Люди не способны уживаться друг с другом, не нарушая при этом естественные права, которые, как полагал Локк, предоставлены каждому из нас законом природы. У нас есть право на жизнь и право быть свободными до такой степени, пока эти наши права не нарушают свободу и естественные права других. Однако без элемента принуждения мы были бы не способны пользоваться этими естественными правами. Для этого мы должны объединиться, заключив общественный договор. Этот договор обеспечивает наши естественные права путем учреждения такого государства, которое принимает законы для их защиты.

Образуется структура безопасности. При этом условии наша теоретическая свобода может ограничиваться, но действительная свобода увеличивается.

Согласие людей — вот та единственная основа, на которую опирается власть государства. Локк говорит об этом совершенно четко: «если кто-либо из находящихся у власти превышает данную ему по закону власть и использует находящуюся в его распоряжении силу для таких действий по отношению к подданному, какие не разрешаются законом… то ему можно оказывать сопротивление, как и всякому другому человеку, который силой посягает на права другого». Если государство или правитель нарушает права отдельных граждан, то люди имеют право организовать восстание и избавиться от такого правительства или государства. «Когда же законодатели пытаются отнять и уничтожить собственность народа или повергнуть его в рабство деспотической власти, то они ставят себя в состояние войны с народом, который вследствие этого освобождается от обязанности какого-либо дальнейшего повиновения и свободен обратиться к общему прибежищу, которое Бог предусмотрел для всех лю дей против силы и насилия». Другими словами, к революции.

Локк считал, что государство должно функционировать для достижения той единственной цели, ради которой оно первоначально и было создано, а именно для защиты жизни, свободы и собственности. «Когда какое-либо число людей таким образом согласилось создать сообщество или государство, то они тем самым уже объединены и составляют единый политический организм, в котором большинство имеет право дей ствовать и решать за остальных». Это утверждение заложило фундамент, на котором была построена современная либеральная демократия.

Спустя сто лет именно эти идеи оказали воздействие на авторов американской Декларации независимости и деятелей Французской революции.

В современную эпоху многочисленных демократических государств подобные идеи могут казаться упрощенными, однако они остаются твердым убеждением и принципами для граждан, населяющих эти страны.

Хотя знакомая Локка была теперь замужем и носила имя леди Мешэм, он продолжал с ней переписываться.

Очевидно, что между философом и его другом по интеллектуальной переписке существовало глубокое взаимопонимание. Однако она приняла его эмпиризм лишь частично, до некоторой степени оставаясь преданной платонизму, унаследованному ею от отца. Такое сочетание — нелегкое испытание для кого угодно, только не для самых восприимчивых умов.

Оказалось, что леди Мешэм, как никто другой, понимала Локка и его эмоциональные потребности, и, очевидно, он в ее обществе преоб ражался. Он стал постоянным гостем загородного дома сэра Френсиса и леди Мешэм, который носил название Отс и располагался в двадцати милях северо-восточнее Лондона в графстве Эссекс.

Загородный воздух его устраивал, и через пару лет Мешэмы пригласили Локка поселиться у них.

У этой истории счастливый конец. Локк с благодарностью принял приглашениеМешэмов, переехал к ним, и, по-видимому, все трое были этим удовлетворены. Сэр Френсис был членом Парламента от графства Эссекс. Это был типичный английский джентльмен: любезный, толстый, как бочка, и убежденный мещанин. Он был очень доволен тем, что у его жены-интеллектуал ки появился кто-то, с кем ей можно поговорить, благодаря чему он мог спокойно ездить в Лондон по своим парламентским делам. В своих взаимоотношениях с ученым он, видимо, воплощал все лучшие качества толерантности, о которых и говорится в философии Локка. Им было не о чем говорить друг с другом, и, видимо, они действительно мало общались, поскольку их жизненные пути ни в чем не пересекались. Трудно сказать, чем было вызвано это редкое общение — взаимным уважением или безразличием друг к другу.

Это был типичный английский «треугольник», без намека на какое-либо неприличие.

Отс был скромным загородным домом, построенным во времена правления династии Тюдоров.

Были зубчатые стены в готическом стиле выстроены из красного кирпича местного производства и обнесены рвом. Он располагался в глухой деревеньке графства Эссекс Хай-Лэвер, которая находится между Харлоу и Чиппинг Онгар.

Возле дома располагался уютный сад и пруд, рядом с которым была лужайка. Летом Локк любил сидеть здесь и читать. (По какой-то необъяснимой причине в 1802 г. это место пришло в упадок и оказалось заброшенным. Лужайки превратились в затопляемые луга, пруд зарос сорняками, а ров заполнился илом. Сейчас место, где располагался дом, превратилось в травянистый луг, находящийся в сельской местности рядом с небольшим озером, где обитают крупные стаи уток и гусей.

Когда недавно холодным серым февральским утром я шел через этот луг, то в траве наткнулся на кладку из бутового камня. Часть кладки состо яла из старого красного кирпича. Все это, очевидно, осталось от Отса.) Локк поселился в двух комнатах на втором этаже, в удалении от обшитого панелями холла.

С собой он привез небольшое количество своей мебели и обычный набор предметов первой необходимости (его биограф говорит о пяти тысячах книг). В неделю он платил один фунт стерлингов за проживание и прислугу, а также один шиллинг за конюшню для своей лошади.

Но Локк не ушел на покой, напротив. Теперь его считали «мозгом» вигов, партии, имевшей большинство в Парламенте, и с ним постоянно консультировались по важным политическим вопросам. По-видимому, он часто ездил в Лондон, но всегда возвращался обратно в деревню, когда приступы астмы становились слишком сильными.

Он даже занял влиятельный пост в Совете по торговле и колониям.

В середине зимы 1698 года Локк был вызван на срочную встречу с королем во дворце Кенсингтон.

Тщательно закутанный в плед, он нехотя забрался в карету и отправился в долгий путь по покрытой льдом дороге вдоль холодной, покрытой снегом сельской местности. По какой-то причине Локк навсегда сохранил цель этого визита к королю в тайне, которую он не доверил даже леди Мешэм. Авторы большинства источников сходятся во мнении, что ему было предложено занять должность посла во Франции. В то время этот пост был далеко не формальным, однако Локк вежливо отказался.

В перерывах между исполнением общественного долга, Локк общался с интеллектуалами.

Локк встречался с большинством выдающихся деятелей литературы и науки своего времени, не считая своего старого школьного товарища Драйдена, человека низких моральных убеждений, который к тому моменту был низведен до позорного для поэта звания переводчика поэзии Виргилия, чего он всецело заслуживал. Локк особенно подружился с Исааком Ньютоном, который часто навещал философа в Отсе. Те, кому любопытно, что же обсуждали эти два величайших мыслителя своего времени, сидя в саду и наблюдая действие силы тяжести, будут разочарованы.

Ньютон пытался объяснить Локку, что же такое сила тяжести, и Локк был вынужден делать вид, что понимает, о чем вдет речь. Этот случай — единственный пример, когда Локк прибег к обману.

Вместо этого друзья проводили время за обсуждением Послания Святого Павла. Эта тема была очень близка Ньютону, который посвящал значительную часть своего времени и усилий написанию комментариев к Библии. До самой своей смерти он оставался убежденным в том, что именно эта работа была истинным делом его жиз ни, за которое его будут помнить спустя многие годы после того, как открытие силы тяжести будет предано забвению.

В 1699 году Локк в конце концов был вынужден уйти со своего поста в Совете по торговле и колониям. Ему уже было 67 лет, и его астма постепенно усиливалась. Он прожил в Отсе еще четыре года, где много писал на такие разнообразные темы, как веротерпимость, размер самых мелких монет королевства того времени, процентные ставки. 28 октября 1704 года он умер, проведя ночь в одышке, на руках леди Мешэм.