— Если вам нужна помощь или более сложная информация, мне поручено оказывать вам всяческое содействие. Итак, я к вашим услугам.

Иенсен кивнул.

— Хотя я должен предупредить вас, что немыслимо занят.

Иенсен взглянул на кубки и спросил:

— Вы увлекаетесь спортом?

— Я член общества любителей природы. До сих пор активный. Парусный спорт, рыбная ловля, стрельба из лука, гольф… Ну, разумеется, мне далеко до…

Директор стыдливо улыбнулся и неопределенным жестом указал на дверь. Через несколько секунд уголки его рта снова опустились. Он поглядел на свои часы, большие, элегантные часы с широким золотым браслетом.

— Итак, чем могу быть полезен?

Комиссар Иенсен давно уже составил в уме те вопросы, которые собирался задать.

— Имели у вас место какие-нибудь события, которые могли бы удовлетворительно объяснить выражение «совершенное вами убийство»?

— Конечно, нет.

— Значит, вы не можете увязать это выражение с каким-нибудь конкретным случаем?

— Нет, я ведь уже сказал, что нет. Идиотская выдумка, и писал идиот вот единственное мыслимое объяснение.

— И смертных случаев никаких не припомните?

— Во всяком случае, за последнее время — никаких. Впрочем, по этому вопросу вам лучше обратиться к директору по кадрам. Я ведь, по сути дела, журналист, отвечаю за содержание и оформление журналов. Вдобавок…

— Что вдобавок?

— Вдобавок вы пошли по ложному следу. Неужели вы сами не видите, как абсурден такой ход мыслей?

— Какой?

Директор посмотрел на него растерянно.

— И еще один вопрос, — сказал Иенсен. — Если мы предположим, что автор письма намеревался просто насолить руководителям издательства или одному из них, в каком кругу нам следует его искать?

— Ну, это пусть решает полиция. Я уже выразил свою точку зрения: в кругу сумасшедших.

— Существуют ли отдельные индивидуумы или группа таковых, которые могли бы питать антипатию к издательству или его руководителям?

— Вы наши журналы знаете?

— Я их читал.

— Тогда вы должны были понять, что вся наша политика к тому и сводится: не пробуждать недовольства, агрессивности, разногласий. Мы издаем журналы здоровые и развлекательные. Они меньше всего способны усложнить жизнь читателя и смутить его чувства.

Директор сделал небольшую паузу, после чего подвел итоги:

— У нашего издательства нет врагов. У его руководителей — тоже. Сама мысль об этом нелепа.

Комиссар Иенсен все так же прямо и неподвижно сидел в кресле для посетителей. Лицо его по обыкновению ничего не выражало.

— Не исключено, что мне придется произвести розыск в самом здании.

— Не забывайте о необходимости соблюдать строжайшую тайну, — немедленно отозвался директор. — Только шеф, издатель да еще я знаем, чем вы здесь занимаетесь. Мы, конечно, постараемся помочь вам по мере возможности, но повторяю: никто не должен знать, что полиция интересуется нашим издательством, и прежде всего не должны знать об этом наши служащие.

— Вести следствие немыслимо без известной свободы передвижения.

Директор задумался, потом ответил:

— Я могу дать вам универсальный ключ и выписать удостоверение, которое позволит вам посещать все отделы.

— Хорошо.

— Оно… оно, так сказать, оправдает ваше присутствие.

Директор постучал костяшками пальцев по краю стола. Потом улыбнулся доверительно, с заговорщическим видом и сказал:

— Пожалуй, я сам напишу и оформлю ваше удостоверение. Так будет лучше. — И словно мимоходом нажал кнопку возле телефона. Тотчас же откинулся какой-то щиток, и на выдвижную доску стола плюхнулась пишущая машинка. Машинка обтекаемой формы блистала хромом и лаком и, казалось, никогда не бывала в употреблении.

Директор выдвинул какой-то ящик, достал оттуда синюю карточку. Пересел на табурет, легким движением вставил ее в машинку. Немножко поколдовал над рычагом интервалов, задумчиво почесал указательным пальцем переносицу, пробежал по клавиатуре и, сдвинув очки на лоб, посмотрел, что у него получается. Потом выдернул карточку из машинки, смял ее и бросил в корзину для бумаг, а из ящика достал новую.

На сей раз он писал медленно и старательно. После каждого удара по клавишам сдвигал очки и смотрел, хорошо ли вышло.

Когда он скомкал и кинул в корзину второй бланк, улыбка у него была уже не столь доверительная.

Он достал еще один бланк. А потом — сразу пять.

Комиссар Иенсен сидел прямо и неподвижно, при первом взгляде казалось, что он смотрит мимо, на кубки и флажок.

Испортив седьмой бланк, директор окончательно перестал улыбаться. Он расстегнул воротник, распустил галстук, достал из нагрудного кармана черную авторучку с серебряной монограммой и принялся составлять черновик на белом листке почтовой бумаги с неброской маркой фирмы.

Комиссар Иенсен ничего не говорил и все так же смотрел мимо. Капля пота сбежала по директорскому носу и упала на бумагу.

Директор вздрогнул, словно в ознобе, и продолжал писать, царапая пером. Потом скомкал бумагу и швырнул ее под стол. Бумага не попала в корзину, а легла прямо к ногам Иенсена.

Директор встал, подошел к окну, открыл его и постоял немного спиной к посетителю.

Комиссар Иенсен быстро глянул на скомканный черновик, поднял его и сунул в карман.

Директор закрыл окно и с улыбкой сел за стол. Он застегнул воротник, поправил шелковый галстук и нажатием кнопки убрал машинку. Потом нажал какую-то другую кнопку и сказал в микрофон:

— Выпишите господину Иенсену пропуск на право свободного входа в издательство. Он из строительного надзора. Срок годности — по воскресенье включительно. К пропуску приложите универсальный ключ.

Голос звучал сурово, холодно и повелительно, но улыбка оставалась неизменной.

Ровно через девятнадцать секунд пришла женщина в зеленом и принесла ключ и пропуск. У директора появилось на лице брюзгливое выражение, он окинул пропуск критическим взором и сказал, пожав плечами:

— Ну ладно, сойдет и так.

Что-то мелькнуло во взгляде секретарши.

— Я же сказал, что сойдет и так, — резко повторил директор. — Я вас не задерживаю.

Он размашисто подписался, протянул ключ и пропуск Иенсену.

— Ключ подходит к дверям всех отделов, какие только могут заинтересовать вас. Разумеется, кабинет шефа он не откроет, и эту дверь тоже.

— Благодарю.

— У вас есть еще вопросы? В противном случае…

Директор сокрушенно поглядел на свои часы.

— Еще одна незначительная деталь, — сказал Иенсен. — Что представляет собой особый отдел?

— Это проектная группа, она создает проекты новых журналов.

Иенсен молча кивнул, спрятал ключ и синюю карточку в нагрудный карман и вышел из кабинета.

Прежде чем завести мотор, он достал скомканный лист бумаги, разгладил его и провел по нему кончиками пальцев. Бумага была очень высокого качества, и формат ее казался необычным.

Почерк у директора был небрежный и угловатый, как у ребенка, но вполне разборчивый. Иенсен прочел:

«Инспектору стройнадзора настоящим…

Господин Н.Иенсен представитель стройнадзора и пользуется правом свободного доступа во все отделы, за исключением… Н.Иенсен — сотрудник стройнадзора и может посещать…

Господину Иенсену, подателю сего, настоящим разрешается доступ… Господин Иенсен из стройнадзора наделен особыми полномочиями… Комиссар комиссар комиссар… Господин Иенсен… А, ЧТОБ ТЫ СДОХ…»

Иенсен сложил бумагу и сунул ее в тайник, где у него лежал пистолет. Пригнувшись к боковому стеклу, глянул на Дом. Взгляд у него был спокойный и ничего ровным счетом не выражал.

Опять засосало под ложечкой. Иенсен проголодался, но знал, что, стоит ему съесть хоть самую малость, сразу же начнутся боли.

Иенсен повернул ключ зажигания и засек время.

Половина первого — и уже среда.