– Я и говорю правду. Мы протестантская страна.

– Но у вас же есть католики. Я знаю, что есть. И их больше не преследуют.

– Не истязают и не казнят, это точно, но для них существуют ограничения. Насколько я знаю, все еще существуют законы, запрещающие религиозные дома, но я совершенно уверен, что каждая католичка, желающая стать монахиней, уезжает на континент. Что заставляет меня задуматься – у вас есть какая-нибудь другая одежда?

– Еще одно монашеское платье. Несколько смен белья. Плащ.

– Тогда надо что-нибудь купить. Совершенно определенно ношение такого платья будет вызывать подозрения и может грозить вам неприятностями.

У Петры закружилась голова.

– Неприятности?

– Католиков не любят в Англии и к ним плохо относятся.

– Это варварство!

– Неужели? Не прошло и двадцати лет, как католический претендент на трон, поддерживаемый католическим королем Франции, вторгся в страну и попытался захватить корону. Еще живы воспоминания об Армаде, когда самый католический король Испании попытался захватить нашу страну и вернуть ее под управление Рима.

Петра испуганно посмотрела на свой серый наряд. То, на что она смотрела как на защиту, может обернуться опасностью? На мгновение сила духа изменила ей. Жестокость религиозного преследования всем известна, а она не готова к мученичеству.

– Леди Содуэрт ничего такого не говорила.

– Возможно, она просто не подумала об этом.

– Она никогда ни о чем не думает, только о своей внешности. Но мы заключили соглашение, она и я. Я буду помогать ей в пути, если она привезет меня в Англию и будет там помогать мне советом.

– И вы поверили ей?

Его скептицизм ранил, но она не могла признаться, что была в отчаянном положении.

– Ее титул… но когда я спросила ее об аристократических манерах, она отвечала уклончиво. Полагаю, она вовсе не леди.

– В каком-то смысле вы, может быть, правы. Как зовут ее мужа?

Петра задумалась.

– Она говорила о нем только «мой муж» или «дорогой Сэмюел». Теперь я понимаю, что все это была ложь.

– Почему же? Он может быть сэром Сэмюелом Содуэртом, а она леди Содуэрт.

– Всего лишь рыцарь?

Робин, казалось, развеселился.

– Всего лишь? Он может быть бароном или выше, но я не слышал о таком.

– А ваш титул выше?

Она знала ответ еще до того, как он сказал «да».

Может ли он сообщить информацию, которая ей нужна?

– Вы благородного происхождения, сэр?

– До самого нормандского завоевания.

– Тогда почему вы просто «мистер», а она леди Содуэрт?

Он устроился поудобнее, очевидно, готовый к обстоятельному рассказу.

– Во многих странах все дети дворян титулованы, и это передается из поколения в поколение, но в Англии все не так. Например, младшие сыновья и дочери герцога имеют так называемый титул учтивости и именуются лордами и леди, но он не передается по наследству, поэтому их дети просто мистеры и мисс.

– Такова ваша ситуация?

Он рассмеялся.

– Внук герцога? Нет.

– Но богатый и благородного происхождения?

– Да. Дело в том, что в Англии простые мистеры и мисс могут быть богаты и влиятельны, а леди могут быть выскочками. Многим иностранцам приходится пожалеть, что они не знали этого.

Петра кивнула.

– Спасибо вам.

– Что еще вы хотите знать?

Увы, она не могла спросить о человеке, в поисках которого уехала так далеко. Она не позволит незнакомцу даже приблизиться к этой тайне.

– Расскажите мне о королевском дворе, – попросила она. – Это сент-джеймсский двор, расположенный в Сент-Джеймсском дворце в Лондоне.

– Верно.

– Это место, где живет король.

– Неверно.

– Нет?

– Этот дворец – беспорядочно построенный старый дом, который король использует лишь для официальных целей. Он живет в Доме Королевы – так он называется – в более сельской обстановке.

– А как же двор? Его придворные?

– Живут в своих лондонских домах, когда это необходимо, и в загородных домах, когда могут, как сейчас. Летом даже король переезжает в провинцию, в Ричмонд.

– Как далеко это от Лондона?

– Около десяти миль.

Не слишком далеко. Она могла бы пройти такое расстояние пешком, если карета окажется слишком дорогой.

– Вы ищете кого-то, кто будет при дворе? – спросил он.

Загнанная в угол, Петра ответила:

– Возможно.

– Кого?

– Я не могу вам этого сказать.

– Вы можете доверять мне.

– Я знаю вас меньше часа, сэр.

– Это не имеет значения.

– Имеет, и очень даже большое.

– Упрямство не входит в число добродетелей.

– Так же, как и настойчивость.

– Разве? Сестра Иммакулата – если это ваше настоящее имя, – в Англии вы столкнетесь с трудностями. Я вам понадоблюсь.

Она посмотрела ему в глаза.

– А я знаю, что не понадобитесь.

Ее заявление было неискренним, и он, должно быть, знал это, но она не могла позволить ему распоряжаться ее жизнью. Понимала, какую цену он потребует за это.

Он пожал плечами с раздраженной уверенностью.

– Значит, вы ищете джентльмена при дворе. Если не назовете имя, это сделаю я. Титул? – Когда она не ответила, он спросил: – Почему нет? Лорд, поскольку это относится ко всем, кроме герцогов. Я полагаю, он не герцог?

– Вы раздражающе несерьезны, сэр.

– Если вы не будете забавлять, то придется мне. Давайте посмотрим. Лорд Тайна, лорд Загадка, лорд Головоломка, лорд Ребус… Ребус! – воскликнул он. – Вы ищете лорда Ребуса.

– Как скажете. – Петра невольно улыбнулась. Хоть и случайно, первую букву он назвал верно.

– Но если только лорд Ребус не придворный короля, дорогая сестра, его не будет в Ричмонд-Лодж. Он будет наслаждаться буколическими удовольствиями в своем загородном имении – Ребус-Холл. Где же это?

Она молчала.

– К северу от Лондона?

Она буквально выдавила из себя «нет» и сжала губы.

– Вы вызываете раздражение, – сказал Робин. Его собачонка вдруг заскулила и подбежала к ее ногам. Он подхватил ее на руки. – Она и тебя раздражает? – Он улыбнулся Петре: – Она говорит «да».

– Она бы сказала «да» на все, что бы вы ни сказали, – бросила Петра и поняла, что оказалась втянута в его чепуху. – То, что вы так легко можете завоевать собачку, не означает, что вы завоюете меня.

– Нет? – Своими длинными пальцами он снова стал поглаживать собачку, чем взбудоражил воображение Петры.

Петра заставила себя поднять глаза на его лицо.

– Даже с вашими прекрасными синими глазами.

Он улыбнулся.

– А они прекрасны?

Зачем, ну зачем она это сказала?

– Вы знаете, что это так, сэр, и пользуетесь ими, чтобы достигать потрясающего эффекта.

– Вы потрясены?

– Вовсе нет.

– Конечно, вы же не лежите на моих коленях, и я не ласкаю вас. Мы же говорили о Кокетке, не так ли?

Ее щеки вспыхнули.

– Безнравственно говорить такие вещи монахине!

– Для монахини безнравственно отвечать.

– Я не отвечала!

Он молча обвинял ее во лжи и был прав. Но потом сказал:

– Прошу прощения. Нечестно играть в такие игры, когда вам некуда бежать. Итак, какой язык для вас родной?

Петре показалось, будто ее выбросили бездыханной из морской пучины, где она тонула, на твердую землю.

– Итальянский.

– Тогда ваши лингвистические способности потрясающи. Ваш французский хорош, а английский почти идеален.

– Почти?

– Увы, легкий акцент, но он очарователен.

Она улыбнулась, но тут же поняла, что ее ласкают, только другим способом.

– Как вам удалось так хорошо им овладеть? – спросил Робин.

Петра попыталась найти ловушку в этом вопросе, но не нашла.

– У меня была няня-англичанка, потом английская гувернантка. А как вам удалось так хорошо овладеть французским?

– У меня были французская няня и гувернантка, а главное – моя мать была француженкой и говорила с детьми по-французски. Ваша мать была англичанкой?

– Нет.

– А отец?