– И Йосенна, когда станет моей женой?

– Думаю, да, – повторил Дасава Сенейяти. – Но, может быть… Белгест! Если ты принесешь царю Бисме Светоч, он убедится, что ты – могучий избранник небес. Кто знает: останься ты жить в Бисмасатре, соверши наши очистительные обряды, не станешь ли ты и сам небожителем?..

Они говорили, позабыв обо всем, так что Белгест даже не наловил рыбы. Но на этот вечер у них была провизия, припасенная Дасавой. Они поели у костра и собрались спать, разделив ночь на два дозора.

Закутавшись в вышитый плащ – синяя нить по серому, – Йосенна шла садом, обходя осенние лужи. Всю ночь лил дождь, и с утра похолодало. Но царевна знала: даже когда ляжет снег, она будет каждый день ходить к той беседке, где летом они с Белгестом провели несколько счастливых недель.

Теперь царь Бисма приказал обнести сад царевны стеной, хотя и ниже, чем Стена Бисмасатры. Под присмотром священнослужителей Йосенна совершила очистительные обряды и не утратила сияния. Теперь на стенах сада Йосенны несла дозор стража. Подруги и друзья по-прежнему могли навещать царевну по ее зову, но она еще никого ни разу не звала.

И все же царь думал, что года заключения будет достаточно, чтобы дочь забыла о человеке.

– Он не вернется – по тысяче причин, – убеждал Йосенну и Тирна.

– Нет, Белгест придет, – отвечала она. – Скоро Светоч будет сиять на его руке.

Она слышала, что из Бисмасатры исчез ее родич Дасава Санейяти – в те же дни, когда отправился в Подземье Белгест. Йосенна надеялась, что Дасава сейчас с ним вместе и Белгест не один на опасном пути.

Зарядили дожди. Мокрые листья дрожали под их каплями. «Этот же дождь пролился и над лесами, где пролегают пути Белгеста и Дасавы», – думала Йосенна.

«Как бы ни верили мы, что оградились от мира, это самообман, – все чаще и чаще повторяла себе царевна. – У нас общие с людьми небо, ветер, дождь, одна луна встает над нами, одни звезды. Сколько бы мы ни пытались оставаться небожителями, рано или поздно уступим в этой борьбе. Все больше усилий нужно, чтобы сохранять сияние, чтобы продлевать свою жизнь… Мы медленно, век за веком, становимся людьми и боимся этого больше всего. От этого страха мы убиваем их. Так убили всю семью Белгеста. Это не в них, а в нас – скверна, – невольно думала царевна. – Не они звери, а мы…»

Белгест вернется. Йосенна почему-то не сомневалась, что тогда он уведет ее в леса на север.

«Почему мы так боимся судьбы людей? – снова и снова возвращалась Йосенна к своим мыслями. – Мы страшимся ранней смерти, быстрых изменений, которые люди несут в себе. Это то, что так испугало еще наших предков в Обитаемом мире. И их путь разделился на два. Путь Сатры кажется верным, потому что с виду он сохраняет былую славу небесного народа. Путь людей кажется жалким и убогим, потому что они слились с миром и меняются вместе с ним. Но на самом деле мы судорожно цепляемся за былые умения, сберегаем их жалкие крохи, как Ависма бережет свой Светоч – лишь горькое напоминание о былой славе. Сейчас расцвет Сатры. Но люди с каждым веком сильнее. За временным упадком и дикостью придет и их расцвет. Изменения, которых мы так страшимся, – их сила. Сатра будет стоять еще несколько веков, но что ее ждет потом? Мы говорим о дне очищения и спасения, который настанет для нас, падших небожителей. Настанет ли он? Или люди рано или поздно преодолеют наши стены, как это уже сделал Белгест? Пройдут века, и жалкими окажутся не они, а остатки небожителей, которые еще будут цепляться тогда за свою „чистоту“ в попытке остановить время…»

Наступила зима, дорожки в саду занесло снегом. Йосенна бродила по саду в подбитом мехом плаще и по-прежнему никого к себе не звала.

Дасава с Белгестом долго странствовали далеко на севере, в степях и предгорьях. Даже небожителю было непросто найти вход в Подземье. Они преодолели много опасностей и испытали немало нужды. Наконец на севере за завесой черного густого тумана путники обнаружили вход в иной мир.

Двое живых сошли в Подземье, где никогда не бывает света. Но Белгест достал светильник Йосенны и держал его в поднятой руке. Всадники ехали друг за другом, не чувствуя, как идет время, потому что вокруг них ничто не менялось: только мрак и сияющий светильник в руке человека.

Но в это время боевой сокол Ависмы – тварь с нетопырьими крыльями, змеиной головой и скорпионьим жалом на хвосте – пролетал над ними, так что Князь Тьмы заранее узнал об их приближении.

– Белгест, – произнес Дасава, – в наших преданиях говорится, что Вседержитель низверг Ависму в Подземье, и в вечном мраке его природа извратилась. С тех пор свет стал нестерпим для Ависмы. Князь Тьмы не может носить Светоч на руке, а вынужден хранить его в ларце: он не в силах даже полюбоваться блеском своей былой славы.

– Не забудь, – продолжал по дороге Дасава учить Белгеста, – что Князь Тьмы и его демоны бессмертны. Не пускай в ход меча даром: враги скоро поднимутся снова.

Когда Белгест и Дасава подъехали к тюремным воротам, обе створы распахнулись. Толпа демонов встретила чужаков. Это были тюремщики подземной Тюрьмы, мучители заключенных, сами одетые в полуистлевшие лохмотья.

Белгест и Дасава слезли с седел и отпустили коней, чтобы не губить их вместе с собой. Главарь демонов велел Белгесту спрятать светильник, который слепил тюремщиков. Обступив живых полукругом и скалясь, демоны проводили их в палаты Князя Тьмы.

Дасава облекся легким сиянием, иначе они с Белгестом ничего не разглядели бы в темноте. Белгест озирался: в покоях не было ни стола, ни скамьи, ни сундука, ни кровати. Таинственная пустота. Князь Тьмы стоял перед ним в облаке мрака. Рядом с ним Белгест различил очертания невысокого каменного столба, а на нем – ларца.

– Зачем вы явились? – спросил Ависма.

– Я пришел повидать своего предка небожителя Санейю, – ответил Дасава.

– Ты – Санейяти? – вновь наполнил покои голос Князя Тьмы. – Небожитель Санейя заточен на нижних ярусах тюрьмы, вместе с прочими, которые не захотели стать моими демонами. Ты надеялся, что родство с ним спасет тебя?

– Да. Но это была не последняя моя надежда, – ответил Дасава.

– На что же твоя последняя надежда? – рассмеялся Князь Тьмы.

Дасава воскликнул:

– Вот на что! – и вспыхнул ярким сиянием.

Князь Тьмы заслонил глаза, ослепленный внезапной вспышкой.

– Бери Светоч, Белгест!

Белгест рванулся к ларцу и, выхватив засапожный нож, взломал крышку. Под ней точно переливался живой огонь. Белгест сунул ларец за пазуху.

А Дасава Санейяти продолжал поединок с Князем Тьмы. Охваченный сиянием небожитель освещал мрачный покой, а Ависма пытался вновь сгустить вокруг себя мрак.

– Светоч у меня, Деслав! – крикнул человек.

Но небожитель зашатался, у него потемнело в глазах:

– Беги, Белгест!

Дасава сиял из последних сил, его кровь застыла, сердце окаменело. Небожитель упал, окруженный последними бликами сияния. Белгест опустился перед ним на колени, держа в ладони светильник Йосенны, но увидел, что жизнь в глазах небожителя погасла. Князь Тьмы вынул из ножен меч, но все еще был ослеплен, и ударил клинком наугад. Человек уклонился. Сталь зазвенела о стену, и из стены посыпался камень.

Белгест выскочил в коридор. В его руке горел светильник Йосенны, и демоны отшатнулись, уступая дорогу. Но, опомнившись, они бросились за ним по пятам. Тогда Белгест остановился и положил светильник на пол, между демонами и собой, а сам кинулся дальше во мрак. Демоны замешкались: они боялись переступить через светильник, – и Белгест выбежал во двор.

Тут он вспомнил о Светоче. Вынув из-за пазухи ларец, Белгест надел Светоч себе на палец. Теперь он освещал себе путь перстнем на собственной воздетой руке.

Белгест подбежал к воротам и отодвинул засов. Когда створы раскрылись, он позвал коня и, вскочив в седло, поскакал прочь от подземной тюрьмы.

Конь из Бисмасатры чуял дорогу домой. Его предки сошли с небожителями с небес. Он обладал светло-серой мастью, белыми копытами, и срок жизни его был в сотню лет.