– Нет. Бен не разрешил. Он выпил лекарства и сказал, что этого достаточно.
– И вы посмели принять это решение?
– Не я. Он сам. Вы знаете своего отца. Он не слушает чужих советов.
– Это правда. Никогда не слушал. Вы поэтому от него удрали?
– Что? А, да нет... просто захотелось немного пройтись по саду.
– Это в середине-то дня? На солнце можно жарить омлет.
– Уже два часа, я подумала...
– Двенадцать, два, какая разница. Сара, послушайте меня, отложите прогулку.
– Это что, приказ?
– Нет, просто совет человека, который вырос в здешних краях и прекрасно знает, чем заканчиваются такие вылазки, особенно для белокурых английских леди. Вы получите солнечный удар, только и всего. Кстати, папа сказал бы вам то же самое. Я уверен, он хотел бы, чтобы я приглядывал и заботился о его... друге.
Сара сдалась. В конце концов Марк был настроен миролюбиво.
– Ладно. Я пойду к себе.
– Если хотите, можете пойти к бассейну. Там стоят зонтики и шезлонги.
Вот уж нет, спасибо! Лежать голышом на глазах всего дома ей совсем не хочется. Впрочем, вслух она этого не сказала, только послала Марку вежливую улыбку и стала медленно подниматься по ступеням.
Если из рая нельзя выйти, он начинает напоминать тюрьму.
6
Марк отправился к отцу после обеда. Скорее, ближе к вечеру.
Сара не показывалась, и, хотя он не мог ее особенно винить в нежелании встречаться с семейством Рэндалл, в душе он злился на нее за то, что она предпочла провести остаток дня, запершись в своей комнате.
Интересно! Он же изо всех сил старался вести себя пристойно! Даже несмотря на то, какое нечеловеческое напряжение он при этом испытывал. Его тело – тело взрослого, опытного мужчины – реагировало на Сару Джонсон так, словно Марк Рэндалл был юнцом, в самом расцвете полового созревания забравшимся в женскую раздевалку.
Отец не должен был ее привозить. Неужели он не видит, какая она на самом деле? Какое впечатление производит на мужчин? Какую похоть разжигает в них?
Почему «в них»... Обадия не выглядит особенно возбужденным. Если быть честным до конца, то справиться с собственными гормонами не может только сам Марк, но в этом трудно обвинять Сару Джонсон. В конце концов, она не виновата, что родилась на свет такой красивой.
В глубочайшей задумчивости Марк без стука вошел в апартаменты своего отца. Остин, верный страж, встретил его с явным облегчением и даже – вот удивительно! – с радостью.
Вспомнив свой прошлый визит, Марк притормозил перед дверью в спальню, хотя Остин ни о чем его не предупреждал.
– Остин, а... миссис Джонсон? Она здесь?
– Нет, мистер Марк. Я ее не видел с самого обеда.
Марк облегченно вздохнул.
– Хорошо. А что отец?
– Ваш отец... Его состояние не изменилось.
– Что вы имеете в виду, Остин? Какое состояние?
На лице старого слуги выразилось явное смятение.
– Миссис Джонсон... Разве она не сказала вам? Ведь я...
Он умолк, явно испугавшись, что сболтнул лишнее, но Марк уже вцепился в него мертвой хваткой.
– А ну-ка, договаривай! Что она должна была сказать? Что она от меня скрыла?
– Я... мистер Марк, я не знаю, что она вам сказала, но... ваш отец очень плох. Он спит почти весь день.
Марк раздраженно всплеснул руками.
– О Господи, это я как раз знаю! Миссис Джонсон говорила, что он очень устал за последние два дня и что ему требуется отдых.
– Он ничего не ел. Он собирался обедать с миссис Джонсон, но почувствовал такую слабость, что она обедала одна.
Марк нахмурился.
– Ты уверен?
– Я сам накрывал для нее стол на балконе. Разве она вам не сказала?
Ничего она ему не сказала, впрочем, он и не спрашивал, потому что весь купался в детской обиде на отца, больше доверяющего чужой женщине, чем собственному сыну. Марк нехотя отвел глаза в сторону и пробурчал:
– Что-то в этом роде она говорила, но я... Это неважно. Как папа сейчас? Он встал?
– Я не знаю, мистер Марк. Спросите миссис Джонсон.
– Ты же сказал, ее здесь нет?
– Ее и нет, я имел в виду...
– Думаю, я знаю, что ты имел в виду. Остин. Я очень разочарован, учти это. Впредь я настаиваю, чтобы о состоянии здоровья моего отца ты информировал меня, а не миссис Джонсон!
Старый слуга умоляюще глядел на разгневанного молодого хозяина, но в этот момент двери растворились и на пороге появился сам Бенжамен Рэндалл. При виде отца, стоящего самостоятельно, Марк с облегчением перевел дух.
– Что здесь происходит? Марк! Зачем ты здесь? Я же просил Сару передать, что мы увидимся попозже!
Марк с подозрением изучал чересчур бледное лицо отца. Кажется ему или нет? Может, это от халата отсвет?
Марк спохватился и выдавил легкую улыбку.
– Я надеялся, что важность вопроса заставит тебя поговорить со мной раньше. Только и всего.
– Но Сара...
– Миссис Джонсон сообщила, что ты вымотался за вчерашний день, верно. Но ведь я твой сын. Разве я не заслуживаю доверия в той же мере, что и твоя... твой друг миссис Джонсон?
В голове у Марка крутилась только одна мысль: насколько проще им с отцом было бы разговаривать, если бы между ними не стояла Сара Джонсон. Сара...
Бен неожиданно схватился рукой за дверной косяк, бледность стала заметнее.
– Разумеется, заслуживаешь. Прости. Входи.
Марк метнул в Остина довольно мрачный взгляд и проследовал за отцом в спальню.
– Как ты справедливо заметил, Марк, ты мой сын. Мой наследник и продолжатель моего дела. Чем я могу тебе помочь?
Марк вполголоса попросил Остина принести чего-нибудь освежающего и повернулся к отцу. Странно, какие глупые мысли лезут в голову.
Кровать отца... Или это ИХ кровать?
Не надо об этом думать, по крайней мере сейчас. У Сары Джонсон свои апартаменты, у папы свои, она сейчас у себя... то есть там, где он их обоих застал в прошлый раз.
– Марк, сынок, ты не оглох? Я говорю, садись и выкладывай. Сам видишь, силы у меня поубавилось, и я уже не так здоров, как хотелось бы, но это пройдет. Дай мне время.
– Мы все ждем, когда это время наступит, папа. И будь спокоен, если тебя это действительно волнует: фирма «Рэндалл интернэшнл» в надежных руках. Что бы там ни говорил Джек Мастерсон!
– Я в этом уверен, мой мальчик. Я всегда в тебя верил, Марк. Ты ведь никогда не совершишь того, что может повредить мне или твоим сестре и младшему брату.
– Я очень рад, что ты так думаешь, папа.
– А у тебя были сомнения?
– Ну...
Да, у него были сомнения, вернее, они появились у него с тех самых, пор, как на сцене возникла Сара Аннабел Джонсон. Марку хотелось орать об этом, хотелось топать ногами, но он сдержался.
Отец неправильно расценил возникшую паузу.
– Я знаю, тебе бывало нелегко. Если бы твой брат мог разделить с тобой бремя этой власти и ответственности, было бы куда легче, но увы... Саймон совсем не приспособлен для нашего бизнеса. Он очень похож на маму.
Марк неловко поежился. Почему-то ему не хотелось, чтобы отец вспоминал сейчас о маме.
– Я все понимаю, папа. И никогда особенно не переживал по этому поводу. Саймон – поэт и романтик, но ведь кто-то должен просто радоваться жизни, нюхать розы и любоваться рассветом. Пусть это будет Саймон. Он хороший парень.
Звук открывающейся двери заставил Марка вздрогнуть. Наверное, это всего лишь Остин с подносом, на котором стоят запотевшие бокалы с холодным лимонным чаем.
В дверях стояла Сара. На ее щеках был заметен слабый румянец, выдававший, что она смущена и, пожалуй, рассержена, в остальном же Сара Джонсон была как всегда великолепна.
Она прошла мимо Марка, не удостоив его ни единым взглядом, присела рядом с Беном, взяла его руку обеими ладонями и пытливо заглянула старику в глаза.
– Бен, все в порядке? Это вы позвали Марка?
Марк вышел из третьего по счету ступора за сегодняшний день. Ярость душила его, смешиваясь с острым, почти первобытным возбуждением, превращавшим кровь в гремучую смесь. Марк скорее прорычал, нежели проговорил:
