Никогда прежде Дэниел не задумывался, что время, отпущенное им с отцом, не бесконечно. Конечно, он прекрасно понимал неизбежность смерти, но никогда не смотрел на нее в свете своих отношений с отцом. Если говорить честно, он слишком долго негодовал, что отец вмешивается в его дела, и не задумывался о последствиях такого поведения.

– Дэниел, – голос Дейзи был мягким, но настойчивым, – у вас может не быть другого шанса. Если упустите эту возможность – запомните мои слова, – когда-нибудь пожалеете об этом.

Разве Кавендиш не сказал то же самое: если бы он не уладил все разногласия с отцом, то потом мучился бы всю оставшуюся жизнь?

Были ли преступления Гарольда Синклера против своего сына столь ужасными, что их нельзя простить? Конечно, нет. Самое страшное из них – упорное желание старшего Синклера видеть Дэниела выгодно женатым. Если бы Дэниел посмотрел на действия отца трезвым взглядом, взглядом взрослого мужчины, он, возможно, понял бы, что старший по возрасту человек всегда хотел только самого лучшего для своего сына. И если он считал, что знает, в чем это лучшее состоит, то это вполне можно простить. И разве в свое время Дэниел не будет желать только самого лучшего для своего собственного сына? Разве он не станет так же думать, что лучше сына знает, в чем это лучшее состоит?

Тогда в чем на самом деле конфликт между ними? В том, что Дэниел, взрослый человек, продолжает смотреть на отца с позиции строптивого юноши? Не может перестать относиться к нему так же, как в детстве? Понадобился сторонний наблюдатель, знающий ценность семьи, ценность того, что имеют Синклеры, и, что гораздо важнее, ценность того, что они могут потерять, чтобы Дэниел понял: пришло время уладить разногласия между ними, мешавшие и им самим, и этому стороннему наблюдателю. Вполне вероятно, выбрав Дейзи, отец совершил самый правильный поступок за всю свою жизнь – для себя самого и для своего сына.

– Вы правы.

– Я знаю. – Дейзи наградила его ослепительной улыбкой.

– Вам очень повезло с такой мачехой, – бросила Урсула.

– Не сомневаюсь, – сказал Дэниел и, помолчав, добавил: – Вы должны понимать, что это может быть не просто.

– Бесспорно, – согласилась Дейзи. – Но мы с вашим отцом говорили об этом, он пообещал сделать все возможное.

– Я сделаю не меньше. И все же…

Раздался звук вставляемого в замок ключа. Дэниел вскочил, охваченный странной смесью мрачного предчувствия и радостного предвкушения. Не представляя себе, что его ожидает, Дэниел посмотрел на Дейзи, и она поддержала его улыбкой.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Гарольд Синклер.

– Дэниел! – Отцовское лицо озарилось широкой улыбкой, он направился к сыну, но затем в нерешительности остановился.

– Отец. – Дэниел шагнул ему навстречу. – Я… я рад вас видеть. – Произнося эти слова, Дэниел почувствовал, что говорит правду.

– Я тоже рад тебя видеть, сын. – Он улыбнулся еще шире, если такое возможно. Подойдя к Дэниелу, сжал его ладонь обеими руками.

Странное чувство облегчения и уверенности, что все будет хорошо, охватило Дэниела, когда он смотрел на отца. Он словно снова стал маленьким мальчиком, смотревшим на единственного во всем мире человека, который будет с ним всегда. Конечно, в то время его отец не был таким тучным, лысеющим джентльменом почти на полфута ниже Дэниела.

– Вы выглядите на десять лет моложе, отец, – улыбнулся Дэниел искренней улыбкой.

– Вот что может сделать любовь замечательной женщины, сын, – усмехнулся отец. – Она не может восстановить волосы, но остальное… – Наклонившись к сыну, он понизил голос: – Она заставила меня почувствовать себя молодым. Жаль, что я не встретил ее раньше.

– Она награда.

– Бесспорно. – Выпрямившись, старший Синклер внимательно посмотрел на сына. – А ты выглядишь на десять лет старше. Догадываюсь, что ты все это время усердно трудился.

– Я и чувствую себя на десять лет старше. Вы правы, я много работал.

– Если хочешь мой совет…

– Гарольд, – напомнила ему Дейзи.

– Прости, дорогая. – Он расправил плечи и посмотрел на сына: – Дэниел, нам нужно поговорить. Ты не возражаешь?

– Буду только рад.

– Пожалуй, у нас с Урсулой есть чем заняться… – Дейзи поднялась на ноги.

– О нет, Дейзи. Это твоих рук дело, и теперь я не позволю тебе уклониться от его окончательного решения. Кроме того… – Гарольд тепло улыбнулся жене, и Дэниел почувствовал, что их брак заключен по любви. Смешно, что пожилой человек, никогда не предававший любви особого значения, старается женить своего сына. Но возможно, это не столько смешно, сколько правильно. – Кроме того, это касается не только отца и сына. Это семейное дело, а ты член этой семьи.

– Да, конечно, но я все же считаю этот вопрос во многом личным, и Урсула, вероятно… – Она выразительно посмотрела на сестру: – Урсула, если ты не пойдешь сейчас, то пропустишь свидание.

– Оно отменяется, – звенящим голосом сообщила Урсула, небрежно махнув рукой.

– Мне кажется, – Дейзи пристально смотрела на нее, – в это время ты должна быть где-то в другом месте.

– Нет, ничего подобного. – Урсула одарила всех ослепительной улыбкой. – Мне не нужно никуда идти, и у меня нет никаких дел, совершенно никаких.

– Пусть так, но я все же уверена…

– Если твой новый муж, высокомерный, как отец, собирается помириться с твоим новым сыном, неблагодарным, но красивым отпрыском, я не могу даже подумать о том, чтобы не присутствовать при этом. Если только… – Урсула обиженно широко раскрыла глаза. – Или меня не считают членом этой семьи? Не считает моя родная сестра? Если ты выбрасываешь меня, как просто-напросто ненужный мусор…

– Ради Бога, Урсула, не нужно все так драматизировать. – Дейзи со вздохом взглянула на мужа.

– Пусть остается, – сказал старший Синклер и добавил, понизив голос: – По-моему, она неотъемлемая часть всего происходящего.

Дэниел скрыл улыбку, а Урсула просияла:

– Просто сижу в уголке тихо, как мышонок. Вы даже не заметите, что я здесь.

– Невероятно, – тихо буркнул Гарольд. Присев на диван, он жестом пригласил Дэниела тоже сесть. Дейзи снова заняла свое место. – Ты должен знать, Дэниел, что у нас с Дейзи было несколько бесед по этому поводу. У нее вполне определенные взгляды на семью.

– Я слышал. – Дэниел улыбнулся мачехе.

– Она уверена, что все разногласия между нами тяжелым грузом лежат у меня…

– На сердце, – подсказала Дейзи.

– …на сердце. – Отец вздохнул. – Она считает, в основном виноват я.

– Она так считает? – Дэниел удивленно раскрыл глаза.

– Да, считает, – кивнул отец. – Поэтому у меня к тебе предложение. Я обещал Дейзи и теперь обещаю тебе, что больше не стану давать непрошеных советов. Воздержусь и не стану утверждать, что мое мнение более обоснованно, чем твое. И я устою против желания устроить для тебя брак, если когда-нибудь снова представится такая возможность.

– Это правда? – Дэниел в изумлении смотрел на отца. Отец немного помедлил с ответом, глядя на Дейзи, а потом едва заметно улыбнулся:

– Правда. Ты должен понимать, это потребует от меня огромных усилий, но я сдержу слово. Я всегда старался сделать твою жизнь легче и лучше, помочь тебе избежать ошибок, которые делал сам. Дейзи помогла мне понять, что ты умный взрослый человек и вполне способен вести собственные дела. Но я всегда поступал по отношению к тебе как заботливый, любящий отец.

Дейзи кашлянула.

– Должен сказать, что мое поведение, вероятно, можно расценивать как… – он устремил взгляд в потолок, – как чересчур властное, деспотичное и подавляющее.

– Вот как? – растерянно протянул Дэниел. Он не ожидал услышать такое признание.

– Я постараюсь измениться.

Дэниел во все глаза смотрел на отца.

– Я хочу быть частью твоей жизни и исполнить то, что необходимо, чтобы устоять против своих надоедливых стремлений. Я всегда буду в твоем распоряжении, если тебе понадобится совет, финансовая поддержка или захочется просто поговорить. А может быть, что-нибудь еще, но это всецело будет зависеть от тебя.