Беркли также осознал всю важность банков в торговле. Они были «самой острой шпорой для торговли, ведь имущество можно так легко охранять и так легко передавать посредством comte en bank (счета в банке), лишь написав в банковской книге вместо фамилии одного человека фамилию другого». Центральные банки уже были успешно созданы в Амстердаме, Лондоне и Гамбурге, хотя идея не пользовалась популярностью в самой Франции, где Первый национальный банк лопнул и вызвал финансовую катастрофу еще более ужасную, чем крах «Компании Южных морей» (которая произошла в этом же году). С другой стороны, Английский государственный банк довольно легко пережил этот финансовый крах. Беркли ратовал за учреждение национального банка в Ирландии.
Идеи Беркли об экономике и финансах представляют большой интерес. «Вопрошатель» изда вался не менее десяти раз при жизни его автора, и нет сомнений, что на Адама Смита повлияли некоторые из его положений. Но упор, который Беркли делал на Ирландию, и особенное положение дел, которое в ней существовало, означали, что его идеи не стали широко распространены, в отличие от многих экономических теорий, менее привязанных к действительности. Несмотря на это, его идеи были очень дальновидными.
В страшные дни Второй мировой войны, когда Ирландия, сохранявшая нейтралитет, была изолирована и находилась в бедственном положении, была сделана тщетная попытка оживить экономику страны, применив некоторые из идей философа на практике.
Позже Беркли увлекся искусством. Среди картин, которые висели в доме епископа, была работа Ван Дейка, в доме также жили преподаватели музыки и живописи. Вообще в доме епископа обитала довольно разнородная публика. Местный «патриот» прибыл погостить и так и не выехал, там же поселились два священника; в доме жило большое количество разных «тетушек», не говоря уже о слугах, полудюжине ребятишек, не скольких собаках разных пород, ручном ягненке, украшенном лентами, и ослике. Если все семейство епископа ехало на праздник в городок Килларни, расположенный неподалеку, хозяевам требовалось четырнадцать кроватей для того, чтобы разместить всю эту публику (не считая мест для слуг и конюхов).
К этому времени Беркли уже был довольно пожилым человеком. Ему было уже за пятьдесят.
Как написано во многих источниках, он избегал любых физических нагрузок, потолстел и страдал от проблем с дыханием и кровообращением, а также у него случались приступы «нервной болезни ». Он стал немного чудаковатым. Одни говорили, что эксцентричность его была напускной, другие - что она была вполне естественной, в то же время находились и такие, которые утверждали, что его поведение было в высшей степени нормальным для представителя духовенства того времени. В 1744 году он опубликовал трактат под названием «Сейрис, или Цепь философских размышлений, а также исследования, посвященные достоинствам дегтярной настойки». Он был убежден, что дегтярная настойка - это панацея от всех болезней. В этом чудесном лекарстве не было никаких загадочных ингредиентов, приготовить его было проще простого, для этого требовались, как видно из названия, только деготь и вода. Существовало множество рецептов для его приготовления, но все они сводились к одному. Некоторые предлагали просто кипятить деготь в воде, другие предлагали измельчать его и размешивать.
Затем вода несколько дней настаивалась, и лекарство было готово к употреблению. По-видимому, предварительно надо было удалить осадок, если вы не хотели, чтобы у вас почернели зубы. Трактат Беркли, посвященный дегтярной настойке, мгновенно стал самой популярной книгой во всей Англии; люди начали пить настойку даже в светских салонах Лондона. Нарушение пищеварения, болезни печени, подагра, воспаление мозга, водянка - все вылечивали этим чудесным лекарством, если верить благодарным письмам, которые получал Беркли.
Все это время Беркли продолжал жить как простой сельский епископ. Чтобы помочь беднякам в округе, он начал носить одежду, сделанную из местного материала женами крестьян. «Грубая одежда и ужасный парик» - так отзывались о его одеянии современники. Он любил посидеть вечерком с близкими друзьями, «поругать голландцев и повосхищаться королем Сардинии»; и к нему приходил местный ирландский великан Корнелий Маграт, который был под два с половиной метра ростом уже в возрасте пятнадцати лет. Но в один прекрасный день Беркли решил, что с него хватит такой жизни. Он собрал все свои вещи и отправился с женой и детьми в Оксфорд.
На дворе стоял 1754 год, Беркли было почти семьдесят. Он настолько сдал, что везти его пришлось, уложив в телегу на подстилку из соломы.
В Оксфорде он поселился в доме на улице Хоуливелл, недалеко от церкви Христа, где учился его сын Джордж. Беркли был терпеливым отцом, ему приходилось таким быть: его сын был мотом. Однажды молодой Джордж приехал к отцу, чтобы показать ему счета и сказал: «Мне стыдно, отец, что за шесть месяцев я потратил шестьсот фунтов ». На что философ ответил: «Уверен, что они пошли на благое дело, мой сын». Он взял счета, убедился в том, что они оплачены, и бросил их в огонь без дальнейших расспросов. (Эта сумма была баснословной по тем временам: на такие деньги можно было купить несколько скаковых лошадей.) Через пять месяцев после того, как Беркли поселился в Оксфорде, одним зимним вечером дочь читала ему молитву, в то время как он лежал, вытянувшись на кушетке. К тому времени, как она закончила, он уже похолодел, суставы затвердели.
Епископ отошел в мир иной.
Недавно новая библиотека Колледжа св. Троицы в Дублине была названа в честь Беркли - ему воздали должное. В свое время Беркли писал: «В сырой мрачной и одинокой библиотеке не было ни огня, ни чего-нибудь, что могло защитить меня от порывов метели, которая постоянно задувала в окна и двери этого разваливающегося дома».
Может быть, именно такие условия существования навевают размышления о том, что материального мира не существует до тех пор, пока ты не обращаешь на него внимания.
Из произведений Беркли [2]
Для всякого, кто обозревает объекты человеческого познания, очевидно, что они представляют собой либо идеи (ideas), действительно воспринимаемые чувствами, либо такие, которые мы получаем, наблюдая эмоции и действия ума, либо, наконец, идеи, образуемые при помощи памяти и воображения, наконец, идеи, возникающие через соединение, разделение или просто представление того, что было первоначально воспринято одним из вышеуказанных способов… Но радом с этим бесконечным разнообразием идей или предметов знания существует равным образом нечто познающее или воспринимающее их и производящее различные действия, как то: хотение, воображение, воспоминание. Это познающее деятельное существо есть то, что я называю умом, духом, душою или мной самим. Этими словами я обозначаю не одну из своих идей, но вещь, совершенно отличную от них, в которой они существуют, или, что то же самое, которой они воспринимаются, так как существование идеи состоит в ее воспринимаемости.
«Трактат о принципах человеческого знания». Часть 1, параграфы 1,2
…Когда я говорю, что стол, на котором я. пишу, существует, то это значит, что я вижу и ощущаю его; и если б я вышел из своей комнаты, то сказал бы, что стол существует, понимая под этим, что, если бы я был в своей комнате, то я мог бы воспринимать его, или же что какой-либо другой дух действительно воспринимает его. Здесь был запах - это значит, что его слышали; были цвет и форма - значит они были восприняты зрением или осязанием. Это все, что я могу разуметь под такими или подобными выражениями. Ибо то, что говорится о безусловном существовании немыслящих вещей без какого-либо отношения их воспринимаемости, для меня совершенно непонятно.
Их esse est percipi, и невозможно, чтобы они имели какое-либо существование вне духов или воспринимающих их мыслящих вещей.
