Приблизившись, Райнарт убедился, что не ошибся. У ступеней Черного трона, сжимая скованными руками седую голову, полулежал узник. Массивная цепь тянулась от него к трону. Он не видел идущего к нему с обнаженным мечом человека. Мутный остановившийся взгляд глубоко запавших глаз был направлен сквозь него. С искусанных губ рвались бессвязные возгласы.

— Прочь… прочь… — произнес он уже отчетливее и на «anhr'mor».

Вздрагивая всем телом, безумец отползал к трону, беспомощным жестом выставив перед собой руки с зажатой в качестве щита флейтой.

Прежде, чем Райнарт что-либо предпринял, рассудок несчастного, видимо изнемог от ужаса, и он осел на ступени. Флейта выпала из разжавшихся пальцев и с глухим стуком скатилась вниз.

В этот момент ожившие сгустки мрака словно взбесились. Райнарта спасла мгновенная реакция эльфа, и почти пришедшей в себя Гейне, хотя пришельцами тени интересовались постольку поскольку.

Самым их сильным оружием были волны леденящего ужаса, исходившие от порождений Башни. Даже Эледвер был бледен, но стрелы клал как вышивальщица бисер, — видно на чары у него сил уже не оставалось. Гейне старалась не пускать их к нему слишком близко, судорожно стискивая родную шпагу и поминая такие слова, какие принцессе знать не полагается. Настоящие разрушения в бесплотные ряды вносил Райнарт с дождавшимся своего часа Разящим, хотя кто сказал, что герои не знают страха?.. Ложь, просто они не дают ему воли! И, так же как и раньше, тени с тихим шелестом оседали кучкой праха и снова становились лишь продолжением сумрака.

А самое интересное бы то, что тени стремились к узнику…

Когда последнее создание рассыпалось в пыль, Райнарт снова подошел к пленнику Башни. Тот был не в обмороке, скорее это походило на припадок: были видны только белки широко распахнутых глаз, веки и губы двигались, слабо вздрагивали длинные пальцы…

— Кто он? — спросила из-за плеча подошедшая Гейне.

Упреждая вопрос, Эледвер подтолкнул носком сапога в их сторону морионовый перстень. Гейне подобрала его с пола, прикинула — вполне по руке, но только глаза Перворожденного могли разобрать вязь из «anhr'mor» в царившем полумраке, и уж конечно не всякий знал темные руны.

— Кто он? — повторила она.

— Темный, — на этот раз ответил Райнарт, внимательно вглядываясь в лишенное признаков возраста истощенное лицо.

Полуистлевшие одежды еще хранили природный черный цвет.

— Темный маг, — вынес он свой окончательный вердикт, переводя взгляд на ошейник и цепь из черного с огненным отливом металла, — а кровь ваша, эльфья…

В принципе, это было понятно — черты лица выдавали значительную примесь Старшей крови, никто кроме мага, не мог бы выжить здесь, и никого другого не понадобилось бы так заковывать.

— Адамантий. D'ae'mir'ro.

Особый сплав, бесценная редкость и тайный страх для чародеев любой масти. Только им можно сковать мага, и тот никогда не освободиться сам, потому что ни одна капля той силы, что дают им власть не сможет вырваться во вне. Со временем внутренний огонь не найдя выхода вполне может сжечь своего обладателя…

— Я думала это легенды.

— Мы в Темной Башне. Она сама — легенда, — непонятным тоном заметил Эледвер и отошел еще дальше, к самому выходу на опоясывающую Башню галерею.

Райнарт выпрямился и тоже подошел к арке, глядя на Пустошь. Что теперь делать он не знал. Очевидно, что Башня пуста, как и ее Тронный зал. За исключением безумного темного на адамантиевой цепи.

— Что нам делать теперь? — озвучила Гейне, занимавший его вопрос.

Райнарт пожал плечами. Оставаться здесь не имело смысла.

— Надо идти, — снова прочитала его мысли принцесса, — что мы будем делать с ним?

Эледвер молчал, но его мнение не нуждалось в разъяснениях. Райнарт потер переносицу.

— Это темный, — негромко сказал Фориан, — ты рискнешь освободить его?..

Мизерикордия…

Гейне подняла голову, на ее лице мелькнуло что-то похожее на одобрение. Райнарт обернулся и направился к трону, все еще не зная как поступить.

При звуке шагов, скованный маг пошевелился и внезапно повернулся в его сторону.

Черные провалы во тьму смотрели вполне осмысленно, и Райнарту вдруг впервые стало по настоящему страшно.

— Ты пришел убить меня, герой? — узник выталкивал слова, прикладывал видимые усилия.

Райнарт застыл. То, что смотрело сейчас на него, не было обычным человеком.

Черный Мастер все-таки здесь. Если он успеет поднести к губам флейту — останется только рубить и молиться…

Но флейта молчала.

— Карающий зло, освобождающий невинных, — с издевкой процитировал темный вместо этого напыщенный геройский девиз, и еле слышно добавил с облегчением, — Ты пришел убить меня…

Обманчивое впечатление исчезло, и теперь это были всего лишь бесконечно измученные, вполне человеческие глаза. Пусть и неправдоподобно черного цвета.

Внезапно они снова подернулись мутной пеленой.

— Нет… нет… только… не сейчас…

Волну, сотрясшую Башню, ощутил даже Райнарт, эльф — и вовсе не устоял на ногах, едва сдержав крик боли. Скованный маг затряс головой, рискуя разбить ее о каменные ступени. Его выгнуло дугой, руки и ноги беспорядочно дергались, и Райнарт всем весом упал на него, пытаясь удержать, бьющееся в судорогах худое тело. Башня нехотя утихла, — с клокочущим хрипом ее стойкий пленник обмяк, и Райнарт скатился в сторону.

Узник лежал без движения. Райнарт поймал усмешку Тар Фориана.

— Ты знал, — уверенно заявил он, поднимаясь.

— Знал, — согласился Эледвер, — но не был уверен.

— Ты знал! — повторил Райнарт с нажимом.

— А что это меняет?

— Почему ты не сказал мне?

— Зачем? Ты бы пошел сюда, если бы знал, что предстоит иметь дело не с Властелином, а с закованным безумцем? — эльф пренебрежительно кивнул в сторону.

Райнарт обернулся, как раз что бы увидеть, как Гейне укрывает темного плащом и кладет седую голову себе на колени, отводя волосы от виска с ветвистым шрамом.

— Не знаю… Кто еще… в курсе?

Фориан пожал плечами.

— Совет, конечно.

Райнарт скрипнул зубами.

— Зря сердишься, — спокойно заметил Эледвер, — Ничего не изменилось. Он мог победить тогда… Наверняка победил бы… Мы надеялись, что со временем он и Башня уничтожат друг друга… Хотя бы ослабят, что бы можно было исправить однажды сотворенное Зло. Но он — оказался сильнее, чем даже предполагалось: он все еще борется с ней. Он сам высасывает из нее силы, а Башня в свою очередь — из окружающего мира.

«Что бы выжить… И скорее всего вообще не сознавая того!» — но вслух Райнарт ничего не сказал.

— Так что одно его существование уже угроза! Вспомни наконец все, что мы видели по дороге. Кроме того, он опасно нарушает баланс сил. Тебе придется убить его!

Ты за этим сюда и пришел. Это твоя работа, разве не так?

Райнарт до хруста стиснул зубы, всматриваясь в прозрачные безмятежные глаза эльфа, и резко развернувшись, зашагал к трону. Гейне еще ниже склонилась над лежащим без памяти магом. С шипящим звуком Разящий в который раз за сегодня вылетел из ножен, что бы обрушиться вниз…

Когда Гейне решилась открыть глаза, то увидела куски от ошейника, а рядом — обломки драгоценного меча Райнарта. В руках у того осталось чуть более половины, и этим осколком он нетерпеливо сбивал с безвольной руки наручник.

— Идем, — Райнарт отшвырнул обломок волшебного меча и подхватил на руки почти невесомое тело.

Принцесса с готовностью вскочила на ноги. Эледвер пожал плечами и пошел следом.

Флешбэк Над белым городом возвышается белая Башня. Она так высока, что, казалось, пронзает небо насквозь. Она кажется обманчиво тонкой — игла, вонзающаяся в бесконечную синь. Стрельчатые окна, ажурные балкончики и контрфорсы делали ее почти прозрачной.

И в самом сердце башни — круглая зала. Цветные стекла витражей перемигивались с перламутровыми панелями на стенах, словно играя в некую затейливую игру. Зеркала в золотой оправе отражали семерых в белых одеяниях, сидящих за круглым хрустальным столом, когда-то символизировавшим чистоту и искренность помыслов.