Бонни попросила у Бака разрешения похоронить Дела Гомера на том же холме, где покоилось тело Ярби Андерсона, и он согласился.

– В городе у него нет друзей, – пояснила Бонни, – у него вообще никого нет. Мне невыносима мысль, что его тело погрузят в повозку и увезут вместе с трупами бандитов… словно он ничем от них не отличался. Дел был противоречивым человеком, в нем уживалось и плохое, и хорошее.

Чтение молитвы и исполнение религиозного гимна над могилой наемного убийцы кому-то могло бы показаться святотатством. Однако там, на холме, у подножия вековой сосны, – там не имело значения, чем этот человек занимался при жизни. Над могилой стояли те, кого Дел Гомер спас от верной смерти. Когда короткий обряд был завершен, Клив и Диллон засыпали могилу землей.

Бонни положила на свежий могильный холм еловую ветку, обвитую лентой.

– Прощай, Дел… и спасибо тебе, – прошептала она, смахивая слезу.

Часом раньше Клив и Джилли провели Бака в конюшню, где в одном из стойл были сложены шесть трупов. Лицо шерифа Лайстера отмыли, но на его рубашке остались следы отравленной пищи.

– Не знаю, от чего он умер: или захлебнулся в тарелке, или еще раньше насмерть отравился аконитом, да и знать не хочу, – проворчал Джилли. – Знаю только, что этот ублюдок мог бы нас всех прикончить. Но на теле нет следов насильственной смерти, так что никто не сможет доказать, что мы убили шерифа.

Клив успел показать Баку бумаги, найденные в кармане Лайстера. Это были документы, удостоверяющие, что Кристин Андерсон продала ранчо «Аконит» «Земельной компании Форсайта».

– Им не терпелось избавиться от мисс Андерсон, – сказал Клив. – Если бы ее не стало, больше никто не смог бы оспорить подлинность ее подписи под этой бумажкой.

– Похоже, я в долгу перед Быстрым Бегом, – заметил Бак. Его прошиб пот при одной только мысли о том, что могло бы случиться, окажись Кристин в руках форсайтовых бандитов. – Как они сумели подобраться так близко к дому?

– Думаю, им просто повезло, что и ты, и Кривоногий отлучились с ранчо в одно и то же время, – ответил Джилли.

Девушки сняли с веревки чистые простыни и застелили кровать, на которой умер Дел. Постель опять стала такой, как прежде, но кровавое пятно на полу так и не удалось отмыть полностью.

– Оставь, Бонни, я потом закрою это место половиком.

Кристин хотелось, чтобы ничто не омрачало ее счастья. Она снова в доме, который успела полюбить, с ней кузен Густав и ее новые друзья, все они остались целы и невредимы, пройдя через ужасные испытания. Но самое главное – рядом с ней любимый мужчина, который – о чудо из чудес – оказывается, тоже ее любит.

За ужином собрались все, включая Тэнди. Потом Клив рассказал о том, как получил письмо Бака, сообщил, что ему удалось выяснить о махинациях Форсайта.

– Судья Уильяме отправился в Хелину, чтобы навести по регистрационным книгам справки о тех, кто подписывал документы на право владения земельным участком или просто покупал его, а потом якобы добровольно продавал Форсайту. Таких оказалось немало.

Полковник держал в руках весь город. И шериф, и управляющий банком, и единственный в городе адвокат – все состояли с ним в сговоре. Он имел в своем распоряжении деньги, оставленные ему в наследство покойной женой, и множество отъявленных головорезов. Число последних, впрочем, за прошедшую ночь уменьшилось – шестеро уже покойники, а еще с десяток мы спугнули, так что сейчас они, вероятно, уже где-нибудь в Вайоминге.

– Чем же вы их так напугали? – поинтересовался Джилли. – Я слышал, вы сыграли с ними какую-то шутку…

– Бандиты принимали Пабло за своего, поэтому он без помех с ними общался. На самом деле его прислал сюда Колин Толлмен, брат Диллона, чтобы присмотреть за… то есть, я хотел сказать, помочь нам, – с усмешкой поправился Клив, услышав недовольное ворчание Диллона. – Приехав в Биг-Тимбер, он присоединился к банде Брузы, чтобы разведать, что к чему. Так вот, вчера ночью Пабло по секрету сообщил каждому из бандитов, что племя сиу вышло на тропу войны и готовится отомстить за бойню у Песчаного Ручья…

– Но ведь это произошло почти двадцать лет назад, в шестьдесят четвертом, – с удивлением заметил Бак.

– Эти болваны не знают истории. Пабло сказал им, что вождь Железная Челюсть собрал две сотни воинов, которые собираются напасть на ранчо «Аконит» и вырезать всех, кто попадется под руку, а потом спалить ранчо и идти на Биг-Тимбер.

– Неужели они поверили? – снова удивился Бак.

– Все, кроме одного верзилы, сеньор, – ухмыльнулся Пабло. – Пришлось пощекотать ему под ребрами ножом. Теперь этот умник валяется вместе с остальными в конюшне.

Бак пожал под столом руку Кристин.

– Завтра мы собираемся съездить в город. Ты не против, милая? – Бак назвал Кристин милой – и это прозвучало совершенно естественно, словно он всегда ее так называл.

– Я готова. Хочется поскорее покончить со всем этим.

– Мы с Берни вернемся в наше кафе… если, конечно, оно еще цело, – вставила Бонни.

– Завтра должен вернуться Кривоногий, он присмотрит за ранчо, а я быстренько смотаюсь в город вместе с вами и навещу Фло. – Джилли бросил лукавый взгляд на Бака.

– Оказывается, у вас есть в городе знакомая? – воскликнула Кристин. – Я и не знала, вы никогда о ней не рассказывали.

Бонни закатила глаза и после неловкой паузы шепотом пояснила:

– Фло – шлюха, она содержит публичный дом.

Кристин покраснела, как помидор. Взглянув на Джилли расширившимися глазами, она поспешно отвела взгляд. Потом, что-то пробормотав, отвернулась от стола, уткнувшись лицом в плечо Бака. И тотчас же почувствовала, как его тело затряслось от беззвучного смеха. Когда ей удалось наконец справиться со смущением, она тоже тихонько засмеялась, после чего больно ущипнула Бака.

– Не знаю, как Джилли, а ты точно туда не пойдешь!

После того как гости улеглись спать, Кристин и Бак устроились вдвоем у огня, в большом кресле. Кристин села Баку на колени, положив голову ему на плечо, а он, поцеловав девушку в лоб, склонил голову, касаясь щекой ее волос. Комнату освещало только неяркое пламя камина.

– Как не хочется ложиться спать без тебя, – прошептал Бак.

– Мы сможем пожениться завтра, как только доберемся до города?

– Не знаю, это зависит от того, как будут развиваться события. Но до отъезда из города мы обязательно побываем у священника, это я тебе обещаю.

– Бонни с ним знакома.

– У Клива свой план: он не хочет, чтобы Форсайт узнал о твоем появлении, пока не приедет судья Уильяме из Боузмена, а мы надеемся, что он приедет следующим дневным поездом. Клив перед отъездом на ранчо отправил ему телеграмму с просьбой приехать в Биг-Тимбер.

Бак замолчал. Они сидели в тишине, наслаждаясь покоем и уединением. Последние сутки были для них истинным блаженством. Когда Бак держал Кристин в своих объятиях, он чувствовал, что никогда еще не был так счастлив, никогда прежде не знал настоящей любви.

«Наверное, далеко не каждому удается познать на своем веку такое счастье», – думал Бак; он молил Бога, чтобы оно продлилось как можно дольше. Однако ему еще предстояло поведать Кристин о неких обстоятельствах, имевших к ней самое непосредственное отношение; Бак ничего не собирался скрывать от своей будущей жены.

Нарушив молчание, Кристин прошептала:

– Интересно, почему все-таки дядя Ярби завещал ранчо мне? Ведь у него было много родственников, которых он знал гораздо лучше.

Бак довольно долго молчал, поглаживая руку Кристин. Потом прижал ее ладонь к своей щеке, теперь уже гладко выбритой.

– Думаю, это как-то связано с Анной – женщиной, которую он любил. Старик иногда упоминал о ней.

– Анна приходилась моей матери сестрой. Помню, мама говорила, что она заболела и переселилась к нам. Анна умерла вскоре после моего рождения.

– Милая, Ярби никогда не расставался со старым деревянным сундучком. Он рассказывал, что, когда еще совсем мальчишкой приехал из Швеции, в этом сундучке хранились его пожитки. Когда бедняга впал в детство, я убрал этот сундучок на чердак.