— Никого?

— Никого. — Вздохнула она и повернулась ко мне, закинув винтовку на плечо. — Пошли отсюда?

— Может, поедим сначала? — Внял я ворчанию желудка.

— И что? — Недоверчиво посмотрела она на меня. — Ты будешь есть в доме, где три трупа оборотней?

— Нет, конечно. — Я подошёл к своему рюкзаку и закинул его на здоровое плечо. — Тем более что выстрелы могли ещё кого-нибудь привлечь.

Мы, поминутно останавливаясь и прислушиваясь к тишине подъезда, вышли наружу. Солнце уже стояло высоко и, похоже, эту ночь нам тоже предстоит провести в городе. Потеряем по времени немного, зато спать будем не под открытым небом, а практически с комфортом, по крайней мере, крыша над головой будет.

— Нам туда. — Остановил я свернувшую, было налево Соньку, и махнул рукой в противоположную сторону.

— Мне казалось, что мы хотели поскорее выбраться из города, а ты предлагаешь идти почти в сторону центра. — Сонька удивлённо посмотрела на меня. — Что изменилось?

— Хочу кое-что проверить. — Не стал уточнять я.

— Оно того стоит? — Скептически посмотрела на меня Сонька.

— Не знаю. — Честно ответил я. — Просто нам, так или иначе, придётся эту ночь снова провести в Припяти. Не спорь, так будет лучше. — Остановил я попытавшуюся что-то возразить Соньку. — Поэтому мы успеем посмотреть то, что меня заинтересовало и дойти до окраины города, где и переночуем. Хорошо?

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Сонька вздохнула, покачав головой, и пошла за мной.

Мы медленно перешли широкую улицу, и зашли во двор пятиэтажки, практически вжимаясь в серые бетонные плиты и настороженно вертя головами по сторонам. Вблизи всё оказалось ещё страшнее, чем я себе представлял, глядя из окна угловой девятки на пустынную улицу. Многие деревья если и имели листья, то избавились от них явно до срока и теперь стояли, словно колонны скульптора-сюрреалиста, выгнутые и перекрученные, обвиняющее указывая в небо. Ноги мягко ступали в приличный слой пыли, видимо «монолит» за всё время так и не сумел обжить всё пространство мёртвого города, а может, им это и не нужно было. Повсюду был строительный мусор и брошенная техника, и на всё это время наложило неизгладимый отпечаток ветхости, ржавчины и неодолимой тоски.

Масло в огонь ещё подливала неестественно зелёная трава, время от времени пробивающаяся словно лишай сквозь трещины асфальта и плит. Казалось бы, что зелёный цвет живой травы должен отстранять от пустынности и заброшенности местности, но получалось наоборот, она словно подчёркивала ту ветхость, которая нас окружала.

Мы прошли мимо не то садика, не то школы и уже почти дошли до нужной пятиэтажки (осталось только обойти один дом, стоявший под углом к остальным), когда по Припяти пронёсся громкий звук, больше всего напоминающий заводской гудок советской эпохи. Ничего хорошего он для нас нести не мог, тем более что я пришёл к выводу, что этот звук имеет не механическую природу, а ни один из известных мне мутантов так кричать не мог, значит это кто-то новенький. Или «странники».

У меня по спине пробежал холодок и я, схватив Соньку за руку, поволок в дом, намереваясь вновь скрыться от неизвестного трубача в подъезде. Сонька не возражала, и лишь попав в подъезд, ехидно поинтересовалась:

— Ну, всё ещё хочешь идти туда?

Я пропустил колкость мимо ушей и потащил её на пятый этаж, не желая больше встречать нежданных гостей в окно, но так высоко нам забраться так и не удалось — между третьим и четвертым этажом спокойно расположилась «жарка». Пришлось довольствоваться третьим этажом, и я лишь понадеялся, что прыгучесть оборотней так далеко не распространяется.

Звук повторился уже значительно ближе, подтверждая моё предположение о естественном происхождении, и мы, забившись в какую-то большую комнату с разбитым трельяжем, обложились оружием, предварительно забаррикадировав дверь подобно предыдущей квартире. Я даже вытащил из рюкзака одну боевую гранату, подумав, что монстр, издающий такое, может представлять серьёзную угрозу. Сонька одобрительно хмыкнула, увидев ребристую сферу, и взяла в прицел входную дверь. У меня появилось мимолётное ощущение дежавю, быстро впрочем, пропавшее, и я взялся за пистолет, по-прежнему заряженный серебром.

Так мы просидели, наверное, минут десять, пока мне это всё не надоело. Ну не чувствовал я опасности. Может это глупо и безрассудно, но я поднялся и подошёл к окну. За то время, пока мы сидели, бестолково держа на прицеле входную дверь, гудок ещё раз пронёсся по мёртвому городу, правда вроде бы на том же удалении, что и раньше.

Я высунулся из окна и посмотрел туда, откуда мы пришли. Двор в той стороне был по-прежнему пустынен, тоскливо серея потрескавшимся асфальтом. Я перешёл ко второму окну оказавшейся торцевой квартиры и осмотрел прилегающую территорию с нового ракурса. Отсюда между домами была видна и какая-то улица, перпендикулярно уходящая, в общем-то, в нужную нам сторону, но проходящая слишком близко к центру. Я замер на мгновение, а затем бросился к своему «винторезу».

— Что там? — Заинтересовалась Сонька моим рвением.

Я не ответил, так как сам не знал, как описать увиденное, и она, посидев ещё немного на полу, не выдержала и присоединилась ко мне, сняв с плеча свою СВУ. А посмотреть было на что: по виднеющейся улице шёл народ. Так это выглядело обычным зрением, и только припав к окуляру оптического прицела, удалось рассмотреть детали. По улице шли зомби. Много зомби. Моё удивление от наличия в мёртвом городе людей переросло в крайнюю степень удивления, выраженное вслух на русском матерном. Сонька, кажется, тоже выдала что-то подобное. Наверное, мы были единственными, кто видел такое.

Обычно зомби встречаются количеством не больше пяти экземпляров, чаще вообще по одному, а здесь шла целая толпа мертвяков. При всём при этом я бы ещё понял, если бы они шли в одном направлении, но большая часть их шла в одну сторону, а меньшая обратно, словно обычные люди в обычном городе спешат по своим делам.

Мы продолжали наблюдать за странным шествием, и я переводил окуляр от одного зомби к другому, рассматривая детали. Были среди идущих и совсем свежие экземпляры, ещё не имевшие на открытых участках кожи отпечатка гниения. Одеты они были в довольно свежую, хоть и поношенную одежду. Я отметил, что в основном «молодые» зомби были одеты в форму «монолита», видимо не только с военными и свободными группировками им пришлось столкнуться на пути своего переселения. Стало даже, как-то немного жаль этих людей. Бывших людей. Изредка мелькали и сильно потрёпанные «нежизнью» экземпляры в обтрёпанных грязных лоскутах, бывших некогда добротной одеждой. Зачастую эти экземпляры недосчитывались какой-либо руки или её части. Но всё же основная часть идущих состояла из довольно прилично выглядевших зомби, насколько это вообще применимо к ним. Конечно, одежда почти на всех висела грязными лохмотьями, но все части тела были на месте.

И всё же, не смотря на столь разительные отличия, в этой целенаправленно бредущей толпе было нечто общее — лица. Ни одного осмысленного выражения, да собственно и откуда им взяться, мозги-то протухли. Движутся на одних инстинктах, точнее на одном — есть. И что получается? Одни идут есть в одну сторону, а другие в другую? Что-то не стыкуется.

Я попытался припомнить всё, что знаю об этой нежити, но помогло это мало. Видимо правила игры в Зоне опять поменялись. Жаль, новые правила всегда влекут за собой новые жертвы. Надеюсь, не смотря на то, что мы видимо, оказались в самом эпицентре изменяющихся правил, что этими жертвами будем не мы.

Я, задумавшись, уже автоматически переводил оптический прицел с одного лица на другое, неизбежно натыкаясь на тупое и бездумное выражение лица-маски, как вдруг что-то меня отвлекло. Я вернул оптику на шаг назад. Не то. Ещё в сторону. Снова не то! Показалось? Да чёрта с два! Искать, искать! Вот оно!

Среди тупых рыл зомби, спешащих по своим непонятным делам, мелькнуло знакомое лицо. Я присмотрелся и за грязными разводами и трупными пятнами с удивлением узнал Троса, того, кого мы в данный момент и идём выручать не то из аномалии, не то ещё из чего-то.