— Через пять километров на перекрестке сворачивайте налево. — Он словно не слышал моего последнего вопроса. — Там дорога хорошая, машин мало, населенных пункт…

— Вадим Леонидович, а где вертолет? — уперлась я.

— У них оплачено только два летных часа, — ухмыльнулся Джамал. — Истекли они. И деньги закончились.

— Вертолет? — переспросил Терехин. — Там, где и должен быть вертолет. Чего ты волнуешься? Не разбился. У тебя все, Марина?

— Все, — вздохнула я. Не хотят со мной поболтать, спешат отделаться. — Отбой.

— Отбой, девочка.

В четвертый раз! А куда делась «дочка»?

Я отложила переговорник и взяла у Лены крышку термоса, в которую был налит черный кофе. Крепкий кофе. Отличный кофе!

— Спасибо.

А бутерброды были сделаны из свежей булки и очень даже приличной колбасы и буженины. С ломтиками соленых огурчиков сверху'. Вкусно! И кого же это мы сейчас объедаем? Кто так неосторожно забыл в машине свой завтрак? Или его специально оставили для нас? Взамен того, что было у нас в рюкзаке.

— Есть будешь? — Я хлопнула Джамала по плечу и протянула ему кофе. — Блин, и почему же здесь нет магнитолы? Неплохо бы провели время.

Вот так, неплохо проводя время, мы свернули на прямую словно стрела, бетонку и, иногда перебрасываясь по рации парой фраз с Терехиным, не спеша ехали точно на север. Иногда нам попадались стоящие на обочине пустые машины. И иногда мы оставляли позади маленькие безжизненные деревушки. Явно готовясь к нашему появлению, кто-то хорошо потрудился, разогнав всех по домам и укрытиям, расчистив оперативный простор и лишив меня возможности взять еще одного заяожника. Ни единого человека не попалось нам по пути на протяжении восьмидесяти пяти километров, которые мы проехали по бетонке до железнодорожного переезда. Только менты исправно тянулись за нами на трех машинах, строго соблюдая дистанцию в сто метров.

Восемьдесят пять километров по хорошей дороге, совершенно пустой и прямой как стрела.

Никуда не торопясь… Попивая горячий кофе и закусывая его бутербродами… Не зная, что же нас ждет впереди, но стараясь не забивать себе голову грустными мыслями о будущем… Наслаждаясь умиротворяющим видом окрестных полей и лесов, еще не утративших свой ярко-изумрудный окрас поздней весны… Вдыхая одуряюще свежий воздух, врывающийся в машину через приоткрытые окна…

Восемьдесят пять километров по хорошей дороге. Той, которая когда-то была чисто военной, а теперь открыта для общего пользования.

Восемьдесят пять километров до железнодорожного переезда, после чего Джамал и Лена поехали дальше уже без меня. А я решила, что мне пора сменить вид транспорта. Неожиданно даже для самой себя. Просто мне вдруг подвернулась такая возможность. И я подумала, что упускать ее грех!

На принятие решения у меня были буквально доли секунды. Впрочем, а я ли принимала его? Или это сделала за меня некая другая Марина, поселившаяся в моем подсознании еще в таиландском тренировочном лагере. Та Марина, которая теперь брала на себя управление в самые ответственные моменты, в наиболее экстремальных ситуациях, когда промедлить мгновение значило умереть.

Когда мы проехали знак, предупреждавший, что через два километра нас ждет переезд, я еще ни о чем таком и не думала. Сидела, расслабившись, на заднем сиденье, мусолила сигарету и любовалась окружающим пейзажем. Три ментовских машины исправно сидели у нас на хвосте, соблюдая сто метров дистанции, а вертолет как пропал еще час назад, так больше и не появлялся.

Впереди нарисовались будка смотрителя (или как там они называются — те, что машут флажками каждому поезду?) и красно-белое убранство предупреждающих знаков вдоль правой обочины. Сигнал светофора, мигавшего нам двумя красными фонарями, почти заглушал яркий солнечный свет. Зато был отлично виден шлагбаум, медленно опускавшийся перед нами примерно в полутора километрах впереди. Менты успешно расчищали нам путь от транспорта, разгоняли по домам и окрестным лесам не в меру любопытных крестьян из маленьких деревушек, которые мы проезжали. Но на железную дорогу их власть не распространялась. И вот результат — незапланированная помеха.

— Шайтан! — выругался Джамал. Он тоже обратил внимание на шлагбаум. — Сейчас встанем. Эти — он ткнул большим пальцем назад, — не могут устроить нам что-нибудь?

— Не думаю, — ответила я, и в этот момент та, другая Марина, которая живет в подсознании, вырвала власть у меня из рук и возбужденно проговорила: — Джамал, если получится, попробуй проскочить перед поездом, отрезать ментов.

— Отрезать?..

— Ну да! Помнишь, как в «Месте встречи»?!

Джамал кивнул, и машина начала увеличивать скорость. Стрелка спидометра уползла за отметку «100 км/ч».

— Постарайся, милый! — Я вышвырнула окурок и вцепилась в переднее пассажирское кресло. — Постарайся! Я ж тебя потом расцелую!

— Попытаюсь, — пробормотал Джамал. И честно признался: — Но только мне не успеть. Поезд там будет раньше… Марин, ты уверена, что этого хочешь? Тебе это надо?

— Да! Мне это надо! — почти прокричала не я, а та, другая, экстремальная Марина. — Постарайся успеть! Если мы оторвемся, я. сразу же соскочу, а ты езжай дальше! Сколько сможешь помотай за собой ментов, потом сдавайся! А послезавтра я тебя вытащу! Все будет нормально!

«Семерка» уже набрала 140 км/ч. Сзади менты почувствовали неладное и взвыли сиреной. Джип врубил на крыше целую иллюминацию из красно-синих «мигалок» и начал стремительно набирать ход. Он был мощнее нашего «жигуленка». Он был быстрее. Но до переезда оставалось меньше километра. И поэтому наши преследователи, оставались в глубокой заднице. Они нас не достанут. Если, конечно, нам повезет с поездом.

Его мы увидели одновременно с Джамалом. Полоса леса слева закончилась и из-за нее показался тяжелый товарный состав, который с трудом тащил спаренный красный локомотив. До пересечения с автомобильной дорогой ему было ближе, чем нам до шлагбаума. Почти в два раза ближе! Но мы ехали в три раза быстрее!

— Марина!!! — взвизгнул переговорник голосом Терехина. — Что делаешь, дура!!! Устроишь крушение!!!

— Жми!!! — взвизгнула я. — Успеваем!!!

— Не-е-ет!!! — В мою левую руку крепко вцепилась Лена. — Не надо!!! Не успеть!!! По-гибне-э-эм!!!

— Жми-и-и!!!

Локомотив уверенно тащил за собой тысячетонный состав, не ожидая никаких неприятных сюрпризов. Он был неколебим. Он был неприступен. Он был здесь хозяином. И ему до пересечения с автомобильной дорогой оставалось всего ничего.

А нам до переезда — пятьсот метров. Пятьсот метров — десять секунд. Всего какие-то несчастные десять секунд, через которые мы, возможно, отправимся к праотцам. Или проскочим. Ничего третьего уже не осталось. Или нет?!! «Барьер принятия решения» еще не пройден.

— Жми!!!

— Марина, девочка, что вы творите? — натужно скрипела рация. — Марина, ответь!

— Остановитесь! — Лена сжалась в комочек, закрыло лицо ладошками. — Пожа-а-алуйста!!! Останови-и-итесь!!!

Триста метров — шесть секунд.

Машинист тепловоза, заметив стремительное приближение нашей машины, испуганно загудел.

— Тормози, идиот!!! — надрывался по рации Терехин.

Все! Поздно! Или — или!

Джамал перестроил мащину на встречную полосу.

Сто метров — две секунды!!!

— Аллах акбар!!!

— Идиотка!!!

— Пожа-а-алуйста!!!

«Семерку» подкинуло на стыке с рельсами, и буквально по воздуху она пролетела в каких-то десяти метрах от тупого носа локомотива, готового уже подцепить нас снегорезом и отправить всех троих на рандеву с покойными предками. Как после этого Джамал сумел удержать «жигуль» на дороге и послать его точнехонько в узкий проем между шлагбаумом на другой стороне переезда и какими-то столбами справа от нас, для меня до сих пор остается загадкой. Но он удержал! И сразу плавно выжал тормоз. Машина начала сбрасывать скорость. А сзади нас уже вовсю гремели по рельсам шестидесятитонные вагоны. Неприступная километровая стена из вагонов, отделившая нас от ментов.