— Жаль, — вздохнул доктор Льюис.

Четверо агентов катили капсулу в сторону ангара. Роджер Ли неотрывно смотрел на дисплей детектора излучений.

— Не волнуйтесь, скоро он будет в полной безопасности, — пообещал доктор Льюис. — К подключению все готово. Компьютеру Эдена не надо поддерживать репликации пяти тысяч учеников, так что весь его ресурс к нашим услугам.

Агенты Бюро вкатили нейрокапсулу с телом Громова в авиационный ангар, к лифту, который вел к шахте.

Все притихли. Чарли и Тайни выглядели напряженными. Дэз, напротив, с любопытством разглядывала внутреннее устройство Эдена.

Спаркл подошел к ней и тихо спросил:

— Ты помнишь, как вышла из среды Эдена и очнулась в капсуле?

— Угу, — кивнула Дэз.

— Кто тебя вытащил? Ты не говорила, — Чарли внимательно смотрел на Дэз.

— Джокер, — спокойно ответила та.

— Джокер? Сам?! — изумился Спаркл.

— Это долгая история. Не сейчас, — сухо ответила Дэз и отвернулась.

Инферно внимательно наблюдал за ней и Спарклом.

25 ноября 2054 года, 23:40:32

Технопарк Эден

Сегодня доктор Льюис сказал, что не делает пластических операций по одной-единственной причине: лицо — отражение его судьбы. Когда он смотрит в зеркало, хочет видеть там свой жизненный опыт, достижения, успехи, потери, а не чужую искусственную маску. Я страшно разозлился, когда услышал все это. Потому что сам так думаю. Я бы никогда и ни за что не расстался со своим собственным лицом, если бы не Роберт. Я хочу знать, что с ним случилось на самом деле, а когда узнаю — найду виновных и накажу. Что будет потом, мне все равно. Моя жизнь оборвалась пятнадцать лет назад, и я не вижу ни единого повода начинать ее заново. Мне не жаль мир, который мелькает перед моими глазами. Должно быть, то, что древние философы называли душой, — умирает при заморозке. Остается только тело, которым движут самые простые инстинкты — голод, гнев…

Чтобы просканировать нервную систему Громова и найти объяснение странным вещам, что творятся вокруг него в последнее время, Макса пришлось снова подключить к среде Эдена. Главный компьютер технопарка и его генералка «Дженни» — наша последняя надежда. Только они до сих пор не подконтрольны Торговой Федерации или военным и обладают достаточными возможностями для нейронного сканирования такого уровня, какой необходим в случае Громова.

Дэз Кемпински неотступно следит за каждым нашим шагом, и я готов поклясться: если ей только покажется, что мы пытаемся использовать ее друга в своих целях, ни один из нас не вернется из Эдена живым. Ее преданность невероятна. В то же время я бы не рискнул поставить знак равенства между ее отношением к Громову и словом «любовь». Это странная смесь из дружбы, безграничного самопожертвования и веры.

Первичное сканирование не выявило никаких инородных предметов в теле Громова, кроме стандартного биофонного чипа. Мы просканировали его несколько раз, но не обнаружили ничего подозрительного. А подозрительное, вне всякого сомнения, должно быть.

Со слов самого Громова, в последнее время у него появились странные способности:

— он может входить в Сеть (устанавливать нейронное подключение с полным сохранением всех чувств), не используя никаких стандартных приспособлений — ни контактов, ни конвертера. Происходит самопроизвольная синхронизация его мозговых волн с сетевыми;

— управлять генеральными программами суперкомпьютеров — главный компьютер Эдена слушается его так же, как Рободом, по той же схеме. «Дженни», как и Альтер, считает Громова одним из внутренних устройств.

Доктор Льюис уверен, что перед нами — результат применения технологии биогейт. Однако кто довел ее до такого совершенства, «установил» в Громова и как это вообще оказалось возможно — неизвестно.

Все как-то связано с Робертом. Поведение Альтера, история с Рободомом говорят сами за себя. Я мучительно пытаюсь найти ключ к этой загадке. Каждый день изобретаю новые способы тестирования, сканирования, интерпретации полученных данных. Все бесполезно…

25 ноября 2054 года, 12:01:34

Технопарк Эден

Виртуальная среда Эдена идеально подходила для совещания, которое собрал Буллиган. Отто Крейнц ностальгически разглядывал знаменитый кабинет доктора Синклера. Ковры, антикварная мебель, витражи и «львиное» кресло.

Генералка Эдена добавила к обычной обстановке большой круглый стол. Буллиган сел рядом с доктором Синклером. Доктор Льюис справа от Буллигана. Далее Отто Крейнц, Идзуми. Рядом с инспектором неслышно появилась репликация Айи Хико. Создательница нейролингвы выглядела осунувшейся, бледной и очень встревоженной.

Буллиган повернулся к доктору Льюису.

— Здравствуйте все. Энджил совместно с доктором Синклером и… еще одним человеком провел ряд исследований поведения Громова в последнее время. Пожалуйста, послушайте, что они обнаружили.

Доктор Льюис встал.

«Дженни» моментально сгенерировала для него монитор — прозрачную медиаматрицу, на которой стали появляться цифры и фотографии.

— Мы не нашли у Громова никаких инородных тел — вроде чипов, которые Бюро имплантирует своим агентам для хранения и передачи информации, — начал он. — Тогда я решил исследовать изменения, которые произошли в ДНК Громова. «Дженни», картинку.

На мониторе появилась спираль ДНК. Доктор Льюис тронул один из ее участков.

— «Дженни», дай картинку отдельной молекулы, — попросил он.

На экране появилась молекула ДНК.

— Всем здесь сидящим, возможно, кроме инспектора Идзуми, известно, что главная загадка молекулы ДНК, которую мы не смогли понять до сих пор, — это вот эти большие белые пятна. Долгое время их считали просто мусором, но потом убедились, что эволюция мусора не копит. Она от него избавляется. А это, — он показал на одно из белых пятен, — скорее «полуфабрикат», резерв для будущего мутагенного скачка. Вся информация о человеке записана в ячейках молекулы, как на диск, но на некоторых дорожках запись как будто бы отсутствует, — сказал доктор Льюис. — А теперь смотрите. «Дженни», миллионное увеличение.

«Дженни» дала увеличение одного из белых пятен. Теперь было видно, что внутри него будто россыпь черных мелких зерен.

— В геноме человека существует огромное количество молекулярных остатков вирусов, которые, однажды попав в него, закрепились и встроились в основную структуру, — доктор Льюис показал одно из темных пятен. — Разумеется, все это выглядит не так, я просто попытался упростить картинку до уровня схемы. Что я хочу сказать? Механизм, когда геном вируса встраивается в геном хозяина, существовал всегда. Это не является чем-то принципиально новым. Пятьдесят лет назад в геноме дрозофилы был впервые обнаружен полностью встроенный в его структуру геном бактерии-паразита Wolbachia. То есть геном одного существа фактически содержал информацию о двух разных. Бактерия регенерировалась в цитоплазме клеток хозяина — дрозофилы и очень тонко регулировала размножение, развитие и, что самое главное, эволюцию хозяина. Мы до сих пор не знаем, какие из вирусов оказали влияние на нашу эволюцию, а какие нет. Одно можно сказать точно: наше зрение, прямохождение и способность создавать устойчивые моногамные пары на основе взаимной любви являются результатами резких мутагенных скачков, которые происходят каждые несколько миллионов лет. Так вот… Возможно, сейчас мы находимся на пороге именно такого скачка. Его причиной являются техногенные изменения последних двухсот лет. Роль природных условий ныне заменили социальные и технологические. Сеть — гораздо более глобальное изменение, чем простая перемена климата. Иными словами, среда потребовала от биологии человека изменений. И они происходят! Ибо единственное отличие человека от всех прочих видов — поразительная чувствительность к необходимости мутаций и наличие механизма, — профессор киберорганики показал на белое пятно внутри молекулы ДНК, — способного к быстрому, в рамках одного поколения, изменению своего генокода.