Мы все время строим концепции, которые создают стены. Мы развиваем взгляды и идеологии, которые воздвигают стены. Эти стены нам никто не навязывал; это наше создание. Как только мы это осознаем, стены исчезнут. Они существуют благодаря нам.
Но, предположим, дерево (человек) по природе неполноценно. Тогда оно не в состоянии измениться. Не потому, что не хочет, а потому, что не может.
Калеки не являются проблемой. Если все общество живо, мы сможем вылечить их. Мы сможем все проанализировать и помочь им. Этим людям необходима помощь, так как сами они ничего не в состоянии сделать. Но общество также повинно в их беспомощности.
Например, в рамках ваших моральных понятий сын проститутки ущербен. Он испытывает чувство вины за что-то, за что совершенно не ответствен. Что он может поделать, если его мать проститутка? Как он может это исправить? Однако из-за этого общество относится к нему иначе. И пока мы не изменим своего отношения к сексу, чувство вины за то, что он сын проститутки, у него не исчезнет.
Поскольку мы сделали брак священным, проституция неизбежно будет считаться грехом. Но проституция существует как раз благодаря браку. Она является частью института брака.
Для человеческого ума, каков он есть, постоянные отношении не естественны. С одним человеком можно постоянно жить, только если этого требует закон. Но это не должно быть законом. От меня не должны требовать, что если сегодня я люблю этого человека, то и завтра я тоже должен его любить. Природа такого не требует. Нет врожденной необходимости в том, чтобы и завтра эта любовь продолжалась. Она может быть, а может и не быть. И чем больше вы заставляете, тем невозможнее такое становится. И тогда с черного хода пробирается проституция. Пока наше общество не позволит свободы отношений, мы не избавимся от проституции.
Когда отношения постоянны, вам это приятно; ваше эго довольно. И чтобы удовлетворить ваше эго -- тем, что вы верный муж или преданная супруга, -следует осудить проституцию. Тогда осуждается и сын проститутки, а это порождает болезнь.
Но это исключительные случаи. Когда кто-то болен физически или психически, ему надо помочь, вылечить его. Но это не относится ко всему обществу. Девяносто девять процентов -- это наше собственное порождение; один процент -- исключения. Этот один процент не является проблемой. Если изменятся остальные 99%, тогда даже этот один процент будет им затронут.
Нам еще трудно определить, до какой степени наш ум влияет на нашу физиологию. Чем больше мы знаем, тем неувереннее становимся. Многие болезни поражают наше тело как раз из-за нашего ума. Пока наш ум не станет полностью свободным, мы не сможем с уверенностью знать, что болезни зарождаются в теле.
Многие болезни присущи только людям. У животных они не встречаются. Животные здоровее нас. У них меньше болезней, меньше уродств. Причин, мешающих человеку быть здоровее, живее, красивее, нет. Дрессировка, которой мы подвергались десятки тысяч лет, эта длительная тренировка ума, возможно, и есть главная причина. Но когда сам являешься частью той же модели, то это себе трудно даже представить.
Многие физические заболевания вызваны искалеченным умом. А мы калечим умы всех! Первые семь лет жизни ребенка самые главные. Если покалечить ум, то потом гораздо труднее что-либо изменить. Но мы калечим, причем из наилучших побуждений. Чем глубже в корни ума проникает психология, тем большими преступниками являются родители (конечно, неосознанно), тем преступнее учителя и вся система образования, но неосознанно. Они, в свою очередь, пострадали от старшего поколения. Они дальше распространяют болезнь.
Сейчас открылась новая возможность. Впервые, особенно на Западе, человек освободился от повседневных забот. Теперь мы можем экспериментировать с этими новыми возможностями для ума. В прошлом это было невозможно, так как нужды тела были настолько тяжким бременем, что их трудно было удовлетворять. Однако теперь такая возможность появилась. Мы живем на пороге глубокой революции, дотоле невиданной в истории человечества. Сейчас возможна революция сознания. С большими возможностями знания и понимания мы можем измениться. Для этого понадобится много времени, но такая возможность нам открывается. Если мы дерзнем, если у нас хватит мужества, мы осуществим ее.
Судьба человечества поставлена на карту. Мы либо вернемся к старому, либо уйдем в новое будущее. Это не вопрос третьей мировой войны, коммунизма или капитализма. Эти проблемы уже устарели. Приближается новый кризис. Мы либо решим иметь новое сознание и трудиться для этого, либо откатимся назад, возвратимся к старым моделям.
Регресс также возможен. Когда возникает кризис, ум обнаруживает тенденцию к регрессу. Когда возникает ситуация, с которой вы не в силах справиться, вы регрессируете. Например, если дом сейчас загорится, вы начнете вести себя как дети. Во время пожара от вас требуются зрелость, большее понимание, способность вести себя осознанно, но вместо этого вы возвращаетесь в пятилетний возраст и поступаете так, что подвергаете себя еще большей опасности.
Существует печальная возможность того, что если мы попытаемся создать нового человека, то окажемся перед лицом неведомого и нового, отчего можем откатиться назад. Объявились даже пророки, призывающие к возврату в прошлое: "Прошлое -- вот золотой век. Возвратимся в прошлое!" Я считаю это самоубийственным. Мы должны идти в будущее, каким бы опасным и трудным оно ни было.
Жизнь должна идти вперед. Мы должны найти новый образ существования. Я надеюсь, что такое случится. И это должно произойти на западной почве, потому что Восток не что иное, как Запад триста лет назад. Восток обременен проблемами выживания и поддержания жизни, а Запад свободен от этого.
Когда ко мне приходят молодые люди с Запада, я всегда понимаю, что они могут либо прогрессировать, либо регрессировать. И в определенном смысле они регрессируют, ведут себя как малые дети, как дикари. Это плохо. Бунт их хорош, но они должны вести себя как новые люди, а не как дикари. Они должны создать в себе возможности нового сознания.
