Юра испуганно заморгал.

— Причин для паники нет, — медленно проговорил Колин, — и рано думать о самопожертвовании. Во-первых, но расчету времени Сизов может успеть. Трое суток даны ему с учетом того, что половину этого времени он будет заниматься профилактикой и осмотром машины на базе. Погрузка и путь в оба конца занимают лишь вторую половину этого времени. Так что, если Сизов будет знать…

— Это уже второе «если», — вставил Ван. — А построение с двумя «если» не заслуживает уважения.

— И все же шансы есть. При условии, конечно, что мы не станем дожидаться, пока судьба решит все за нас. На предельно облегченном хронокаре надо спешить в современность. К Сизову. Чтобы никакой проверки сейчас, никакого ремонта, поскольку это ремонт предупредительный. Пока наша машина доберется туда, его энергетические контейнеры будут уже погружены. С ними он сразу же хронирует сюда. Он успеет.

— Рест может сгореть и на пути в современность, — пробормотала Нина, покачивая головой.

— Тут риск меньше: давление времени возрастает с погружением в минус и уменьшается с подъемом к современности. Это должен знать и ботаник, коль скоро он участвует в экспедиции. Нагрузка на рест будет не возрастать, а постепенно уменьшаться. Больше шансов дойти.

Группу Арвэ сюда можно доставить и без хронокара. У нас пять индивидуальных хронолангов, такую дистанцию они выдержат: прошел же Арвэ. Двое из нас пойдут в силлур, три хроноланга возьмут с собой. Все данные о работе привезти сюда. Приборы придется бросить. Здесь будем ждать помощи. А предупредить Сизова, я считаю, все же возможно.

— При условии, — сказал Ван, — что машину поведет самый опытный минус-хронист. Кто у нас самый опытный?

На миг наступило молчание, затем Колин тихо проговорил:

— Я.

— Ну вот ты и поведешь.

— Это было бы целесообразным, — сказал Колин. — Но капитаны не спасаются первыми.

— Да, — согласился Ван. — Ты мог бы еще сказать, что кто-то может обвинить тебя в бегстве. И что обстоятельства могут сложиться так, что никто из нас не сможет слова молвить в твою защиту. Конечно, для тебя было бы спокойнее остаться здесь. Но не для экспедиции.

— Бедный Колин, — сказала Зоя. — Правда, ему не повезло.

— Итак, — сказал Ван, — ты поведешь машину.

— Да.

— Вот все и решено. Разумеется, если бы мы обладали более богатым опытом по части критических положений, то не стали бы подвергать тебя такому риску. Если бы обладали опытом наших предков. Они, быть может, нашли бы и другой выход из положения.

— Нет, — сказал Колин. — Чем может помочь нам опыт предков? У них не было таких машин. Они даже не имели представления о них. Окажись предки на нашем месте, они просто растерялись бы. Не надо их чрезмерно идеализировать… Нет, на опыт прошлого нам нечего надеяться. Да и на будущее тоже. Ближе всего к будущему находится наш Юра, — Колин постарался, чтобы при этих словах в его голосе не прозвучало презрение, — но я не думаю, чтобы он смог нам помочь. Нет, мы здесь одни — под толщей миллионов и миллионов лет, и только на себя мы можем рассчитывать.

Он повернулся и стремительно направился к машине. Перед глазами его все еще стояло лицо Юры — такое, каким оно было только что, в момент, когда парень осознал всю трагическую непоправимость своего проступка. «Да, — подумал Колин, — совесть у него, конечно, есть, против этого возразить нечего, и слава богу, как говорится. Только что сейчас толку от его совести?»

Он проверил, как установлен рест, — кажется, хорошо, да, по всем правилам, — и начал во второй уже раз сегодня освобождать багажник, облегчая машину. Остальные все еще сидели в кружке там, где он их оставил. До Колина доносился каждый напряженный вздох — и ни одного слова, потому что слов не было. Наконец Ван спросил — так же спокойно, как всегда:

— Кто же сжег рест?

— Я, — ответил Юра, и голос его дрогнул.

Зоя сказала:

— Да, представляю, как тебе скверно.

— Ему сейчас, конечно, не очень хорошо, я полагаю, — отозвался Ван Сайези.

Громко сопя, чтобы не слышать этих разговоров, Колин яростно выбрасывал лишнее из багажника. Вновь заговорил Ван Сайези. Колин выглянул: Ван сидел, положив ладонь на затылок мальчишки, уткнувшего лицо в поднятые острые колени.

— Пожалуй, ничего лучшего нам не придумать. Жаль — в субвремени не существует связи, и мы не можем ни предупредить, ни просить о помощи. Но я надеюсь на Колина…

Колин торопливо отошел от двери: не хватало еще слышать комплименты в собственный адрес. Ну-ка, что еще можно выкинуть?

— Лишь бы рест не сгорел, — пробормотала Нина. — А вообще-то минус-время не терпит вольностей. Ты не забывай этого, Юра.

Юра поднял голову, глаза его были красны. Он шмыгнул носом.

— Сизов мог оставить ресты в верхних группах, — сказал он. — Сизов же будет брать для зарядки и их контейнеры и обязательно залезет в багажник.

Колин поднял брови. А ведь действительно! Но тогда…

Он вылез из багажного отделения, неторопливо подошел к сидящим.

— Ну, машину я подготовил.

— Погоди минутку, — сказал Ван. — Надо что-то сделать с парнем. Ожидать эти двое суток здесь ему будет не под силу, тем более что придется сидеть на месте, выходить за экраны — лишний расход энергии. Парень просто свихнется от угрызений совести.

Решение пришло неожиданно. Колин сказал:

— А не взять ли мне его с собой? Поехали, Юра?

Парень поднял на пего глаза, и Колин даже испугался — такая была в них благодарность.

— Мало ли что: поможет мне в дороге…

Именно так. И вовсе ни к чему говорить, что он просто оберегает экспедицию от мальчишки.

— Ну вот и хорошо, — сказал Ван. — Второй человек тебе будет очень кстати.

— Почти сутки физического времени — не шутка, — поддержала Нина. — А вдвоем куда легче. Сможешь отдохнуть, когда он будет сидеть за пультом.

— Слишком много рестов надо иметь для такого удовольствия, — не удержавшись, пробормотал Колин.

Он снова перехватил обращенный на него взгляд Юры и опустил глаза; говорить этого, конечно, не следовало: дважды за один проступок не наказывают.

— Шучу, — сказал он и взглянул на часы. — Ого! Время! — Он кивнул Юре: — Пошли! Ну, так вы здесь… осторожнее с энергией. Маяк проверьте — вдруг в шахте окажется еще чья-нибудь экспедиция, будет проходить мимо. Только если вас подберут — оставьте здесь вымпел суток на трое, на это хватит одной батарейки. Что, мол, с вами все в порядке. — Он умолк и подумал, что сказал, кажется, все. Или нет? — Да, лишнее сразу же дехронизируйте. — Он кивнул в сторону выброшенных из машины вещей. — Нечего тратить энергию на всякую рухлядь.

Теперь, кажется, сказано было уже окончательно все. И, однако, оставалось ощущение, что разговор не закончен. Все словно ждали чего-то… Тогда Колин пробормотал:

— Ну ладно. Ну все. Значит, в случае чего…

Губы всех шевельнулись одновременно, беззвучно прощаясь.

Колин захлопнул за собой дверцу. По узкому проходу добрался до своего кресла в передней части машины.

— Видеть барохроны, — распорядился Колин на жаргоне хрономехаников. Надо было сразу же дать парню определенное задание. — Если давление скакнет к красной, скажи сразу. Субвремя не шутит. Не забудь, — он поднял палец, — мы везем с собой, может быть, важнейшее открытие, ради которого должны…

Он вдруг умолк и ухватился за карман: почудилось, что материалы больше не лежат там. Нет, они были на месте, пленки из силлура…

Сквозь прозрачный купол он улыбнулся тем, кто стоял снаружи, чуть поодаль от машины. Кивнул им и включил ретаймер.

Постепенного перехода не было. Просто какой-то очередной квант времени, реализуясь, продолжил мир уже без них. Для оставшихся хронокара вдруг не стало, лишь воздух колыхнулся, заполняя возникшую пустоту; для Колина и Юры не существовало больше ни поляны, ни людей. Время исчезло. Часы шли, но они ничего не отсчитывали.

Колин усмехнулся про себя: «Исторического времени нет, и никто не может сказать, в каком году мы сейчас находимся. Но физическое время — наше собственное — не обмануть, оно есть, и пройдет еще немало часов, пока мы вынырнем в эоцене.