– Ты имеешь любовника? – был задан бесцеремонный вопрос.

Хорошо, что жизнь научила меня владеть собой и быстро реагировать на любые выпады.

– Да, только что ушел один… Прямо перед твоим приходом. А следующего я жду после, ближе к ночи.

Ответ его, однако, отчего-то не смутил.

– Ты была замужем?

– Была.

– Почему развелась?

Мне совершенно не хотелось обсуждать эту все еще болезненную для меня тему, о чем я ему и сообщила.

– А у тебя во время брака были любовники?

– Конечно нет! – запальчиво ответила я.

И гордо подкрепила: – Я моногамна!

– Фу, – сморщился он. – Как это скучно!

– Скучно – что? Хранить верность? А у вас это не принято?

– Конечно нет. Адюльтер – это прекрасно! Мой брак ничуть не сковывает меня в желании обладать другими женщинами. – Его глаза горели огнем.

– То же самое ты позволяешь своей жене? – ехидно спросила я.

– Я не запрещаю ей этого. Если она не будет привлекательна для других, то и меня рано или поздно перестанет волновать!

К моему счастью, зазвонил телефон.

Я вышла в коридор и сняла трубку. Звонил Женька. Мы поссорились месяца два назад, и я была уверена, что видеть его никогда больше не захочу. А услышав голос – такой далекий, но именно в эту минуту неожиданно показавшийся самым родным, – испытала смутные угрызения совести. Он справлялся обо мне, я с искренним удовольствием отвечала на его вопросы и… почти забыла о своем госте.

Устав ждать, Жерар подошел ко мне сзади и поцеловал в шею. Я отстранилась. Он поцеловал снова. Оборвав разговор с Женькой, я резко повернулась к Жерару. Он круто развернул меня назад и, не дав опомниться, умело положил свои ладони мне на грудь.

– Жерар, – воскликнула я, убирая его руки, – я так не люблю!

– Хорошо, – спокойно ответил он, – давай так, как любишь ты.

Я перевела дух и плюхнулась в кресло напротив него.

– Я люблю… когда за мной ухаживают! – выпалила как пылкая гимназистка.

Он удивленно приподнял бровь:

– А я что делаю?

Так. Пришло время разобраться в определениях.

– Что, по-твоему, означает «ухаживать»?

Полное непонимание ситуации… Но его ответ поразил еще больше:

– То, что я пришел к тебе! То, что ты мне симпатична! Что еще тебе нужно?

Если бы я умела свистеть, я бы присвистнула. И это говорит мне не соседский алкаш Вася, а образованный, рафинированный, пахнущий дорогим парфюмом мужчина?! К тому же француз!

– И ты считаешь, что мне этого достаточно?

– А чего тебе недостает?

Странно объяснять очевидное. Очень странно. Но я попытаюсь:

– Я люблю, когда мне дарят цветы.

– «Цветы…» – издевательским тоном передразнил он.

– Да, цветы. И еще когда меня приглашают в ресто…

– …раны, – закончил он за меня (снова с издевкой).

– Да. И когда не хватают с первого свидания за грудь.

И тут Жерар разозлился.

– Значит, ты – дура, – констатировал решительно и безапелляционно.

Я задохнулась от обиды:

– Почему так грубо?

Он подошел ко мне и погладил по голове:

– Ой, как грубо!

Наклонившись, чмокнул в нос:

– Ой-ой, как грубо…

Сама не заметила, как снова очутилась в его объятиях.

Но снова решительно и принципиально высвободилась.

– Послушай, – примирительно сказал он, – через три часа я улетаю в Алматы, у нас очень мало времени.

То есть он давал мне последний шанс. А я – может, и впрямь дура? – ну никак не спешила им воспользоваться.

И нудным голосом зачем-то стала объяснять ему, почему никогда не вступаю в интимную связь с мужчиной на первом же свидании. Рассказывать о своем дурацком (по его представлению), просто-таки ханжеском воспитании. О комплексах, привитых мне бывшим мужем. И о Женьке, которого я, как полчаса назад выяснилось, все еще люблю…

Он выслушал терпеливо, ни разу не перебив. Затем вздохнул, посмотрел на часы и попросил дать ему почитать мою последнюю статью. Внимательно прочитал. Попросил почитать остальные. Я вытащила подшивку газет за последний год, и он углубился в чтение.

Спустя полчаса Жерар констатировал:

– Хорошо. Ты хорошо умеешь задавать вопросы.

Затем оделся, поправил перед зеркалом прическу и попросил проводить его до лифта.

– Значит, так, – ровно сказал мне он уже в «предбаннике», – я улетаю в Алматы. Через неделю возвращаюсь. Ты меня встречаешь в аэропорту.

– Минуточку, – встрепенулась я. – Я тебя нигде не встречаю!

– ОК, – тем же тоном продолжил он, – через неделю я возвращаюсь из Алматы, еду мимо твоего дома, прихожу к тебе…

– И ко мне ты не приходишь, – упрямо произнесла я.

– ОК. Я позвоню тебе из Алматы! Оревуар!

И, впрыгнув в лифт, исчез из моей жизни.

00.30.

Голубой телевизионный экран. Юная девушка обворожительно улыбается в камеру. Рядом с ней – зеленое яблоко. Голос за кадром гипнотически вкрадчиво разъясняет, что если яблоко не мазать ежедневно французским увлажняющим кремом «Ой-лав-ю-лэй», оно скукожится от недостатка влаги и иссохнет. Весь процесс иссушения показан с поразительной убедительностью и быстротой.

А девушке – хоть бы хны! Она ведь использует этот чудесный крем и потому в отличие от яблока продолжает хорошеть и улыбаться в камеру.

«Как не повезло яблоку – как повезло вам!» – подводит итог вкрадчивый голос за кадром.

Тупо смотрю в телевизионный экран и впервые чувствую себя этим вот самым яблоком.

И завидую, мучительно завидую девушке, оказавшейся настолько мудрой и предусмотрительной.

…Вздрагиваю от телефонного звонка.

Звонит Галка.

Как всегда, вовремя.

– Ну, и где наш француз? – вопрошает она с легким вызовом в голосе.

– Только что ушел, – автоматически отвечаю я.

– Вы встречались? Без меня?! Вот гады! Мы же собирались вместе! Вот так всегда! Подруга называется! Могла бы и предупредить! Я бы тут же подскочила!.. Эх ты…

– Успокойся, Галка, сегодня тебе повезло больше.

И как не повезло яблоку…

Зачем, зачем я пошла на эту вечеринку? Не смогла устоять перед соблазном? Надеялась познакомиться с очередным кавалером?

Слаба, каюсь. В вечном ожидании и вечных поисках проходит жизнь моя.

Ищу и жду. Жду и ищу.

Да где же искать? Все приличные мужчины давно пристроены, и не сковырнешь их с насиженных мест. Это ж какая силища нужна! Или терпение. Или попросту беспринципность. Я так считаю. Потому что девиз «Жена – не стена. Отодвинем» воплощают в жизнь только самые беспринципные представительницы моего пола (в дальнейшем именуемые хищницами). Эти-то ничем не гнушаются. Святого для них не существует в принципе – семья не является для них препятствием.

Наметила жертву – возжелала – план захвата запланировала – все на кон поставила – вцепилась мертвой хваткой – и давай кругами да зигзагами обхаживать. Да голосом сирены обольстительной насвистывать. Да взглядами чарующими, полными восхищения одаривать. Да нежностями-ласками беспредельными, какими даже самые лучшие жены не владеют, обволакивать…

А коль не поддается жертва – ату его, загнать любыми методами! Не ведется если на сладкие речи да жаркие объятия, не отлипает никак от очага родимого, тогда последнее, самое опасное, но проверенное веками средство (на которое, правда не всякая отважится, а лишь самая хищная хищница) – подлить, подсыпать, приворожить… Ну, после этого он точно уж никуда не денется! Ляжет смирненько рядышком и – затихнет. И ни-ку-да больше не дернется.

Случается, правда, что такой, послушный и присмиревший, он после окажется и не нужен вовсе. Либо сама в нем разочаруется: поймет, что обманулась – не ту добычу высмотрела, что при пристальном ознакомлении оказался далеко не столь хорош, как привиделось сослепу, в порыве поиска. Но – поздно уже: намертво к тебе припаян и отлипать не собирается.