— У вас богатое воображение, — вежливо заметил Грант, — не каждому дано такое.

— Обычное явление для художника…

Прендест скромно потупил свои маленькие глазки.

— Ощущаешь как бы боль других. Возьмите хотя бы миссис Грант. Мне стоило только на нее взглянуть, чтобы понять, что наши чувства одинаковы. Где-то среди ее предков наверняка был художник, человек огромного понимания, и этот великий дар он частично передал ей.

Кристина вскочила с кресла.

— Майкл! — закричала она. С ее лица сошли все краски. — Прошу тебя, останови его!.. Пусть он замолчит!

Прендест поднялся, как бы в испуге, перевел глаза на Гранта, поставил стакан на стол и шагнул вперед.

— Моя дорогая леди, если я причинил вам что-то неприятное, я бесконечно сожалею. Прошу мне поверить.

— Вы слишком красочно рисуете свои картины, — сухо пояснил Грант. — Скажите, вас еще не допрашивала полиция?

— Полиция? Допрашивала меня?..

Розовый толстяк был ошеломлен.

— Но зачем им это нужно?

— Они обязаны допросить всех, кто выходил из здания отеля после обеда.

— Я никуда не выходил.

— Значит, я видел вашего двойника.

Прендест смотрел на него во все глаза, постепенно его щеки приобрели багровый оттенок. Было похоже, что сейчас он действительно испугался.

— Но я выходил из отеля только до обеда! А с тех пор я все время находился в здании! — закричал он.

— Я видел вас снаружи. Допускаю, конечно, что вас влекло какое-нибудь божественное видение и…

— Это бесстыдная ложь!

— Не говорите ерунды! Я вас видел!

— Вы лжете! Я не переступал порога гостиницы.

Он прыгнул вперед, как бы желая подтвердить свой протест кулаками. Это было нелепо, потому что Грант был гораздо выше и сильнее, но, видимо, толстяк окончательно потерял голову.

В этот напряженный момент раздался стук в дверь и Грант пошел посмотреть, кто это. Возле порога стояла высокая статная фигура инспектора Фрэттона.

Прендест был в такой ярости, что все еще сохранял воинственную позу: его кулаки были сжаты, руки согнуты в локтях, как у борца.

— Говорю вам, я не выходил наружу! Вы поняли? Если вы только скажете, что я выходил, то я расскажу…

— Боюсь, что мистер Прендест слишком возбужден, — усмехнулся Грант. — Входите же, инспетор.

Фрэттон улыбнулся, потому что возбуждение было совершенно неизвестной для него эмоцией. У него был добродушный вид, улыбка вполне искренняя. Возможно, в выражении его карих глаз, когда он взглянул на Гранта, что-то противоречило его беспечной улыбке, но голос звучал дружелюбно, приятно лаская слух певучим светским выговором.

— Он возбужден? — как эхо, повторил инспектор. — В чем дело, мистер Прендест?

Прендест не ответил, но явно старался взять себя в руки.

— Он позабыл, что после обеда выходил из отеля, — сухо пояснил Грант. — Думаю, что ему не хочется быть на виду. Художники — такой застенчивый народ. Скрытные до невозможности, но я-то посчитал, что вы обязаны все знать.

Фрэттон засмеялся.

— Порядок должен быть во всем, не так ли? Разумеется, мне необходимо все знать.

— Это неделикатно! — завопил Прендест, снова теряя самообладание. — Вы призваны сюда, чтобы расследовать обстоятельства кошмарного преступления, а вы смеетесь! Смеетесь… Вряд ли можно удивляться, что преступность растет с каждым годом. Беспомощность, некомпетентность нашей полиции стали притчей во языцех… Это позор, вопиющее безобразие!

— Жить с постоянным похоронным настроением невозможно, — заметил Фрэттон. — Вы были знакомы с погибшим, мистер Прендест?

— Нет.

— Вы только здесь с ним встретились?

— Да.

— Как гуманно с вашей стороны принимать так близко к сердцу его смерть. Заметили ли вы собаку, когда гуляли?

— Я не выходил из отеля.

— Да, разумеется…

У Фрэттона появились глубокие складки на лбу.

— Возможно, вы ошиблись, мистер Грант?

Кристине понравилось, как безразлично прозвучал ответ Майкла.

— У меня нет оснований утверждать, что мистер Прендест находился в саду, если его там не было. Но делать окончательные выводы придется вам. Могу ли я вам чем-нибудь помочь, инспектор?

— Я хотел бы задать вам пару вопросов, сэр. Вам оставаться нет необходимости, — Фрэттон повернулся к Прендесту, — но через несколько минут я бы хотел побеседовать с вами, если вы не возражаете.

Прендест раскрыл рот, как бы собираясь протестовать, но тут же закрыл его и с оскорбленным видом вышел из комнаты.

— Похоже, что вы его расстроили, — заметил Фрэттон. — И все из-за того, что сказали о его пребывании на участке отеля после обеда.

— Да. Благодарю вас…

Выражение лица инспектора стало просто ангельским.

— Вы оба должны меня простить, что все произошло именно в эту ночь.

Кристина снова опустилась в кресло.

— Разве все обитатели отеля знают, что мы новобрачные? — спросил Грант.

— Затрудняюсь сказать, сэр, ей-богу. Конечно, по полицейским каналам приходит всякая информация, но ведь вы, мистер Грант, весьма приметная фигура. Лично я бесконечно счастлив возможности познакомиться с вами.

— Благодарю. Так как же все-таки я могу вам помочь?

Фрэттон был предельно вежлив:

— Я подумал, что вам будет приятно узнать, что мы только что получили донесение о машине зеленый «Мерседес», который около десяти часов проехал по этой дороге. На заднем сидении, рядом с пассажиром, находилась огромная собака.

— Быстрая работа, — похвалил Грант.

Кристина не спускала глаз с его волевого лица и молила бога, чтобы Майкл рассказал инспектору все вот сейчас, когда первые шаги уже сделаны.

— Среди обитателей отеля, как я понял, высказывалась такая версия: собака-людоед, если можно так выразиться, вырвалась от своего хозяина, — продолжал Фрэттон. — То есть, это один из множества трагических несчастных случаев, вроде автомобильных катастроф. Однако, я не вполне уверен, что мы имеем дело со случайностью.

— Я тоже сомневаюсь, чтобы это была случайность, — сказал Грант.

— Совершенно верно.

— Я считаю, что это была попытка убить меня!

— Вот именно это я и надеялся услышать от вас, — с подкупающей откровенностью воскликнул Фрэттон. — Я только боялся, что вы не решитесь мне об этом рассказать и не видел возможности вытянуть у вас такое признание.

— Вы знали? — вне себя закричала Кристина.

— Да, миссис Грант, я знал, — ответил Фрэттон. — Во всяком случае, мы имели сильное подозрение, а это практически одно и то же.

Грант засмеялся чуточку слишком громко.

— Беру назад свои представления о провинциальной полиции, мистер Фрэттон.

— Про нас говорят бог знает что, — без всякой обиды заметил Фрэттон. — И в какой-то степени мне ясна причина. В деле, подобном этому, нам трудно что-либо сделать собственными силами, потому что мы привыкли к местным специфическим формам преступлений и нарушений, мы знаем свою провинцию и всех ее обитателей… Поэтому мы обращаемся в Скотланд-Ярд. Неужели вы не поняли, что некоторые ваши последние поступки не прошли незамеченными в Скотланд-Ярде.

— Я не совсем вас понимаю, — сказал Майкл Грант.

Но Кристина готова была присягнуть, что он все отлично понимает. Он не смотрел в ее сторону, и ей было больно сознавать, что больше всего на свете ему хотелось бы, чтобы ее не было при этом разговоре.

— Вы, сэр, в какой-то мере общественный деятель и Скотланд-Ярд не может не знать о кое-каких разногласиях, которые у вас когда-то были с Карози. Карози вот уже несколько месяцев находится в Англии. Естественно, вас охраняли на тот случай, если у него возникнет мысль о вендетте. Очевидно, мы опасались не напрасно. Давно ли вы сами об этом узнали, мистер Грант?

— О том, что он в Англии, три месяца тому назад. А о его мыслях о мести — всего несколько часов назад.

— В момент венчания.

— Нет, днем на дороге. Но мне почти не о чем вам рассказать, инспектор.