Таксист то и дело сигналил, хотя движение в этой пустынной части города не было оживленным. Мирелла имела неосторожность сказать ему, что ей нравится арабская музыка, и теперь она вырывалась из колонок с оглушительной громкостью. Все ее просьбы сделать музыку потише ни к чему не привели. Кроме того, его потрясло, насколько свободно она говорит на его родном языке, и он не умолкал ни на минуту, перекрикивая магнитофон.

Она растерялась на мгновение, когда таксист спросил, что она собирается делать в этом районе. Она ответила, что ищет блок цилиндров для «альфа-ромео» выпуска 1926 года, но он ей не поверил.

Они подъезжали все ближе, и Мирелла занервничала: сумеет ли она найти того услужливого антиквара, к которому ее водил Рашид? Она помнила, что его лавка приткнулась под вывеской огромного магазина подержанных автомобилей и запчастей, в дальнем углу которого есть потайной вход в погреб, похожий на пещеру, где среди турецких и греческих древностей она видела статую Аполлона.

Мирелле кружила голову ее свобода. Знание языка облегчит переговоры с продавцом. И потом, ведь в первый раз ее привел сюда Рашид. Судя по тому, как заискивающе и подобострастно разговаривал с ним антиквар, вряд ли он осмелится обмануть ее, особенно если она скажет, что покупает подарок для Рашида.

Наконец они добрались до места. Таксист высадил ее посреди рыночной площади. Он согласился подождать ее, но настоял, чтобы ему заплатили вперед. Как только деньги оказались у него в кулаке, он надавил на газ и умчался, оставив Миреллу в облаке пыли. Она откашлялась, мысленно проклиная негодяя, и огляделась, как только пыль улеглась.

Место, в котором она очутилась, показалось ей куда более пугающим, чем в первый раз, когда она приезжала сюда с Рашидом. Ее переполняли страхи, но она отринула их и смело двинулась через толпу, состоящую из одних мужчин. Они относились к ней вполне дружелюбно до тех пор, пока она не стала расспрашивать, где найти нужного ей торговца. Следуя их указаниям, она все глубже погружалась в толпу. Мужчины осмелели и стали развязнее; теперь они то и дело подталкивали ее и отпускали в ее адрес скабрезные шуточки. Ужас стиснул ее сердце, когда она увидела, что ее окружает плотное кольцо мужчин, которые подступают все ближе, бормоча сальности и похотливо ухмыляясь. Некоторые подходили совсем близко и тянули к ней руки. Мирелла постаралась справиться с внутренней паникой и урезонить их, но в их пустых, звериных глазах застыла лишь одна мысль. Она прижалась спиной к стене дома и затихла, дрожа и испуганно озираясь. Мужчины настолько осмелели, что один из них даже провел рукой по ее волосам и проговорил, обернувшись к приятелям:

– Когда мы с ней покончим, я возьму себе волосы.

Его слова были встречены громким хохотом и подстрекающими возгласами. Он снова прикоснулся к ее волосам, а потом с силой дернул за них. Мирелла едва не закричала от боли, она даже открыла рот, но из груди ее не вырвалось ни звука. Толпа загоготала. Кто-то сорвал у нее с плеча сумочку, кто-то пытался задрать ей юбку длинной тростью. Мирелла попыталась сопротивляться, но все ее усилия были напрасны. Молодой парень, самый нахальный в этой толпе, подошел к ней и сорвал с нее жакет. Она осталась в прозрачной шелковой блузке с глубоким вырезом, сквозь которую соблазнительно просвечивали ее полные груди. Он отступил назад, а толпа вдруг угрожающе затихла и придвинулась ближе.

Мирелла задрожала всем телом, понимая, что судьба ее решена, и вдруг сначала почувствовала, а потом увидела, что к ней пробираются трое мужчин, прокладывая себе путь через толпу. Это был Адам Кори в сопровождении двух слуг-турок огромного роста и внушительной комплекции. Когда он пробился к ней, Мирелла бросилась ему на грудь и поняла, что спасена.

Слуги еле сдерживали возмущенную толпу. Мирелла прижалась к плечу Адама и, с трудом передвигая ноги, побрела прочь от этого страшного места. Сзади раздавались грязные ругательства и шум драки.

– Постарайся взять себя в руки, Мирелла, – прошептал Адам. – Иди прямо и не оглядывайся. Нам нужно как можно медленнее и спокойнее дойти до машины. Мы еще не выбрались отсюда. Сейчас все зависит от тебя. Ты не должна показать им, что боишься: эти люди ненавидят любое проявление трусости или слабости.

Мирелла услышала пронзительный крик и хотела обернуться, но Адам ее удержал:

– Не оглядывайся ни в коем случае! До машины осталась всего пара шагов.

Они шли молча. Мирелла слышала за спиной тяжелые шаги, но голоса постепенно отдалялись.

– Не волнуйся, – успокоил ее Адам. – За нами идут мои люди. Главное, не оглядывайся.

– Ты уверен, что они тебе верны? – спросила она. В ее голосе было столько ужаса, что Адам ободряюще стиснул ее плечо.

– Да, уверен. Мы почти пришли. Вон машина.

Он почувствовал, как она с облегчением расслабилась и прижалась к нему, но тут же заставила себя снова напрячься. Он невольно улыбнулся. Теперь они выберутся.

Адам открыл дверцу машины, и, как только все они оказались внутри, черный «ситроен» сорвался с места и помчался прочь от этого ужасного места. Миреллу била дрожь. Она оглянулась и увидела через заднее стекло, как за машиной в облаке пыли бежало десятка два разъяренных мужчин, многие из них были голые по пояс.

Мирелла уткнулась головой в грудь своего спасителя. Адам велел шоферу остановиться у первого кафе, которое попалось им по пути на побережье. Они сели за столик под открытым небом, и Адам заставил Миреллу выпить глоток крепкого бренди. Он не сказал ей и двух слов в машине, и теперь они молча слушали, как набегающие волны шелестели по гальке. Так они и сидели, пока Адам не увидел, что она пришла в себя, и только тогда спросил:

– Как ты?

– Благодаря тебе и твоим друзьям нормально. Не знаю, что было бы, если бы ты не появился. Я без дрожи не могу об этом подумать.

– Прекрасно можешь. Ради Бога, скажи, кто надоумил тебя отправиться на эту безрассудную и опасную прогулку по базару в полном одиночестве? И откуда ты вообще знаешь это место? Впрочем, не важно. Ты все равно ничего не поймешь, если решилась на такую глупость.

– Не кричи на меня, Адам.

– Не кричать на тебя? Отвечай на мой вопрос.

Адам сидел хмурый. Мирелла отдавала себе отчет, что только ему обязана своим спасением, но ведь она уже сказала ему об этом и поблагодарила его.

– Я признаю, что поступила опрометчиво, когда отправилась в эту часть города одна. Я благодарна тебе за то, что ты спас мне жизнь. Но не нужно постоянно напоминать мне о моем идиотизме. Я не ребенок, и незачем меня отчитывать. Меня это раздражает.

– Я тебя раздражаю?

– Нет, не ты, а твое стремление продемонстрировать собственное превосходство. И еще меня раздражает то, что я так и не купила статую Аполлона в подарок Рашиду. Так что оставь меня в покое.

– Рашиду? – переспросил он, приказав официанту подать им еще кофе. – Почему сделать ему подарок для тебя так важно, что ты готова ради этого рисковать жизнью? Почему ты не выбрала для него что-нибудь в лондонском магазине? Почему ты решила подарить ему этого Аполлона?

– Ты оставишь меня в покое или нет?! – в ярости вскричала Мирелла, сдерживая рыдания. Она стукнула кулаком по столу, отчего чашки подпрыгнули, и кофе выплеснулся на белую скатерть. – Черт! – Она схватила салфетку и стала смахивать кофейные капли с юбки, а затем с брюк Адама.

– Это так важно для меня потому, что я ухожу от него к тебе. Мне важно подарить ему Аполлона потому, что я так решила, потому что это самая красивая вещь, которую я видела в своей жизни, и еще потому, что Рашид заслуживает такого подарка. И еще потому, что, да будет тебе известно, ради тебя я оставляю чудесного мужчину, рядом с которым не знала ничего, кроме радости. И я не могу уйти, даже не поблагодарив его. А теперь давай сменим тему, хорошо?

Адам придвинулся к Мирелле ближе, но она притворилась совершенно спокойной, хотя руки ее все еще дрожали, когда она взяла чашку и попыталась сделать глоток кофе. Он взял чашку у нее из рук и сам поднес к ее губам. Затем он смахнул слезинки с ее щек и тихо произнес: