– Для донора он староват.

– Мало ли чего, мужик здоровый, наверное, и печень не отпита…

– Не наше это с тобой дело, нам не за это деньги платят.

– А ты хоть знаешь, за что мы деньги получаем?

– За то, что молчим.

– Вот, правильно сказал.

Мужчины выбрались на свежий воздух и с удовольствием закурили.

Анна прогуливалась неподалеку в наброшенной на плечи шубке, халатик она оставила внизу.

– Красивая баба, – мечтательно произнес Николай, – но стерва такая, что пробы ставить негде. И как только Шнайдер этого не видит?

– А ему, наверное, такие и нравятся, – сделал вывод Толян. – Женщины, они всегда так: чем красивее, тем стервознее.

– Не обязательно, – сказал Николай, отличавшийся большим жизненным опытом. – Но я гляжу на нее и думаю, ни мне, ни тебе переспать с ней не светит.

– Это еще почему?

– Денег не хватит.

– Не думаю, чтобы она больше двух сотен стоила.

– А ты их заплатишь?

Толян искренне задумался, словно бы ему прямо сейчас предстояло выложить две сотни за сомнительное удовольствие переспать с Анной.

– Деньги-то есть, не вопрос, но, наверное, ничего не получилось бы. У меня из головы эти две сотни не выходили бы, хрен не поднялся бы.

– Правильно рассуждаешь, – Николай глубоко затянулся, он курил жадно, как любой человек после долгого перерыва, ощущая вкус и запах табачного дыма. – Я бы другое хотел тебе сказать: нравится всегда недоступное. Это для нас с тобой она предел мечтаний, а небось Шнайдеру сидит уже вот здесь, – и он провел ладонью по шее.

– Тогда уж и не знаю, что его может возбуждать.

– Его сейчас уже ни хрена не возбуждает. Прорезали бы тебе дырку в боку, ты бы тоже о бабах не думал.

– Нет, не могу, я всегда о них думаю.

А фрау Шнайдер, словно специально издевалась над молодыми мужчинами, прохаживалась взад-вперед, как на подиуме, хоть и ни разу не посмотрела в их сторону. Она знала, мало найдется мужиков, способных равнодушно смотреть на ее прелести. Читать она не привыкла, смотреть телевизор ей уже опротивело, осталось единственное развлечение: возбуждать, а потом прокидывать мужиков.

К тому же на этих двоих она имела зуб.

– И одетая вроде, – продолжал рассуждать Толян, – а чувствую себя так, словно она голая.

– Не ты, а он чувствует, – рассмеялся Николай и резко хлопнул Толяна тыльной стороной ладони по застежке джинсов.

Тот тут же сморщился:

– Ты поосторожнее!

– Хрен без костей, его не сломаешь, даже если он твердый, как палка.

Толян хоть и работал в медицинском учреждении, имел очень слабое представление об анатомии.

– Что, там костей нет? – Николай посмотрел на него широко открытыми глазами.

– А ты что, не знаешь?

– Знал бы, не спрашивал. А какого хрена он тогда такой твердый? – и тут он просиял, удивившись собственной сообразительности. – Мышцы, наверное! – и тут же стал ее развивать:

– Так это ж можно накачать, чтобы больше был и сильнее.

– Да-да, – поддержал игру Николай, знавший анатомию лучше своего приятеля.

– А как? У него же рук нет, чтобы гантели держать.

– Ну и дурак же ты! Сделай для него маленькую игрушечную штангу.

– Свалится.

– А ты ее с дужкой посередине сооруди и качай по утрам вверх-вниз.

Колян почувствовал подвох.

– Врешь!

– Почему?

– Ты же сам так не делаешь. Нет, наверное, не мышцы там, а хрящ.

Николай тяжело вздохнул, поняв, что невежество своего приятеля ему не развеять, и, если он начнет сейчас объяснять тому, как устроено пещеристое тело его члена, тот вряд ли разберется, что к чему.

– Ты знаешь, как гидроцилиндр в экскаваторах устроен?

В армии служил? Так вот, тут то же самое. Кровь туда под давлением поступает…

– А, надувной, значит, – на удивление быстро сообразил Колян.

– Да-да, надувной.

– Это ж как подумаешь, сколько всего в нашем организме происходит, – расфилософствовался Колян, – так жуть! Завалишь бабу, прыгнешь на нее, а там уже черт знает что начинается. Нет, попробую все-таки к ней подкатиться. Без денег, конечно. Она сейчас без мужиков сидит, небось хочется потрахаться.

– Таким, как она, от траханья блевать хочется, она стольких мужиков в своей жизни перевидала, что другим и не снилось.

– Попробую, – Колян вытер о джинсы вспотевшие ладони и, чуть нагнувшись вперед, посмотрел на застежку, не слишком ли торчит чего лишнего, и пробормотал:

– Гидроцилиндр. – Придумают же!

Он спрыгнул на землю и пошел прямо по траве к прогуливающейся Анне, по дороге прикидывая, с чего бы лучше начать разговор: то ли ляпнуть что-нибудь о погоде, то ли сразу перейти к делу.

Анна, слышавшая отрывки чужого разговора, только ухмылялась. Если бы и согласилась с кем сейчас пойти, так это с Толяном, а не с Николаем, последний ей не нравился патологически. Но поиграть было можно, хотя бы для того, чтобы сорвать злость на Грязнова. Самому Валерию она сделать ничего не могла.

– Это вы? – обернулась женщина и манерно приложила руку к груди. – Я так испугалась.

– Рядом со мной бояться нечего, – гордо заявил Колян и подмигнул.

Анна словно бы не заметила этого жеста, она все еще продолжала держать ладони на своей большой упругой груди и чуть заметно сжимала пальцы.

– Не знаю, – невпопад ответила она и замолчала, ожидая, что же скажет теперь Колян.

– Погода сегодня хорошая, – проговорил он, поглядев на небо.

– Хорошая для чего? – спровоцировала его Анна.

– Вообще хорошая.

– Вообще хорошей погоды не бывает, – твердо ответила молодая женщина.

– Не понял…

– Например, для того чтобы кататься сегодня на лыжах, погода плохая, и для того чтобы загорать – тоже.

– Знаете, это словами передать трудно, – делал титанические умственные усилия Колян, чтобы высказать не раз прочувствованную им мысль. – Вот бывает так, что погода словно шепчет. – Бывает, – согласилась Анна. – И про что же она шепчет? – женщина подалась чуть-чуть вперед, чтобы Колян смог уловить аромат духов, ощутить тепло, идущее от ее тела.

– Трахнись, говорит.

– Шепчет, – напомнила Анна.

– Ну да, шепчет.

– В самом деле? А я и не прислушивалась.

– Прислушайтесь.

– Плохо слышно, ветер в ушах свистит, прикройте-ка меня, – Анна стала боком, и Колян счастливый, что все так легко получается, попытался прикрыть ее от слабого ветерка, даже приобнял одной рукой за плечо и прижал к себе.

Он почувствовал, как ладонь Анны скользнула ему на живот, нырнула под свитер и забралась в джинсы.

– Что-то не слышу шепота погоды, – прошептала Анна.

– Шепчет, шепчет, – подтвердил Колян.

Он блаженно расслабился, ощущая прохладные женские пальцы с острыми ногтями на самом интересном месте своего тела. И внезапно чуть не взвыл от боли – ногти впились в его плоть.

Железной хваткой Анна сжала гениталии Коляна.

– Думаешь, ты мужик и только поэтому тебе все можно? – она зло сверкнула глазами.

– Пусти!

– Я тебе сейчас все хозяйство отверчу, – и она повернула руку.

От обиды и боли у Коляна непроизвольно на глазах навернулись слезы. То, что секундой тому назад ему казалось возбуждающим и эротичным, сделалось унизительным и до крайности обидным.

– Я тебе сейчас такой массаж сделаю, что ты о женщинах месяца два вспоминать не будешь. Распухнет твое хозяйство так, что в штанах не уместится, будешь ходить и его руками придерживать.

– Пусти! – вновь попросил Колян, он хотел и боялся одновременно схватить Анну за руку.

И она медленно стала вытаскивать ее из-под джинсов, полосуя острыми ногтями плоть неудачливого кавалера.

– Запомни раз и навсегда, что подходить ко мне с такими предложениями опасно!

Колян постоял секунд с десять, не двигаясь, не веря в то, что мучения кончились. Анна брезгливо разглядывала свою правую руку, под накрашенными перламутровым лаком ногтями виднелись окровавленные кусочки кожи и черные вопросительные знаки жестких волос.