Я долго смотрел на себя в зеркало, но так ничего и не вспомнил.

Я довольно сутулый, через всю грудь — глубокий белый шрам. На левой щеке большая родинка. Я не очень-то красивый. Жаль. Потом я подумал, что не знаю, как меня зовут. Это странно, потому что я помню названия вещей. Когда я писал это, в комнату вошла женщина.

Она спросила, узнаю ли я её. Я сказал, что нет, и что я даже себя не узнаю, но что доктор сказал, что скоро я всё вспомню. Женщина засмеялась и сказала, что её зовут Дейзи и что она моя жена, а меня зовут Чарли. Она рассказала, как мы жили на ферме и были очень счастливы вдвоём, а потом я исчез, и она искала меня и не могла найти, а потом увидела однажды фотографию в газете, и сразу меня узнала, но я ничего не помню. Дейзи очень красивая, я рад, что у меня такая красивая и любящая жена. Мне показалось, что я вот-вот уже вспомню, но тут пришел доктор и увёл Дейзи, а мне сказал, чтобы я записывал всё, что вспомню. Когда я остался один, я стал вспоминать.

Вот я возвращаюсь домой. Я купил щенка для Дейзи. Я знал, что Дейзи любит маленьких собак, поэтому я купил ей самого маленького щенка. Калитка скрипнула, и Дейзи услышала. Она меня ждала. Она выбегает на улицу в одном халате. Я говорю — скорее пойдём в дом, на улице мороз. Я обнимаю её, и мы идём к камину. На столе ужин и бутылка вина. Я достаю из-за пазухи щенка. Дейзи в восторге. Она целует меня и щенка и наливает ему молоко в блюдечко. Щенок очень маленький и смешной. Он хочет бегать и всё время падает…

Я вспоминаю это и начинаю плакать. Приходит доктор. Уже поздно.

Он дал мне лекарство. Я ложусь спать.

6 сентября.

Мне снилось, что я шёл по мосту. То есть, меня вели. Человек, идущий сзади, всё время подталкивал меня в спину. Я не мог обернуться, я устал, и у меня очень болело плечо, я даже не мог поднять руку. Мне было трудно идти, ноги скользили по холодным камням. Тот, кто шёл впереди, тоже не оглядывался. Я плохо видел его: было темно, и к тому же, казалось, что-то застилало мне глаза.

На мосту было много людей. Они спешили. Я не видел их, но слышал их шаги и дыхание.

Дурацкое имя. Джон Хопкинс. Но что поделаешь, это моё имя.

И фотография моя. Какое ещё может быть имя у человека с таким лицом? Немудрено, что эти права — всё, что у меня осталось. Я даже не хочу, чтобы ко мне вернулась память. Может, я специально её потерял? Но она возвращается. И мне грустно. Мне почти сорок лет.

Волосы на висках уже поседели. Я так и не женился. У других к этому возрасту уже по нескольку детей… С моей работой… При чём тут работа? Я сам выбрал эту работу. По девять часов каждый день считать чужие деньги… Когда я уставал считать чужие деньги, я считал свои, и это было приятно. Ведь я их почти не тратил. На что?

Зачем-то я купил машину… Ах да, чтобы ездить в город. По вечерам.

В кино. Чтобы не быть дома. Я хотел…Я ничего не хотел. Я боялся.

Да, вот именно, я боялся. Чего я боялся? О боже! Что это? Шрам?! Да, у меня шрам, и довольно глубокий. На груди. В этом всё дело. Это тогда, в детстве, всё казалось так легко, и я хотел перепрыгнуть с крыши на крышу, как мои друзья. Я хотел быть таким же, как они… я хочу всё забыть опять. У меня прерывистое дыхание, и дрожат руки.

Пришёл доктор. Я скажу ему, что я хочу всё…

Доктор дал мне лекарство, и я уже засыпал, когда в мою палату вошла женщина. Её зовут Дейзи, я решил записать это, потому что Дейзи — очень милая женщина, и она произвела на меня хорошее впечатление.

7 сентября.

Мне снилось, что я иду по мосту. Я почти ничего не вижу из-за крови, стекающей со лба. Мелкий дождь не может смыть её. Наверно, у меня сломана ключица. Очень болит плечо. Передний стражник не оборачивается.

Он мог бы идти медленней. Я устал, ноги скользят, я боюсь упасть.

Задний всё время толкает меня в спину. Краем щита.

Я слышу шаги и дыхание многих людей. Они куда-то спешат.

Странно. Просыпаюсь я — передо мной доктор. Сказал, чтобы я немедленно записал свой сон. Дал мне бумагу и карандаш. Я стал писать, хотя ещё ничего не соображал. Наверно, он гипнотизёр. Потом он мне объяснил, что я попал в аварию, и мне отшибло память, и что память вернётся, если я буду писать всё подряд. Я и правда потерял память. Я даже не мог вспомнить собственное имя, пока не увидел свой социальный номер — единственное, что нашли при мне после аварии. Но теперь, кажется, дело пошло на лад. Теперь я вспомнил, что меня зовут Том Марлоу. Странно. Заходит женщина. Я в одной пижаме.

Спрашиваю, что ей нужно. Она молчит, смотрит на меня.

Потом сказала, что её зовут Дейзи, и что она зашла просто посмотреть на меня. Я обалдел, но тоже представился и сказал, что я ещё красивей, если она подождёт, и я переоденусь. Тут она вдруг отвернулась и выбежала из палаты. Надо будет спросить доктора, что это такое было.

Однако, симпатичная.

Итак, имя у меня ничего, звучное. Выгляжу я молодо, мне нет и тридцати. Лицо мужественное. На щеке, правда, родинка. Но она не портит меня. Наоборот. Женщины любят эту родинку. И шрам.

Я старый боец. Как приятно всё вспомнить на досуге! Машины, женщины…

Но мозги шевелятся с трудом. Мне надо ещё поспать.

Привет, доктор. Проснусь — допишу.

7 сентября.

Я иду по мосту. Кровь заливает мне глаза, я почти ослеп. Задний стражник толкает меня ребром щита, и я спотыкаюсь. Дикая боль в плече.

Я на секунду потерял сознание. Он снова бьёт меня в спину. Я оборачиваюсь.

Он окликает переднего стражника. Тот подходит, хватает меня за волосы и опрокидывает мою голову назад. Другой рукой он достаёт меч.

— Ты не смеешь! — хриплю я. — Я римский гражданин!

— Ты дезертир! — говорит стражник и бьёт меня рукоятью в висок.

Я падаю, ударяясь плечом о перила моста. Я больше ничего не вижу, и уже не чувствую боли. Мимо идут люди, много людей.

Я слышу их дыхание. Они спешат…

Жуткий сон. Странный доктор. Зачем ему это надо? Я и так всё вспомню. Уже вспомнил. Да, я Хосе Хуарес. Но если хочешь выслать меня в Аргентину, то лучше сначала убей меня. Я живу здесь легально, и никому не мешаю. Я напишу тебе всё, что ты хочешь, всё, что было со мной здесь, в Мексике, в Германии, но только не в Аргентине.

Это тебя не касается. Это никого не касается. Ты видел шрам у меня на груди?.. Я отвлёкся, потому что вдруг заметил, что в дверях стоит женщина и смотрит на меня. Она была очень печальна, и я пригласил её войти.