Потрясенный увиденным, Билл ощутил, будто наяву, как кто-то взял и впрямь ошарашил его.

Картина, что предстала взгляду, смахивала на вдруг оживший рисунок художника из мастерской Келли Вшиза. Эти ребята, что сидели в университете Л.Рона Хабара, рисовали плакаты, призванные облегчать работу армейских призывных комиссий.

Билл направился к звездолету, настолько ошеломленный бравурными красками и обилием тонов и оттенков, что почти забыл о дохлом голубе у себя на шее, хотя тот вонял куда сильнее прежнего.

Крадущейся походкой Билл приблизился к кораблю, и тут в днище звездолета открылся люк, из которого выпала веревочная лестница. К тому времени, когда Герой Галактики достиг одного из стабилизаторов, на лестнице, что доставала до мраморных плит, которыми было выложено плато, появилась человеческая фигура – высокий, привлекательный мужчина с повязкой из горного хрусталя на глазу и ярко-оранжевыми эполетами, со вкусом отделанными сверкающей мишурой, на плечах. Обут он был в остроносые черные башмаки; изящную талию перехватывал металлический, опять же оранжевый шарф, на котором болталась кобура с ручным бластером внутри и весьма грозная на вид абордажная сабля. Мужчина, который производил достаточно внушительное, если не сказать – устрашающе-пышное, впечатление, лихо спустился по лестнице, а последние восемь футов просто-напросто пролетел, сорвавшись с очередной перекладины, и звучно шлепнулся на задницу. На Билла пахнуло лавандой и ромом. Мужчина поднял голову и озадаченно воззрился на Героя Галактики единственным неправдоподобно голубым глазом; второй закрывала повязка.

– Аррррррр! – произнес он голосом, похожим на рык Черноборода по окончании занятий по исправлению произношения. – Святые гипербореи! Слушай, приятель, не напоминает ли тебе жизнь тот мусор, которым завалено побережье Токийской бухты?

– Нет. По-моему, я никогда не слышал о Токийской бухте.

– Я тоже. Пусть будет не Токийская бухта, а Гудзонов залив. Это на Земле, недалеко от Ньярка. Мне однажды случилось пролистать книжонку о легендарной Земле, прародине человечества, испепеленной ныне ядерными войнами. На чем я остановился?

– Кажется, на середине Гудзонова залива.

– Разумеется, дружище! А ты умен, однако! Впрочем, какая разница? Медицинские штучки, иглы наркоманов, записи старины Чарли Паркера… Не обращай внимания. Я Рик, Рик-Супергерой. – Он протянул руку, которую Билл не преминул пожать.

– Очень приятно. Меня зовут Билл. С двумя «л». Это ты окликнул меня пару минут назад?

– Точно. Увидел, как ты выбрался из-за горизонта с дохлой птицей на шее, и сразу понял, что передо мной скиталец по океану Жизни, такой же, как и твой покорный слуга. – Рик посмотрел на свое плечо. – Арррр! А где моя собственная пташка? Архимед! – рявкнул он, повернувшись к открытому люку в днище великолепного звездолета. – Архимед! Спускайся сюда! Нашелся еще один обожатель птиц!

– Аууууук! – донесся изнутри корабля хриплый вопль. – Дерьмо! Кругом дерьмо!

– Осторожно, Билл, – предупредил Рик. – У Арчи понос. Обожрался чернослива. Не знает никакого удержу.

Внезапно из люка вынырнул попугай. Сверкая зелено-голубым оперением и визжа, как бэнши во время пожара, он взмыл в небо и тут же дал залп из своего клоакального орудия. Во все стороны полетели брызги – и не только. Билл поспешно исполнил ацтекское па на два такта и сумел увернуться, однако Супергерой Рик слегка замешкался – то ли спьяну, то ли потому, что был под наркотической мухой, – и в результате схлопотал «подарок» прямо в лоб. Сладкозвучно выбранившись, Рик вытер лицо кончиком шарфа, затем закинул тот на плечо и жестом пригласил попугая приземлиться. Архимед низвергнулся с небес кобальтово-изумрудным вихрем, выпустил газы – будучи попугаем, он страдал попугайной болезнью, – повернул голову и с подозрением уставился на Билла.

– Аууууук! Птицеубийца! Ауук! Истребитель птиц!

– Я с голодухи, – жалобно проскулил Билл. – Откуда мне было знать, что эти вшивые птички – священные? И потом, тебе-то что за дело, попугайское отродье?! – За последнее время Билл изрядно намучился с птицами, а потому не сдержался и раздраженно ткнул в попугая пальцем. Архимед сердито заклекотал и клюнул Билла в палец. Тот взвыл и сунул раненую руку в рот.

– Архимед, веди себя прилично! Ты же знаешь, я могу клонировать тебя в мгновение птичьего ока! Будешь хулиганить, я обзаведусь новым попугаем, уж наверняка – без проблем с кишечником. Так что смотри у меня!

– Аууууук! Архимед хороший! Аууууук! Кому ты нужна, малышка?

– Ну как клонировать такого симпатягу? – проговорил Рик и сочно поцеловал попугая в клюв. – Эй, Билл, шикарная у тебя нога. Где ты ее раздобыл?

Билл поглядел на свое раздвоенное копыто и нахмурился. Ему ни капельки не хотелось пускаться в объяснения по поводу ноги-капризули. Нет уж, увольте! И без того хлопот хватает. Пожалуй, не мешает вспомнить старинную армейскую поговорку: «Сомневаешься – ври напропалую».

– Я бойцовый остолоп, солдат галактической армии. Когда выполнял очень важное задание, попал в радиоактивную бурю. Могу только сказать, что моя нога, как говорится, мутировала.

– Бедняга! Должно быть, тебе пришлось несладко!

– Информация засекречена.

– Разрази меня гром! Какой ты весь из себя таинственный! Еще и солдат в придачу! Последнее, между прочим, как нельзя кстати. Я остался без первого помощника, который подох от венерической цинги. Говорил ведь ему: собираешься отдохнуть в системе Заднедверии – бери с собой сверхпрочные презервативы. Естественно, они не очень удобны, зато с безопасностью никаких проблем. Подумаешь, несколько царапин на члене! По-твоему, он послушался? Как бы не так! Подцепил заразу на Фадесе, и поминай как звали. – Рик с восхищением оглядел мускулистую фигуру Билла. – Сдается мне, ты не прочь записаться в первые помощники. Понимаешь, тут предстоит одно дельце, и я бы не отказался от толкового спутника.

– Извини, друг, но мне сначала надо отыскать девушку по имени Ирма. Она – моя истинная любовь, и лишь найдя ее, я смогу избавиться от этой дохлятины. – Терзаемый жалостью к самому себе, шмыгая носом от скорби, Билл поведал Рику свою печальную историю – с того самого момента, как очутился в госпитале на Костоломии-IV и до похищения Ирмы Рокером по приказу Зевса.

– Ауууукк! Зевс! Зевс! – попугай широко раскрыл глаза, заклекотал от ужаса, наложил приличную кучу на плечо хозяина, замахал крыльями, взлетел и, продолжая истошно клекотать, нырнул в звездолет.

– Что, Зевс любит жаркое из попугаев?

– Да нет. Понимаешь, этот сексуально озабоченный Бог, после того как прикинулся лебедем и набросился на Ирму, поймал и бедного Арчи. Уловил, о чем я толкую? Арчи был в шоке. Однако то дельце, о котором я упомянул, по чистой случайности, как оно, впрочем, всегда и бывает, имеет некоторое отношение к Зевсу. Мне нужно попасть в одну из его берлог.

– То есть, – нахмурив брови, уточнил Билл, – он не здесь, не на вершине Олимпа?

– Какой там Олимп! – расхохотался Рик. – До вершины горы без малого десять тысяч футов. Мы с тобой находимся на территории общественной уборной для космических путешественников имени Джонсона Говарда. – Он ткнул пальцем в сторону видневшегося за валуном темно-зеленого здания, которого Билл раньше просто не замечал. – Знаешь, лично я насчитал для себя четырнадцать любимейших ароматов, а всего их триста двадцать восемь.

– Рик, будь другом, подбрось меня до вершины, а? Эта пташка гниет на глазах. – Билл посмотрел на мертвого голубя и поморщился. Вокруг трупа вились мухи, две метки Х над глазами птицы тупо иксились на Героя Галактики.

– По-моему, она и впрямь слегка пованивает. Ну что ж, давай договоримся так. Ты летишь со мной в должности первого помощника, а я помещаю твою птичку в стазическое поле. Может, нам повезет и мы отыщем Зевса в его излюбленной дыре. Итак, вперед по пути моего христианского паломничества!

– Чего? – с подозрением справился Билл. На Фигеринадоне-II христианство пребывало в загоне с тех самых пор, как Святой Самокат попытался организовать на континенте фалангистов, среди поселенцев-доннеров, нечто вроде религиозного бдения. Гипердоннеры, будучи каннибалами, естественно, слопали миссионеров, всех до единого, а потом много лет страдали несварением желудка. Неудивительно, что христианам на планете не доверяли.