- Ай-и! - воскликнула птица.- Если зефир от моего присутствия едва не сметает тебя с твоего насеста, что будет с тобой, когда великий рун прилетит сюда подобно циклону, чтобы заняться тобой?

- Я поработаю над этим, когда придет пора! - прокричал Ретиф в шуме винтов.

- Если ты пришел сюда, чтобы похитить моих невылупившихся птенцов, ты выбрал одинокую смерть.

- А есть ли смерть другого рода?

Летунья приблизилась, вытянула ноги и вцепилась в «крепость» из камня черными когтями. Вой ее винтов постепенно стих.

- Возможно, ты устал от жизни, прикованный к этому миру, и пришел сюда, чтобы испытать славное ощущение полета,- предположила она.

- Я здесь с визитом вежливости,- заверил Ретиф птицу.- Но, кажется, шоссе дальше не ведет. Тебе, случаем, не известен ли более легкий маршрут наверх?

- Визит вежливости? Вижу, ты желаешь более храброй смерти, нежели просто кувырнуться вниз о камни.

- Мне хотелось бы полюбоваться видом с вершины, я слышал, что он весьма впечатляет.

- Вид разъяренной матери племени Рун, охраняющей свое гнездо, по слухам, самое устрашающее зрелище на Куопе,- согласилась летунья.- Впрочем, редко услышишь подобные легенды от очевидцев.

Ретиф изучал винты птицы, медленно вращающиеся от посвистывающего в изогнутых лопастях ветра.

- Какой вес ты можешь поднять? - осведомился он.

- Однажды я подняла взрослого флинка и бросила его вон в ту реку,- птица указала гибкой конечностью.- Сомневаюсь, что этот воришка появится у моего гнезда снова.

- Я вешу побольше флинка,- заметил Ретиф.

- Это неважно: ты падаешь так же быстро, как любой флинк, а всплеск от тебя еще громче.

- Держу пари, что ты не сможешь поднять меня,- бросил вызов Ретиф.

Летунья взревела пропеллером, переступая когтями на «насесте».

- Большинство наземников умоляют оставить им жизнь, когда я ловлю их на скалистых пиках. Теперь и ты пробуждаешь мой гнев.

- Отнюдь нет, я лишь прошу, чтобы ты отнесла меня вон туда,- Ретиф показал на высоченные пики.

- Отнести тебя?..

- Разумеется. Я не умею ходить по вертикальной стене, а спускаться вниз и искать другой маршрут затруднительно.

- Ты умеешь быть серьезным, несчастный, рожденный ползать червяк? Доверишь ли ты мне свою жизнь и конечности?

- Большинства куопян держат слово, данное безобидному чужаку. Почему бы тебе не поступить так же?

- Любопытное мышление,- произнесла птица,- но одновременно весьма обнадеживающее. Я привыкла считать ползунов робкими тварями, хнычущими от страха, когда я обнаруживаю их на одиноких пиках. И вдруг передо мной особь, говорящая смело, как прирожденный летун!

- Просто опусти меня где-нибудь неподалеку, откуда можно подняться в страну рунов.

- Странная аномалия: бескрылый осмеливается предстать перед повелителями неба! - Птица крутанула винтами, поднялась в воздух и начала понемногу приближаться к Ретифу.- Что ж, я подвергну тебя испытанию, наземник! Возможно, твой вес окажется для меня чрезмерным, и мы оба понесемся вниз, навстречу смерти. Но если мои винты выдержат, клянусь жизнью, я подниму тебя!

- Вполне справедливо.- Ретиф вложил в ножны меч, щурясь в потоке рождаемого винтами вихря. Потянувшись к прочным, как сталь, поручням летуньи, он ухватился за них и повис. Пронзительно взвыли, ускоряя вращение лопасти, - и дипломат плавно взмыл в воздух, ощущая на лице обжигающий поток ветра и видя, как внизу уменьшается горный склон.

Птица быстро поднялась на сотню футов, затем замедлила подъем, набрала еще пятьдесят футов и далее стала завоевывать высоту по дюйму, с натугой работая пропеллером. Ее качнуло порывом ветра, она «клюнула», но выпрямилась и начала новый подъем, летя параллельно гладкой стене скалы - по оценке Ретифа, на расстоянии тридцати футов от нее. Его взор привлек маленький белый цветок, растущий из расселины, медленно опускавшийся по мере набираемых летуном футов высоты. Выше Ретиф увидел крошечный выступ, где кончалась вертикальная стена, а над ним - долгий подъем, лишь чуть более пологий, к одинокому пику, вздымающемуся в темнеющее небо еще на пятьсот футов.

- Как скажешь, наземник? - прозвенел голос усердно работающей птицы.- Доверяешь мне продолжать или оставить это дело и спустить тебя на землю?

- Еще чуть-чуть,- отвечал Ретиф.- Ты справишься, старина!

- Мне нравится дух наземника, будь он трижды бескрылым! - прокричала куопянка.- Мы рискнем всем и победим… или умрем - и никто не скажет, что мы убоялись испытания!

- Лучше побереги дыхание для полета! - посоветовал Ретиф.- Мы поздравим себя с успехом после того, как доберемся туда.

Ветер стегал плетью, нанося удар за ударом. Отвесная скала двигалась мимо с изнуряющей неторопливостью. Руки Ретифа занемели от напряжения; до находившегося наверху выступа все еще оставалось двадцать футов, и он приближался по дюймам. Куопянка дышала тяжело, с хрипом; звук винтов изменил тембр. Казалось, они трепещут на ветру, словно их лопасти расшатались. Затем донесся новый звук, откуда-то приближался шумный стрекот…

Ретиф повернул голову. Слева появился второй куопянин, он завис, изучая ситуацию настороженными окулярами.

- Этот чересчур большой, чтобы его есть, Гулинда! - крикнул он.- Бьюсь об заклад, что он жесткий, как колесный обод вублума!

- Я доставлю его… безопасно наверх… или умру,- выдавила птица Ретифа.

- Ага, тогда спорим! Предлагаю тебе не терять времени. Тебя уже заметил рун, и через полминуты он будет здесь. - Летунья что-то проворчала в ответ и всерьез взялась за дело. Еще десять футов, пять, три…

Послышался низкий стрекот, и порывом ветра птицу подбросило ближе к отвесной скале. Ретиф вытянул шею и увидел огромный силуэт быстро снижающегося руна на фоне сверкающих дисков его вращающихся роторов. В последнем, перегружающем механизмы усилии летунья преодолела последний ярд и Накренилась над выступом. «Прощай!» - вскричала она. Ретиф спрыгнул. Ударился о каменистую почву, поднялся и прижался к высящейся над ним стене. В тот же миг рун набросился на него, шипя и широко разевая челюсти. Рун нанес удар ногой со шпорой, но Ретиф откатился в сторону, и огромная птица ударила снова так, что в стороны полетела каменная крошка. В ярде от дипломата скалу рассекала узкая Щель. Ретиф сделал бросок и втиснулся в нее, когда Джуп погасил своим диском черное сияние солнца, подобно щелчку выключателя. Длинные когти руна проскрежетали по скале, высекая сноп ярко сверкнувших во внезапной темноте искр. Рун с хриплым криком поднялся в воздух; рокот его винтов замер вдалеке. Ретиф откинулся назад в своем тесном убежище и глубоко вздохнул. Теперь он был один, лишь звезды мигали в ложной ночи затмения и стонущий ветер продолжал поиски в укромных закоулках скалы.

Ретиф отдыхал, пока Джуп продвигался по яркой короне далекого солнца. Сияющий ореол «набух» и лопнул слепящим светом, когда Джуп завершил свой транзит. Дипломат осмотрел небо; высоко-высоко кружила пара рунов, на лопастях их винтов играли солнечные блики. Он с трудом выбрался из убежища и выглянул за край двухфутового «карниза», на котором стоял. Далеко внизу выступ, с которого он начал восхождение на нынешнюю позицию, казался тонкой линией на вертикальной скале, а еще ниже тянулись многоцветным ковром джунгли, уходя за низкие холмы и постепенно исчезая в туманной дымке.

Он поднял голову; над ним высилась бороздчатая скала, увенчанная каменным шпилем, торчащим последнюю сотню футов подобно лезвию ножа. Ретиф вернулся к трещине, в которой прятался. Сужающаяся расселина вела в темноту, из нее дул устойчивый поток холодного воздуха. Опустившись на руки и колени, он протиснулся в первое отверстие и обнаружил, что проход чуть расширялся. Небо отсюда казалось яркой синей чертой между высящимися стенами скалы. Ретиф поднялся, дробя хрупкие камешки под ногами, прижался спиной к одной стене «дымохода» и начал подъем.