– Я перевел его, – произнес Уильям Бауэр. И не дождавшись от Джейн вопросов объяснил: – Женатый штат переезжает отсюда в квартиры.

– Да, я видела их.

– Одна из них предназначалась для Роддена и его английской жены. Здесь все напоминало ему о несостоявшемся браке. Я не мог позволить ему проводить время рядом со своей надеждой.

Лживость Роддена взбесила Джейн.

– Какая красивая история! – воскликнула она.

– Вы очень холодная, спокойная, расчетливая молодая женщина, мисс Сидни. Вы остались в Англии из-за боязни потерять наследство, которое вы надеялись в конце концов получить от моего дядюшки.

Родден был задолго до ее разговора с Расти, Джейн не думала ни о каком наследстве, предложение Расти было для нее неожиданностью, но Джейн вдруг почувствовала себя такой усталой и не способной защитить себя.

– Да, – сказала она с отчаянием. – Все так и было. Я жалею о Роддене. Очевидно, он страдает больше, вспоминая прошлое; он не был сломленным человеком, когда уехал от нас. К тому же он наконец-то получил свое. Одна из ваших работниц носит мое – носит кольцо, похожее на то, которое я возвратила.

– Родден работает на другом участке моего завода. По моему совету он сдал экзамен и получил права, я обеспечил его маленьким самолетом, чтобы он мог посещать Морин, как любой мужчина может посещать свою невесту.

– Морин его невеста?

– Да!

– Это очень мило, – сказала Джейн. – Теперь мы можем вернуться к теме нашего разговора?

– О плавании, – Бауэр согласно кивнул головой. – До окончания срока, оговоренного в завещании дядюшки, вместо вашей обычной работы вы можете заняться другой – вы можете присмотреть за близнецами.

– А родители не будут против?

– Они будут довольны, – заверил он ее. – Обычно кто-то из них всегда остается дома, но на этот раз Дороти попросили поехать в Париж, а Гаррет занимается делами клиента в Сингапуре. Я привез детей, чтобы они повидали своего отца. Только, к сожалению, ничего не вышло. Я никогда не думал, что Париж подходящее место для таких непосед, как они. И все же Париж подошел мне больше.

– Но не им. Они очень уставали в школе.

– Очень немногие способны свихнуться в первом классе, – возразил он. – Школа-то была организована, но из этого ничего не вышло или, по крайней мере, получилось не то, что хотели бы родители. Так что ничего не оставалось, как принять удар на себя. Если бы вы могли помочь мне нести это бремя…

– Вы не любите детей, да? – она взглянула на него с сожалением.

– Дело в том, что в моей жизни случаются моменты, когда я неосмотрительно позволяю себе действительно любить их.

– Почему же неосмотрительно?

– Из-за таких людей, как вы, – сказал он вдруг. – Людей, готовых ворваться в твою жизнь, которые все время напоминают об этом.

– Мальчики и девочки, – процитировала она лукаво. – Десять холодных ночей в загоне… Я обещаю, что тоже запомню те моменты, когда вы будете неосмотрительны по отношению к Роберту и Роберте.

– Только к ним? – спросил он неожиданно.

Она с удивлением посмотрела на него, но возможная, секундная перемена в его настроении уже прошла. Он отвернулся, и, если бы не шаги на веранде, он бы еще долго устремлял куда-то свой задумчивый взгляд…

Кто-то постучал и после разрешения Уильяма Бауэра вошел.

– Мисс Сидни, это мой ветеринар, Тим Харрис. Тим, это Джейн Сидни.

Она повернулась и увидела красивого молодого человека, рассматривавшего ее с нескрываемым одобрением.

Рука, пожавшая ее руку, была сильная, но дружественная, и она тоже постаралась сжать его руку, подражая ему. Он показался ей симпатичным.

– Золотой Соверен, – сказал Тим своему хозяину. – Кажется, его старая болезнь копыта опять дала о себе знать.

Бауэр повернулся к Джейн:

– Золотой Соверен имеет прекрасную родословную. Я всегда надеялся на этого жеребенка, который в этом году зарекомендовал себя как первоклассный стайер. Иногда он несется как ураган, но часто до конца его не хватает.

– Вероятно, это остит, – сказала Джейн, вспоминая случай в Литл-Дауне, когда у одного из жеребцов заболела нога.

Тим с благодарностью посмотрел на Джейн:

– Вы абсолютно правы. Во время больших нагрузок копыто причиняет Соверену ужасную боль. Мы сделали еще несколько рентгеновских снимков. Может быть, вам хотелось бы взглянуть на них и на Соверена, мисс Сидни?

– О, конечно же! – Джейн встала и последовала за ветеринаром, радуясь возможности расстаться с Бауэром, но, прежде чем она вышла на веранду, голос Уильяма Бауэра заставил ее остановиться.

– Вы забыли кое-что.

– Извините, я сейчас, – Джейн вернулась.

Бауэр стоял около стола. Он ничего не отдал ей, и она поняла, что он окликнул ее только за тем, чтобы сказать ей что-то.

– Он гораздо более уязвим, чем Гаир, – холодно произнес он.

Она поняла, к чему он клонит и вспыхнула от негодования, но, прежде чем она смогла что-либо сказать, Бауэр продолжил:

– Я бы не хотел, чтобы Тим тоже страдал. А вы действительно собираете скальпы, да? – Он хитро улыбнулся.

– Да, мистер Бауэр, – сказала она. – Это дорогие мне вещи.

– И нет скальпа хозяина?

– У меня был только один хозяин, да и тот уже в преклонном возрасте.

– Вам следует найти кого-нибудь помоложе…

– Чтобы самой пострадать?

– Мисс Сидни, вы читаете мои мысли.

Он небрежно кивнул головой, когда она направилась к выходу. Не доходя до двери, он позвал своего ветеринара:

– У леди был трудный день, очень насыщенный день. Не задерживай ее надолго.

Все, что говорил Бауэр, звучало как пожелание, но на самом деле это был приказ. Но Тим, казалось, не придавал большого значения этому. Он пообещал, что будет присматривать за Джейн, и они вышли.

Золотой Соверен находился в загоне. Джейн осмотрела кость и рассказала о лечении, примененном Расти в случае с Серебряным Колоколом.

Расти не был ветеринаром, но у него был огромный опыт и легкая рука. Тим слушал внимательно, и Джейн вспомнила, как Родден высокомерно посмеивался над премудростями старика. Тим вел себя совершенно иначе. Он нравился ей, нравилось его дружеское расположение, его мужественность. Но, отступив на шаг и поймав вопросительный, немного разочарованный взгляд Тима, она решила, что должна вести себя очень осмотрительно – ведь Уильям Бауэр постоянно наблюдает за ней.

– Извини, Тим, но я порядком устала за этот день.

День действительно выдался напряженным, она с трудом верила, что все события произошли лишь за один день.

Тим тут же извинился и проводил ее до комнаты. Джейн поднялась по лестнице, решив не спускаться к обеду, хотя ей и хотелось побыть в обществе работников завода. Она встретилась с Морин в коридоре, и та одарила ее очаровательной улыбкой.

«Она не может знать, – подумала Джейн. – Надеюсь, что не узнает в будущем. В ситуации, подобной этой, всегда существует какая-то натянутость, недоверие. Главное, чтобы она не встретила Роддена, потому что только от Роддена Морин может все узнать. Я не думаю, что Уильям Бауэр сказал ей, он отзывается о ней с большой теплотой. Морин производит впечатление вполне разумного ребенка, но ни одна девушка не захочет еще одного кольца».

Она приняла душ, во второй раз с тех пор, как она находилась в Бауэрсе, вышла, накинув домашний халат, и приготовила себе чашку чая. Она так и не допила ее, ощущая сильную усталость. Джейн надеялась, что ее переутомление не помешает ей заснуть. Сначала ей это никак не удавалось, и она предалась раздумьям. В полузабытьи она проговорила:

– Любовь – это десять холодных ночей в загоне, которые сменяют одиннадцать на лугу. На английском лугу. С Расти. Не австралийский вольер с чопорным, осведомленным, расчетливым, загадочным Уильямом Бауэром. «Папа Уильям», – невнятно прошептала она и погрузилась в глубокий сон.

Был ясный солнечный день, когда она открыла глаза. Еще полусонная, она подумала о том, что заставило ее проснуться именно в этот момент. Ей казалось, что она слышала какой-то шум. Что-то привлекло ее внимание к окну, и она увидела листок с коряво написанными на нем буквами: «Торопись».