из медных жаб. Вокруг, в поощренье жантильных манер, дорожки полны стат_у_ями - везде Аполлоны, а этих 60 Венер безруких, - так целые уймы. А дальше - жилья для их Помпадурш - Большой Трианон и Маленький. Вот тут Помпадуршу 70 водили под душ, вот тут помпадуршины спаленки. Смотрю на жизнь - ах, как не нова! Красивость - аж дух выматывает! Как будто влип в акварель Бенуа, 80 к каким-то стишкам Ахматовой. Я все осмотрел, поощупал вещи. Из всей красотищи этой мне больше всего понравилась трещина на столике 90 Антуанетты. В него штыка революции клин вогнали, пляша под распевку, когда санкюлоты поволокли на эшафот 100 королевку. Смотрю, а все же - завидные видики! Сады завидные - в розах! Скорей бы культуру такой же выделки, но в новый, 110 машинный р_о_змах! В музеи вот эти лачуги б вымести! Сюда бы - стальной и стекольный рабочий дворец миллионной вместимости, - такой, 120 чтоб и глазу больно. Всем, еще имеющим купоны и монеты, всем царям - еще имеющимся - в назидание: с гильотины неба, головой Антуанетты, 130 солнце покатилось умирать на зданиях. Расплылась и лип и каштанов толпа, слегка листочки ворся.
Прозрачный вечерний 140 небесный колпак закрыл музейный Версаль. [1925] ЖОРЕС Ноябрь, а народ зажат до жары. Стою и смотрю долго: на шинах машинных мимо - шары катаются 10 в треуголках. Войной обагренные руки умыв, и красные шансы взвесив, коммерцию новую вбили в умы - 20 хотят спекульнуть на Жоресе. Покажут рабочим - смотрите, и он с великими нашими тоже. Жорес настоящий француз. Пантеон 30 не станет же он тревожить. Готовы потоки слезливых фраз. Эскорт, колесницы - эффект! Ни с места! 40 Скажите, кем из вас в окне пристрелен Жорес? Теперь пришли панихидами выть. Зорче, рабочий класс! 50 Товарищ Жорес, не дай убить себя во второй раз. Не даст. Подняв знамен мачтовый лес, спаяв людей в один 60 плывущий флот, громовый и живой, попрежнему Жорес проходит в Пантеон по улице Суфло. Он в этих криках, |
