- Ну, вот и все! - торжественно объявила Анна, слезая со стремянки, притерев поверху последнюю полосу обоев. - Сейчас нижнюю часть обработаю, и все - принимай работу.

Закончив с полосой, она отошла на середину гостиной и придирчиво осмотрела потолок и стены.

- А что? Вроде нормально получилось, - задумчиво произнесла она.

- Ты как считаешь?

- Просто замечательно! - похвалил я, с трудом оторвавшись от своих мыслей.

- Не то чтобы…, но жить теперь здесь можно. Вполне… Ну что?

Пойдем в спальню, Сереженька? - Анна потянулась, как кошка, посмотрела на меня и хитро улыбнулась, перехватив мой, наверное, испуганный взгляд. - Не бойся сосед, я имела в виду лишь то, что вещи, которые мы из гостиной и кабинета в спальню перетащили надо назад заносить. Мебель расставлять надо. Благо мебели и вещей у тебя немного, быстро управимся… А ты что подумал?

- Ничего…

- Да. Ничего… - Анна грустно вздохнула и повторила по слогам: -

Ни-че-го.

Мы занялись мебелью. Работали молча, оба ощущая возникшую напряженность. Первое, что я сделал, когда моя стенка встала на свое законное место, принес из спальни Зоинькин портрет и демонстративно поставил его на полку, словно хотел дать понять своей добровольной помощнице, что в этом доме есть место только одной женщине.

Выглядело это скорей всего несколько грубовато, но Анна совершенно спокойно отнеслась к моему поступку, не обиделась, даже плечами не пожала - взяла чистую влажную тряпочку и бережно протерла портрет, хотя пыли на нем я не заметил. Потом она деликатно ушла на кухню и стала там, тихо напевая, перемывать мое стекло - сохранившиеся рюмки, фужеры и хрустальные салатницы. Я всегда считал Анну умной женщиной, такой она и была на самом деле - умная и все понимающая.

Мне стало немного стыдно. Я хотел подойти к ней и попытаться объяснить свое поведение, но вовремя понял, что этого делать не надо.

- Завтра займемся кухней, - распорядилась Анна, закончив с посудой, красиво расставив ее в серванте, сверкающую, словно только что купленную. - Деньги на кафель у тебя есть?

- Деньги есть.

- Значит, поедем и купим. Тебе что-то в бежевых тонах подойдет, гарнитур у тебя темноватый. Темно-коричневый. Надо, чтобы плитка светлая была. В нашем "Домоцентре" такой расцветки, как я ее вижу, нет. Надо в "Практик" ехать.

- Я не могу из дома выходить, - возразил я. - А вдруг Платон позвонит?

- Хорошо, я одна съезжу. - (Я знал - у Анны была старая "Нива").

- Как это одна? Плитка же тяжелая.

- А! - Анна махнула рукой. - В "Практике" грузчики погрузят, им за это деньги платят. А здесь ты перетаскаешь. А я вместо тетя у телефона посижу… Я сейчас посчитаю, сколько тебе на кухню плитки надо, а тебе - задание.

- Слушаю внимательно.

- Шкафы снять, и в гостиную - вот в этот угол. Туда же тумбы, стол и табуретки. И всю старую плитку отодрать и на помойку снести.

Вопросы есть?

- Вопросов нет!

- Посуду не побей. Сначала ее перенеси.

- Будет сделано!

Когда Анюта ушла, я не сразу приступил к выполнению ее задания.

Сел в кресло и закурил. Хотел налить себе коньяку, но передумал. Я смотрел на Зоинькин портрет и вслух спрашивал ее:

- Зоинька, Зоинька… Что бы ты сказала мне? Что бы посоветовала?

Если бы могла…

И тут неожиданно раздался телефонный звонок. Я рывком снял трубку:

- Алло?

Из трубки доносилось какое-то потрескивание и тихий гул, похожий на стон.

- Алло? - повторил я. - Алло? Кто это? Алло?.. Зоя!

Связь прервалась. Я сидел и ощущал, что мои руки дрожат мелкой дрожью, а по спине, по позвоночнику струйкой стекает холодный пот.

Пот тек и по моему лицу. Я осторожно положил трубку на рычаги, вытер платком лицо и подумал: - "Так, наверное, сходят с ума".

Второй звонок прозвучал меньше, чем через минуту. Это был Платон, его голос:

- Але! Сергей?

- Владимирович, - машинально добавил я и тут же спохватился, услышав, как Платон хмыкнул: - Да, да! Это я, Сергей. Здравствуйте,

Платон. Слушаю вас.

- Я звонил вам минуту назад, но вы меня не слышали. Со связью что-то, наверное.

- Да. Со связью… Как наши дела, Платон? Что нового?

- Дела наши отлично. Вот едем с Михаилом к вам.

- Как… едете?..

- На машине. У меня "Лексус", если это вас интересует, Сергей…

Владимирович. Михаил говорит, что тоже купит себе "Лексус".

Обязательно "Лексус". Говорит, что "Мерседесы" ему не нравятся. А к отечественным автомобилям у него вообще резко негативное отношение.

Шустрый парень, между прочим. Такой точно автомобиль купит раньше, чем права сумеет получить.

- Значит, едете…, - я не знал, что говорить.

- Будем минут через пятнадцать. Если в пробке не застрянем. Но… не должны. Вроде машин не много сегодня… Так что - ждите.

- Жду.

Я положил трубку и заметался по комнате. Через пятнадцать минут… Накормить ведь Мишку надо! Я бросился к холодильнику и уже подбегая, вспомнил, что с этим ремонтом совершенно забыл о продуктах. Сегодня днем мы с Анной жарили картошку и доели всю колбасу. Молоко тоже допили. В холодильнике у меня - шаром покати!

Что, опять картошку жарить? Я побежал к Анне.

- Анюта, выручай…

- Может, останетесь с нами, Платон? - спросил я.

Платон посмотрел на часы:

- Дела. Работа стоит.

- Так ведь время уже позднее. Какие могут быть дела в десять часов вечера? - удивился я. - Какая работа?

Платон усмехнулся:

- Самая работа в моем агентстве начинается после десяти часов вечера. Вы же, Сергей осведомлены о специфике моей работы. Днем конечно тоже работа имеется, но самый сенокос - именно вечером…

Ну, все. Ушел. Проводите меня.

У двери Платон сказал:

- Не думаю, что вам будет легко с Михаилом. Он уже три года бомжует. Привык. Убежать может. Не знаю, чем вы его удержать сможете. Надо очень постараться.

- Я постараюсь. Я что-нибудь придумаю… А как вам удалось Мишку у Чемодана отнять?

- Сначала компромат на Чемодана нарыл. Компроматом и взял.

- Так вы же говорили, что этот… Ершов…

- А я Чемодану пообещал в случае чего не генералу Ершову компру на него передать, генерал и сам все про Чемодана знает, а кое-кому другому. Обнародовать пообещал кое-что из его биографии, сообщить его, так сказать, подчиненным кое-какие фактики о пребывании

Чемодана в местах не столь отдаленных. Эти фактики получить, признаюсь, не просто было. Но зато - эффект потрясающий.

- А что это за факты?

- Не грейте голову, Сергей. Зачем вам это? Занимайтесь-ка лучше парнем. Его, правда, спасать надо. Парень, уж больно хороший. Я бы хотел такого сына иметь. Но…, бог не дал. Две дочери.

Платон подмигнул мне и ушел, а я вернулся в гостиную. Анна на кухне собирала на стол, а Мишка, засунув руки в карманы ветровки, бродил по комнатам, осматриваясь.

- А ничего хата у тебя, дядь Сереж, - похвалил он, увидев меня, -

Жить можно.

- Теперь можно, - откликнулась с кухни Анюта. - Ты бы Миша посмотрел на нее пару дней назад. Берлога, а не квартира.

- Баба твоя? - тихо спросил Мишка, кивнув на дверь кухни, и снова похвалил: - А ничего еще, бабец. В самом соку! Лет сорок, небось? -

Хамовато и как-то очень по взрослому сказал.

- Анна Егоровна - моя соседка, - возразил я. Получилось, словно оправдываюсь. Я даже разозлился на себя.

- Нормальная такая у тебя соседка, - заговорщически подмигнул мне

Мишка и плюхнулся в кресло. Его острые коленки выперлись из дырок на джинсах, а его рука сама собой потянулась к пачке "Явы", лежащей на журнальном столике. Я отобрал у него сигареты и сунул их в карман.

Мишка рассмеялся: - А у меня свои есть! - и вытащил из кармана

"Мальборро".

- Богато живешь, - хмуро сказал я.

- Угощайся! - широким жестом предложил Мишка.