– Почему? Он... что-то не так?

– Он... он просто немного переутомился вчера. Вам он просил передать, что хочет встретиться с вами сегодня же, но чуть позже.

Сара все еще не знала, что делать с руками, и поэтому просто скрестила их на груди: типичный жест зашиты. При этом она непроизвольно прикрыла узкую полоску обнаженной кожи между блузкой и брюками. Марк при этом почувствовал одновременно облегчение и раздражение.

Раздражение усиливалось тем обстоятельством, что новости о собственном отце он узнает от третьего лица. Разумеется, в госпитале было то же самое, но одно дело – доктор, а другое – белокурая авантюристка, втирающаяся в их семью при помощи своих длинных ног... Господи, помоги Марку Рэндаллу!

В довершение всего авантюристка явно что-то скрывала, Марк ясно видел смятение на ее милом личике. Он прищурился и довольно вкрадчиво поинтересовался:

– Вы чего-то не договариваете, или мне показалось?

– Показалось. Так я могу к вам присоединиться?

Слишком быстрый ответ. Марк нахмурился.

– Прошу вас. Вы еще не ели?

Сара села напротив, словно отгородившись от него столом, что тоже наводило на определенные раздумья.

– Я не ела, но я и не голодна. Немного кофе будет достаточно.

Смешливая Джейн, горничная Анжелы и по совместительству официантка, просияла в сторону молодого хозяина лучезарной улыбкой и почтительно – чересчур почтительно – обратилась к гостье:

– Может быть, еще чего-нибудь, мадам?

Марк решил вмешаться. Авантюристка она или нет, он выяснит, но голодать в этом доме не принято.

– Да, Джейн. Миссис Джонсон будет тосты с маслом.

Простое хозяйственное распоряжение привело Марка в некое подобие душевного равновесия, и он смог почти спокойно рассматривать сидевшую напротив него златокудрую колдунью.

– Так что, миссис Джонсон, может быть, расскажете мне, что с моим отцом на самом деле?

Краска бросилась Саре в лицо.

– Я уже сказала вам, мистер Рэндалл...

– Нет. Вы мне не сказали ровным счетом ничего, просто упомянули, что отец не придет на завтрак, Он что, не может встать с постели?

– Он просил передать, что хочет сегодня побездельничать от души. Я уже объяснила, что он вчера переутомился. Перелет из Англии, потом прием, поздний ужин. Он давно не вел такой активный образ жизни. Это утомит и более молодого человека.

– К тому же у него такая молодая и очаровательная... подруга. Может, это вы его утомили, а, миссис Джонсон?

Ему самому стало не по себе от такой вопиющей бестактности. Он не имел права обвинять ее в болезни его отца. Рак не щадит свои жертвы и не делит их по возрасту и полу. Бенжамен Рэндалл умирает, и его сын мог бы быть более снисходительным к женщине, которая, как ни суди, скрашивает последние дни старика, наполняя его жизнь светом и смыслом. Ведь прожил же он уже вдвое против отпущенного докторами срока! Может быть, именно Саре Аннабел Джонсон следует сказать за это спасибо?

Марк сидел и ненавидел себя, не решаясь посмотреть в глаза Саре и пытаясь найти оправдание своим безжалостным словам. Оправдание не находилось.

Сара была оскорблена и, наверное, ушла бы, но в этот момент Джейн принесла кофе и тосты. Марк поспешно кивнул.

– Спасибо, Джейн.

Он встретился глазами с Сарой и увидел в ее глазах холодное презрение. Голос ее прозвучал неожиданно ровно.

– Ваши тосты, мистер Рэндалл. Остынут, ешьте.

– Послушайте, миссис Джонсон, вам надо поесть. Джейн, не стой столбом, можешь идти, спасибо.

Джейн с явной неохотой ретировалась, но Сара не собиралась подчиняться.

– Я хотела только кофе. Я не голодна. А если бы и была голодна... Знаете, мистер Рэндалл, вряд ли найдется что-то, чего бы я хотела меньше, нежели разделить с вами утренний завтрак.

Вот это да! Марк чувствовал себя так, словно его только что лягнула злющая лошадь.

– Вообще-то вы сами решили присоединиться ко мне, миссис Джонсон.

Ее губы презрительно скривились в гримасе отвращения.

– Я ошиблась. Это было до того, как я окончательно убедилась в том, что вы невоспитанный, эгоистичный и недалекий человек.

Она налила себе кофе, взяла чашку, поднялась и пошла к дверям. Марк вышел из ступора (второго за это утро) и вскрикнул:

– Подождите! Простите меня. Я... я не хотел оскорбить вас.

– Серьезно? Вы второй день пытаетесь всячески показать мне свое презрение, практически в глаза говорите мне непристойности, а потом уверяете, что не хотели меня оскорбить?

Что ж, давайте, скажите еще что-нибудь. Например, что это ваша обычная манера делать комплименты.

Марк выпалил, сам не веря своим ушам:

– Я сказал, не подумав.

Сара фыркнула.

– – А я вот склонна думать, что вы подумали, и очень тщательно подумали, прежде чем сказать мне гадость. Вас немного подвели эмоции, а в остальном – это вполне обдуманный ход. Не волнуйтесь, мистер Рэндалл. Я не стану жаловаться на вас вашему отцу. Я его уважаю, в отличие от вас.

С этими словами она повернулась и уже взялась за ручку двери, но Марк в мгновение ока оказался прямо перед ней.

– Стойте! Да стойте же! Вы правы, а я солгал. Я хотел вас спровоцировать. Но, Бог ты мой, Сара, неужели вы считали, что ваш приезд будет воспринят как нечто само собой разумеющееся?

– Во-первых, почему бы и нет? Я этого действительно не понимаю. Во-вторых, вы назвали меня по имени. Еще одна ошибка?

Марк растерянно смотрел в синие глаза.

– Н-нет... Послушайте, это же смешно – звать друг друга мистером и миссис! Меня зовут Марк, только изредка Маркус, но это более официально... А если мы хотим наладить отношения, то...

– А мы хотим наладить отношения? Я не заметила.

– Стоп. Давайте попробуем еще разочек. Присядьте, пожалуйста. Мой кофе совсем остыл.

Он смотрел на Сару умоляюще, в уме прокручивая варианты их дальнейших отношений. Ей же надо закрепиться в доме своего любовника, надо искать союзников, надо... Его бесила мысль о том, что она спит с отцом, но раз ее влияние так велико, глупо делать ее своим врагом.

Кроме того, неожиданно встрял внутренний голос, прошептав странное. Ты не можешь ненавидеть ее, потому что ты ее хочешь.

Эта мысль ошеломила Марка. Он смотрел на Сару во все глаза, ясно понимая теперь причину своего раздражения.

Сара Джонсон помедлила, затем кивнула и вернулась за стол.

Они сидели, молчали, и Марк с тоской думал о том, что в других обстоятельствах он был бы счастлив завтракать с такой очаровательной женщиной, блистал бы остроумием, наслаждал-ся бы ее смехом, слушал бы ее нежный и такой чувственный голос. Вместо этого они сидят и молчат, испытывая неловкость и раздражение.

Сара первая нарушила тишину.

– Здесь очень красиво. Похоже на рай.

– Э-э-э, да. Папа построил этот дом сорок лет назад.

– Правда? Я не знала. Должно быть, он очень любит эти края.

– Он здесь родился и вырос. Был ковбоем, потом уехал на заработки, потом опять вернулся... Он всегда сюда возвращался.

Она задумчиво кивнула.

– Я не знала всего этого. Мне казалось, он из Нью-Йорка или Чикаго.

– Это потому, что он миллионер, да? Магнат, нефтяной король и все прочее? Вам странно, что он родом из этих диких мест?

– У нас у всех есть корни. У каждого свои.

– А ваши корни... Сара... Где вы родились? В Лондоне? В Эдинбурге?

– Скажем, в Англии. На самом деле, в Бристоле. Но я там жила очень недолго. Мои родители погибли в автокатастрофе, и меня взяли к себе родственники мамы.

Марк был удивлен, хотя... Он сам виноват. Нарисовал себе образ женщины, которую легко презирать, а о том, что у нее может быть своя история, не подумал.

Сара не заметила его удивления.

– Марк, вы родились здесь, на ранчо?

– Да. И Анжела, и я. Саймону повезло – он родился аж в Париже. Но выросли мы все здесь.

– Саймон... С ним я еще не встречалась. Он похож на вас?

– Смотря в чем. Внешне – пожалуй, а вот по характеру... Почему вы спросили?