В целом же можно констатировать, что победа сил коалиции явилась результатом не столько физического уничтожения военной машины Ирака, сколько умело организованного информационно-психологического воздействия на противника. Так, по данным Пентагона, 40-дневная воздушная операция в чисто военном плане принесла довольно ограниченные результаты. Потери иракцев составили в самолетах – 10%, в бронетехнике – 18%, а в артиллерии – 20%. В то же время морально-боевой дух (по регистрировавшимся показателям) снизился на 40-60% [775]. Уже первые бои с передовыми подразделениями иракской армии показали, что она полностью деморализована и не способна вести даже оборонительные действия. Эти и другие показатели позволили экспертам Пентагона окончательно доказать, что психологические операции – это "боевое оружие, которое не убивает, но поражает психологически и выступает важнейшим фактором повышения боеспособности войск. А также сохранения жизней солдат и офицеров по обе стороны фронта".
Что же касается отношения СССР к кризису в Персидском заливе, то еще практически с самого начала Москва осудила деятельность Ирака по отношению к Кувейту, отказалась от прямого участия в военных действиях и заняла позицию военного невмешательства в конфликт.
В то же время в некоторых отечественных средствах массовой информации были опубликованы письма читателей, призывавшие к более деятельному участию России в конфликте на стороне коалиции. Звучали даже призывы к формированию групп добровольцев из числа советских граждан. Так, например, в газете "Известия" от 2 января 1991 года была опубликована заметка "рядового работника ВОХР МПС" В. Пименова, 1950 года рождения, русского по национальности, проживавшего в селе Николаевка Илийского района Алма-Атинской области, под названием "Запишите меня добровольцем". В ней автор предлагал, не прибегая к использованию регулярных Вооруженных сил, разрешить "гражданам СССР, желающим принять участие в действиях международного сообщества по обузданию агрессора, добровольно вступить в специально созданное подразделение на территории СССР". По мнению автора, создание такого подразделения продемонстрировало бы всему миру твердость и решительность Советского Союза. Объясняя свою позицию, В. Пименов пишет: "СССР и все мы несем особую ответственность за нынешний кризис в Персидском заливе. Ведь именно мы потакали Саддаму Хусейну, его политическому режиму и, самое главное, помогали его вооруженным силам, которые сейчас являются главной угрозой миру". Далее он спрашивает: "Так вправе ли мы сейчас ограничиться лишь осуждением агрессора – умыть руки и предоставить выполнение грязной работы (создав ее фактически) солдатам США и других стран, противостоящих сейчас агрессору в Саудовской Аравии?" [776].
Звучали также голоса и с противоположной стороны – призывы поддержать правительство Саддама Хусейна против агрессивной политики США, стремящихся после ослабления СССР навязать свою модель обустройства мира.
В итоге СССР так и не смог четко и весомо обосновать свое отношение к кризису и, фактически "сдав" своих бывших союзников в регионе, превратился в послушного последователя инициатив США. В то же время согласно резолюции ООН от 3 апреля 1991 года № 687 и в соответствии с решением Президиума СССР от 9 апреля 1991 года в район ирако-кувейтской границы была направлена группа российских военных наблюдателей численностью 20 человек под руководством начальника миссии связи в Багдаде полковника О.И. Овсчкина [777]. В задачу миссии входило "наблюдение за враждебными действиями, предпринимаемыми с территории одного государства в отношении другого, а также предотвращение путем своего присутствия и без права применения силы возможных нарушений границы". [778]
Слабость позиции Советского Союза по ситуации в Персидском заливе обернулась для Москвы целым рядом существенных потерь. В первую очередь экономических. Дело в том, что задолженность Ирака СССР главным образом за поставки оружия на конец 1989 года составляла 3 млрд. 796 млн. рублей. По другим оценкам, долг Ирака Советскому Союзу достигал 6 и даже 8 млрд. долларов [779]. Военное поражение Ирака и последовавшие за этим внутриполитические события в стране отодвинули возможность получения задолженности от Багдада на неопределенное время. Кроме этого, под вопрос была поставлена политика Москвы на рынке вооружений, как в регионе, так и в мире в целом. Война в Заливе стала своего рода соревнованием между американской и советской военной техникой. Победа США над армией Ирака, которая к этому времени была примерно на 53% укомплектована советским вооружением, послужила поводом для массированной пропаганды качества американского оружия. Несмотря на всю абсурдность такого вывода, этот тезис активно развивался Вашингтоном и в ходе конфликта, и впоследствии.
На волне всеобщей эйфории, связанной с успехом "блицкрига", в США умолчали о некоторых фактах, крайне неприятных для официального Вашингтона и ставших известными позже. А именно о химических поражениях различной тяжести более чем у 20 тысяч американских военнослужащих, приведших к ослаблению их иммунитета. Клиническая картина болезни военнослужащих, прошедших "Бурю в пустыне", получила название "синдрома войны в Заливе". Многие джи-ай стали инвалидами, другие умерли, не сумев побороть онкологические заболевания. Число же ветеранов, у которых проявился этот синдром, составило, по зарубежным данным, почти 100 тысяч человек. После того как эти сведения просочились в печать, Вашингтону пришлось дать некоторые объяснения. По обнародованной версии военнослужащие, принимавшие участие в операции, стали жертвами воздействия заражения местности в результате образования мощных аэрозольных облаков после бомбардировки иракских объектов, где, как полагали, хранились отравляющие вещества. Об истинных же причинах "синдрома войны в Заливе" официальные власти предпочли не распространяться, хотя и знали о них.
Обет молчания был вынужденно нарушен спустя несколько лет, когда в странах НАТО разразился скандал, связанный с заболеванием лейкемией и смертью 18 военнослужащих, участвовавших в миротворческих операциях в Югославии. Причиной заболеваний, по утверждению многих исследователей, в обоих случаях стало воздействие на военнослужащих боеприпасов с начинкой из обедненного урана (ОУ) [780]. По данным зарубежной печати, в ходе операции "Буря в пустыне" американские войска применили около миллиона "урановых" снарядов [781]. Исследования, проведенные германским профессором Зигвардом Гюнтером в районах Ирака, где американцы применили боеприпасы с урановой начинкой, а также изучение региональных средств массовой информации нарисовали угрожающую картину. Полученные результаты выявили рост случаев онкологических заболеваний среди населения, а также возрастание количества врожденных уродств в Ираке и в семьях военнослужащих США, участвовавших в операции. Такие же явления были отмечены и у домашних животных, в первую очередь у коров. Более того, по словам профессора, токсичные вещества, попавшие в грунтовые воды и затем в сельскохозяйственную продукцию, стали источником потенциальной опасности и для будущих поколений Саудовской Аравии, Ирака, Кувейта. По подсчетам самих же американцев, последствия загрязнения ураном окружающей среды могут сказываться на протяжении 4,5 млрд. лет [782].
Тем не менее в 2003 году США развязали новую войну против Ирака. Официальной причиной нападения стало якобы наличие в стране оружия массового уничтожения [783]. Немалую лепту в "раскручивание" этой версии внесли английские спецслужбы. Именно с их подачи получил распространение удобный для американцев "факт" об иракских закупках урана в Нигере. При этом попытки независимых экспертов доказать, что Нигер является одним из самых верных сателлитов Парижа в Африке и тем самым его "несанкционированная активность" не могла не остаться без внимания французских спецслужб, не были приняты во внимание. Не "убедили" сторонников этой версии и эксперты ООН, заявившие, что документы о секретной иракско-нигерской сделке – фальшивка [784].
