– У меня одно из окон выходит в эту сторону, так что мне повезло, в него то я тебя и увидела, – сказала девушка. А после минут пяти молчания продолжила, – Что ты будешь делать после войны?

– Есть предложения? – улыбнулся Гарри. – Для начала дожить бы до этого самого "после".

А вот уже тогда я займусь поиском смысла для своего дальнейшего существования.

– Почему столько пессимизма? – грустным голосом поинтересовалась профессор, цвет волос которой заметно потемнел, но не в чёрный, а в какой-то тёмно-серый.

Наверное, у грусти именно такой цвет.

– Нет, это не пессимизм, а трезвый взгляд на вещи.

– Это будет ужасно? – поинтересовалась она, а уточнять, что именно девушка имела ввиду стал бы только идиот.

– Постараюсь сделать так, чтобы война затронула минимум людей. Обещать того, что это у меня получится, не могу, но вот пообещать, что приложу все усилия – легко.

– Почему в твоём голосе не бывает эмоций? – Тонкс как-то странно прыгала с одной темы на другую. Очевидно, ей хотелось задать целую кучу вопросов, но на допрос не решалась, а потому выдавала только самые для неё важные.

– Что значит "не бывает"? Это ты их не видишь, – несколько удивился подобному вопросу Гарри.

– Большой опыт в скрывании своих чувств?

– Ты даже не представляешь насколько большой.

– Расскажи о своей жизни?

– Так ведь я и так уже рассказывал.

– Ты понял, что я имею в виду! Ты нам рассказал только то, что нужно для того, чтобы мы тебе помогали. Там были лишь сухие факты. Я уверена что человека, которого я вижу, сделало огромное количество трагичных событий.

Голос Тонкс затих, а ответа не прозвучало. Профессор ЗОТИ поняла, что вопрос был верхом бестактности, но не могла не задать его. После очередной гнетущей паузы раздался голос, от которого, казалось, даже трава стала умирать, такое количество тоски и грусти было в нём.

– Когда ты впервые убила человека? – задал этот нечеловеческий голос весьма неожиданный вопрос.

– Ээээ, я… Я не убивала, – как-то странно прокаркала Тонкс.

– Ты спрашивала, что может сделать из человека то существо, которым я стал. Я всю свою жизнь прожил в обнимку со смертью. Впервые убить человека мне пришлось в одиннадцать лет. А после этого не прошло и года, чтобы на моих глазах не происходило нечто очень и очень неприятное. Каждый год меня травили, тыкали в меня пальцами, пытались убить или же умирали на моих глазах, а иногда и от моих рук. Я очень благодарен существу, которое меня суда отправило за то, что мне не пришлось красить волосы, так как в своё время седина тронула мою шевелюру уже в двадцать лет, а к двадцати двум моя голова была равномерно покрыта прядями снега.

Так же я благодарен назвавшемуся ангелом за то, что за эти месяцы я ни разу не проснулся от своих криков, а в своём мире кошмары меня мучили очень часто. А ещё при встрече с ним я скажу спасибо за новую возможность увидеть всех своих знакомых. А также возможность снова быть свидетелем и даже причиной их смерти стоит этого шанса. Я считаю, что заслужил возможность на грусть и голос, не способный выдавать эмоции. А так же померкший взгляд и такое количество тьмы и ненависти в душе, что хватит на трёх Тёмных Лордов.

– А ты любил? – в очередной раз сменила тему Тонкс после нескольких минут молчания и осмысления сказанного, а выбор вопроса просто выбил Гарри из колеи.

– Да. Опережая последующие вопросы, скажу, что мне уже под тридцать, а это было юношеское чувство, да и тот факт, что этой девочке сейчас шестнадцать упускать не стоит, – голос Поттера несколько потеплел, что не осталось незамеченным молодой девушкой.

– Хорошо. Ой, ну то есть, не хорошо, а ясно, – смутилась Тонкс и мгновенно приобрела красный цвет лица, который попыталась спрятать с помощью изменения цвета всего лица на более тёмный.

– Вон, видишь Гремучую Иву, – показал Гарри в сторону от озера, где находилось агрессивное дерево, а дождавшись кивка продолжил. – Первое воспоминание, которое позволило мне вызвать телесного патронуса связано с этим местом, – Поттер по-доброму улыбнулся и продолжил. – Там я впервые узнал, что у меня может быть иная семья, кроме той, в которой вырос.

– У тебя была столь плохая семья? – поинтересовалась Тонкс.

– Можно сказать и так, – улыбнулся опять парень.

– А какой у тебя патронус? – к этому моменту солнце уже почти полностью спряталось под водой, а потому всё вокруг погрузилось в полутьму.

– Especto Patronum, – произнёс парень, думая о том, какое счастье его переполняло, когда в первый раз собралась вся группа за ужином и дружно начали дурачится. Из направленной в сторону озера палочки вырвался ослепительно яркий свет, который быстро сформировал серебристого оленя. Заклинание вышло очень сильным, наверное, из-за отсутствия дементоров поблизости и того, что Гарри и без воспоминаний сейчас был почти счастлив. А и правда, что ещё нужно человеку, кроме спокойствия для счастья? Сохатый поскакал по водной глади, поднимая небольшие всплески воды своими копытами и, сделав небольшой круг, растаял в воздухе, дав возможность напрочь уничтоженной зверем тьме вернуть свои позиции вокруг школы.

– Ничего себе! Не видела никогда столь сильного заступника, – изумилась Тонкс.

– Да, какой-то яркий олень получился. Я его только однажды таким видел. Так, надо закругляться, солнце уже спряталось, пойдём.

– Не зайдёшь на чашку чая? – робко спросила Тонкс.

– С лимонными дольками? – улыбнулся Гарри.

– Зайдём к директору и попросим этих гадких конфет, – ответная улыбка тронула лицо молодого профессора ЗОТИ. – Всё равно кроме вас двоих эту гадость никто не ест.

Естественно, уйти просто так от директора они не смогли, а когда таки отделались от старого чародея, время было уже очень позднее. Гарри попрощался с профессорами и отправился спать в родную Выручай-Комнату.

– Ух, какая лапочка! – сказал Гарри, только что вернувшийся в штаб, когда ему на руки буквально свалилась откуда-то сверху большая каштановая выдра. – Мона, принимай поздравления. А в качестве награды за усилия сегодня я тебе окажу великую честь, – улыбнулся парень и опустил зверька на пол, где выдра мигом изменилась и превратилась в запыхавшуюся девушку. Наверное, всю ночь пробегала по окрестностям. – Так вот сегодня я тебе позволю дёрнуть за стоп-кран, чтобы ты как следует, прочувствовала, почему мне это так нравится.