заявил: "Для США все равно, пусть хоть сам дьявол правит Китаем… лишь бы он не был прислужником Москвы" [874].
Тем не менее 14 февраля 1950 года между Советским Союзом и новым Китаем был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве. Канва документов, разработанных и принятых за время пребывания Мао Цзэдуна в Москве, в целом соответствовала договору и документам от 1945 года, но отличалась по существу. По сей день многими историками и политологами договор 1950 года расценивается как ошибка Сталина, не разгадавшего хитрость "восточного гостя". Так, сопоставляя советскую позицию на переговорах с представителем Чан Кайши в 1945 году и спустя пять лет с Мао Цзэдуном, советский дипломат A.M. Ледовский отмечает: в 1945 году правительство СССР "очень твердо отстаивало свою позицию, связанную с защитой государственных интересов СССР, имея в виду, в частности, огромные по тем временам капиталовложения, внесенные Россией в Маньчжурии. В переговорах же с Мао Цзэдуном Сталин проявил беспрецедентную в международных отношениях уступчивость и встал на путь отказа от всего, что СССР получил по договору 1945 года и по предыдущим соглашениям, начиная с Русско-китайского договора 1896 года о союзе и постройке Китайской Маньчжурской железной дороги" [875].
Действительно, соглашение 1945 года о совместном использовании Китайско-Чанчуньской железной дороги (КЧЖД) было заключено на 30 лет, с последующей передачей всего имущества Китаю. А по соглашению 1950 года совместное использование сократилось до двух лет. Город Дальний (Далянь) в соглашении 1945 года объявлялся в соответствии с Ялтинскими решениями открытым портом, но под советским руководством. Соглашение же 1950 года предусматривало передачу властям Китая всего имущества, находившегося во владении или аренде советской стороны в течение 1950 года. Порт-Артур (Люйшунь) по соглашению 1945 года становится советской военно-морской базой на 30 лет, а по новому соглашению подлежал передаче Китаю со всем имуществом не позднее 1952 года.
Кроме этого, КНР предоставлялся кредит в 300 млн. рублей для закупки оборудования на беспрецедентно льготных условиях – под 1 % годовых [876]. Наконец, за три месяца пребывания Мао Цзэдуна в СССР неизменно удовлетворялись его просьбы: о помощи советской авиации при переброске войск НОА в Синьцзян, об экономической помощи приграничным районам Китая и т.д [877].
Уступки советского лидера очевидны. Тем не менее следует учитывать, что в тот период для СССР было жизненно важным удержать свои позиции, завоеванные в годы Второй мировой войны, и получить максимальную отсрочку назревавшей тогда третьей мировой. Прочный союз с самой многонаселенной страной мира был для СССР в тот момент важнейшим фактором устрашения США – потенциального агрессора, безраздельно владевшего атомным оружием. В этом случае "уступки" советского лидера полностью оправдали себя. На долгие годы Сталин стал для Мао Цзэдуна "учителем революции во всем мире" и "лучшим другом китайского народа".
Соответственно, для укрепления позиций нового союзника Советский Союз вынужден был оказать ему масштабную помощь, в том числе – военную. И она была оказана в полной мере. В первую очередь в формировании китайских ВВС и войск ПВО.
Впервые за помощью в создании ВВС (официально образованы 11 ноября 1949 года) китайские коммунисты обратились к СССР летом 1949 года. 1 августа 1949 года в Москву в числе делегации КПК, возглавляемой Лю Шаоци, прибыли авиационные специалисты Лю Ялоу, Чжан Сюэши, Ван Пин'ян и др. с просьбой оказать содействие в создании шести авиашкол (двух бомбардировочных и четырех истребительных), а также в поставке боевых самолетов для формирования ВВС и организации парашютно-десантной части в 800-1000 человек. Свои потребности они оценили в 1200 летчиков и 2000 техников, 200 истребителей и 80 бомбардировщиков [878]. В это время НОАК обладала лишь 26 боевыми самолетами американского и английского производства (Р-51, "Москито", В-24, В-25, С-46, С-47, АТ-6, РТ-19) и одной авиашколой с 35-40 самолетами, где преподавали 19 японцев [879].
19 сентября 1949 года по просьбе руководителей КПК советское правительство приняло решение послать военных специалистов в Китай, подбор которых проводился заранее. В конце сентября в Пекине уже работал военный советник генерал-лейтенант П.М. Котов-Легоньков со своим аппаратом, куда входили заместитель главного советника и старшие советники по основным родам войск. К 7 октября были подобраны и специалисты для создания шести летно-технических школ. В целом к концу декабря 1949 года с Народно-освободительной армией Китая сотрудничали 1012 военных специалистов из СССР [880]
Широкомасштабные поставки советской авиатехники в Китай начались уже осенью 1949 года. До конца года для китайских летных и летно-технических школ из СССР доставили 336 учебно-тренировочных, учебно-боевых и боевых самолетов Як-11, Як-12, Як-18, УТБ-2, УТу-2, Ту-2, УЛа-9, Ла-9, Уил-10, Ил-10 и Ли-2. В 1950 году Китаю передали еще 310 самолетов, в их числе 62 реактивных истребителя МиГ-15. Кроме того, был продлен срок пребывания в КНР советского авиационного полка, который был направлен в распоряжение ЦК КПК для оказания помощи в проведении боевых операций в районах "труднодоступных для коммунистических войск".
Как уже отмечалось выше, по договору от 14 февраля 1950 года Советский Союз взял на себя обязательство "оказать помощь Китаю" всеми имеющимися у него средствами, включая военные. В тот же день Постановлением Совета Министров СССР № 582-227 сс для организации ПВО г. Шанхая была создана Группа советских войск противовоздушной обороны. Этому решению предшествовали переговоры в декабре 1949 года и начале февраля 1950 года. В ходе этих переговоров Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем были поставлены вопросы о создании с помощью Советского Союза национальных частей для захвата Тайваня (Формозы), где сконцентрировались остатки войск Чан Кайши. Китайские руководители попытались склонить советского лидера на проведение секретной диверсионной акции в отношении Тайваня с использованием "своих" добровольцев, а также волонтеров из числа "военнослужащих стран народной демократии". Однако И.В. Сталин отклонил это предложение, но дал согласие обучить "кадры китайского морского флота" в Порт-Артуре с последующей передачей части советских кораблей Китаю [881]; подготовить план десантной операции на Тайвань в советском Генеральном штабе и направить в КНР группировку войск ПВО и необходимое количество советских военных советников и специалистов [882].
Это решение было связано с активизацией чанкайшистской авиации, базировавшейся на острове Тайвань [883]. Особенно интенсивным налетам подвергался крупнейший промышленный центр и важнейший порт Китая – Шанхай. Бомбардировки наносили серьезный ущерб зданиям и сооружениям, приводили к человеческим жертвам. В связи с этим китайское руководство и обратилось к советскому правительству с просьбой об оказании помощи в улучшении противовоздушной обороны Шанхая.
Командующим группировкой советских войск ПВО в Шанхае был назначен генерал-лейтенант Павел Федорович Батицкий, начальником штаба – гвардии полковник Б. Высоцкий. Заместителями командующего группой войск стали: по авиации – генерал-лейтенант авиации С.В. Слюсарев, по зенитной артиллерии – гвардии полковник С.Л. Спиридонов. Он же командовал 52-й зенитно-артиллерийской дивизией [884].
